Мишкины гербы

Медведь, пожалуй, один из самых известных символических образов животных в России. И в этом качестве он просто не мог не оказаться на русских гербах.

На Руси медведя издавна почитали как хозяина леса, как одного из главных персонажей русского фольклора. Существовала многовековая традиция хождения с медведем по селам и городам, он был непременным участником скоморошьих потех. Именно эта традиция, возможно, и послужила основанием для сложившегося у европейцев представления о России как о стране, где по улицам запросто бродят эти дикие звери.

Истоки такого восприятия нужно искать в XVI–XVII веках, на этапе установления широких дипломатических и торговых связей Московского царства с европейскими государствами. За границей и саму Россию видели нередко в образе медведя, причем далеко не всегда дружелюбного.

Впрочем, со временем отрицательные коннотации ушли на второй план, и бурый мишка в России теперь символизирует скорее добрые и положительные начала, нежели злые и источающие опасность.

В русской геральдике с XVI столетия медведи также занимали важное место. Самые ранние известные нам геральдические образы этого зверя были зафиксированы сразу на двух земельных эмблемах, входивших в композицию Большой государственной печати Ивана Грозного, создание которой датируется концом 1570-х годов.

Большая государственная печать Ивана Грозного. Конец 1570-х

А окончательный вид старинные русские гербы с медведями (всего их три) приобрели в «Титулярнике» – рукописной книге 1672 года, богато иллюстрированной портретами монархов и эмблемами земель. Все медведи там разные, как различны и причины их появления на гербах, и значение этих символов. Рассмотрим их поподробнее.

В первую очередь заметим, что все три древних геральдических медведя соотнесены с конкретными территориями севера и северо-востока Руси, причем с теми, которые когда-то воспринимались в целом как окраинные, в некотором смысле периферийные. Это Новгородская земля, Ярославская и еще более далекая Пермская.

Два медведя-стража

Самый старый из геральдических медведей на Руси – новгородский. Он впервые появился на печати новгородского наместника в 1565 году. 1 сентября (в новый, 7074-й год от сотворения мира) Иван Грозный «велел зделати печать нову в Великий Новград Ноугородским наместником печатати грамоты перемирные с Свейским [шведским. – Е. П.] королем Новугороду о перемирии и грамоты посылные печатати о порубежных и о всяких делех к Свейскому королю; а на ней клейно: место, а на месте посох, а у места с сторону медведь, а з другую сторону рысь, а под местом рыба; а около печати подпись: "царьского величества боярина и Великого Новагорода наместника печать"».

Иными словами, печать предназначалась прежде всего для дипломатических документов. Центральное положение на этой эмблеме занимало изображение «места», или так называемой степени, а точнее, ступенчатого помоста, на котором восседал новгородский посадник в период независимости Новгородского государства. Степень устанавливалась на площади, где собиралось вече. Представленный на печати посох, как известно, также служил атрибутом власти посадника.

Упомянутая в документе Ивана Грозного рыба, судя по всему, должна была указывать на месторасположение Новгорода, поднявшегося на берегах реки Волхов и вблизи озера Ильмень. А вот медведь и рысь, помещенные по сторонам степени, символизировали ее стражей. Такое изображение мы видим и на Большой печати Ивана Грозного конца 1570-х годов, где в числе других территориальных эмблем есть и новгородская.

Только рыб стало две: они плывут здесь навстречу друг другу. Интересно, что в период, когда Новгород вновь ненадолго стал независимым от Москвы во времена Смуты, печать приобрела более упрощенный вид: исчезли звери, поддерживающие степень, тогда как атрибуты старинной новгородской государственности остались.

При первых Романовых (уже в правление Михаила Федоровича) изображение снова изменилось. Теперь степень поддерживали не медведь и рысь, а два медведя. Наконец, на эмблеме Новгородской земли в «Титулярнике» «место» превратилось в трон, спинку которого увенчал трисвечник, а на самом троне разместились перекрещенные скипетр и посох с навершием в виде креста, являющиеся, по-видимому, символами светской и духовной власти. Медведи и рыбы сохранились. Так в целом завершилась эволюция новгородского герба.

Исходя из его изменений, кажется вполне очевидным тот факт, что вечевая степень и жезл посадника, так же как и рыбы, символизировали новгородскую специфику государственности. Конечно, для XVI века знаки местной власти выглядели уже анахронизмом, но не следует забывать, что новая печать была создана именно для новгородского наместника, воспринимавшегося, таким образом, в качестве продолжателя традиции древнего городского управления.

Превращение степени в трон в конце XVII столетия свидетельствовало не только об изменении статуса власти, но и о сохранении памяти о новгородском княжении и новгородской государственности. Титул «князь Новгородский» в числе первых объектов входил в титул русских государей. Но если символы власти и рыбы на гербе отражали новгородскую специфику, то изображение медведя и рыси, а затем и двух медведей, вероятно, указывало на подчинение Новгородской земли центральной власти (ведь они пропали с печати во времена Смуты).

Медведчики. Старая Москва. Худ. А.М. Васнецов. 1911

На Руси медведь был непременным участником скоморошьих потех. Эта традиция, возможно, и послужила основанием для сложившегося у европейцев представления о России как о стране, где по улицам запросто бродят эти дикие звери

Существует предположение, что эти звери были заимствованы с гербов финских городов и территорий, которые являлись предметом притязаний как шведских, так и русских правителей. Однако то, что печать наместника 1565 года призвана была использоваться в первую очередь при дипломатических контактах со Швецией, практически опровергает эту гипотезу.

Кроме того, высказывалась мысль, что новгородская рысь на самом деле представляет собой другое животное – барса. Если это так, то геральдические образы медведя и барса могут соотноситься с символами четырех библейских царств из видения пророка Даниила. Явившиеся ему звери, среди которых был и медведь, означали четыре древних царства, и эти образы активно использовались в символике Московской Руси XVI века.

Уена – одна из четырех фигур символических животных, которые служат опорой Мономахову трону. Успенский собор в Москве. 1551

Например, на фигуры четырех зверей опирается так называемый Мономахов трон – моленное место Ивана Грозного в Успенском соборе Кремля. Такое основание указывало на преемственность Руси Византии и обоснованность царской власти московских правителей. Возможно, медведь и на печати новгородского наместника 1565 года занял свое место как один из «царственных» символов.

«Медведок стоячей»

Второй «медвежий» герб – это герб ярославский. В XVI веке его еще не существовало: на Большой печати Ивана Грозного ярославская земельная эмблема представлена рыбой (что неудивительно, учитывая расположение этого города на Волге).

В «Титулярнике» 1672 года ярославский герб – это уже медведь, стоящий на задних лапах и держащий на плече протазан (колющее холодное оружие, разновидность копья). Очень забавно этот зверь назван в описании ярославской печати 1692 года – «медведок стоячей». В XVIII столетии место протазана на гербе заняла секира.

Здесь нужно вспомнить о знаменитом сказании об основании Ярославля, которое было зафиксировано впервые в источнике конца XVIII века. Город был заложен князем Ярославом Мудрым в землях языческих племен. Жители находившегося на том месте приволжского селища Медвежий угол поклонялись богу Волосу (Велесу), и, когда княживший в то время в Ростове Ярослав прибыл сюда с духовенством, мастеровыми и воинами, эти язычники «испусти от клети некоего люта зверя и псов, да растешут князя и сущих с ним».

Рогатина великого князя тверского Бориса Александровича. Сер. XV века

Ярослав убил зверя секирой («а пси, яко агнцы, не прикоснуся никомуждо от них»), чем привел местных жителей в смятение. На следующий день он основал при впадении Которосли в Волгу город, названный в его честь. Князь «водрузи на земли сей древян крест, и ту положи основу святому храму пророка Илии; а храм сей посвяти во имя святаго угодника, яко хищнаго и лютаго зверя победи в день его».

В сказании «лютый зверь» не указан, но, исходя из названия селища, на месте которого вырос Ярославль, можно предположить, что это был как раз медведь (тут заметим, что и само слово «медведь» было в то время табуированным и зачастую это животное именовали как-то иначе). Возникает вопрос: что первично – легенда или изображение на гербе?

Однозначно решить его сложно, однако показательно, что в целом культ медведя был характерен для населения Ростово-Ярославского Поволжья (как и Новгородской земли). Особенно, конечно, он был распространен среди местных финно-угорских племен, как и среди многих жителей лесной полосы. Отразился этот культ и в топонимике: из летописей, например, мы знаем о принадлежавшем чуди городе под названием Медвежа Глава.

Интересно, что на ярославском гербе медведь изображен стоящим на задних лапах, то есть он уподоблен человеку. Схватка князя с медведем, завершившаяся триумфом первого, символизировала победу христианства над язычеством, в более же широком контексте – противоборство с небесным богом грозы, в котором медведь символически соотносится с Волосом, а конечная победа Ярослава знаменуется возведением церкви в честь святого Ильи, близкого по функциям языческому Перуну.

Надо сказать также, что охота, и в том числе охота на медведя, ведущая к победе над «дикими» силами природы, была одним из важных элементов легитимации власти правителя. Начиная с очень давних времен правитель должен был достигать успеха в охоте на зверей, как бы подтверждая этим свой высокий статус. В лесах Европы, как и на Руси, одним из главных объектов подобной охоты являлся именно медведь. Так, на одной из фресок Софийского собора в Киеве изображен князь, пронзающий копьем этого страшного зверя. Исследователи даже усматривают здесь аналогию с охотой Ярослава Мудрого.

Великий князь Владимир Мономах в своем «Поучении» не преминул подчеркнуть, что он успешно охотился на зверей, в том числе на медведя, и, несмотря на полученные им раны, Бог сохранил его. Сюжет, посвященный медвежьей охоте, выгравирован и на рогатине великого князя тверского Бориса Александровича (середина XV века), которая, очевидно, служила одной из княжеских регалий (ныне рогатина хранится в Оружейной палате Московского Кремля).

С особенным рвением стремился укрепить свой царский статус успешным противоборством со страшным зверем самозваный царь Дмитрий Иванович: современники отметили необыкновенную ловкость и недюжинную храбрость Лжедмитрия I, которые помогли ему одержать победу над медведем. Любили медвежью охоту и первые цари из династии Романовых.

Широко известна легенда об охоте Алексея Михайловича Тишайшего в окрестностях Саввино-Сторожевского монастыря, когда царя спас от медвежьих когтей явившийся ему святой Савва Сторожевский. Этот рассказ о чуде еще раз свидетельствует о том, что успех в схватке с медведем означал не только победу правителя над природной стихией, но и торжество христианства над дикими силами языческих культов.

От Берлина до Мадрида

Герб Берлина

Герб Мадрида

В качестве символа, нередко встречающегося на гербах, медведь хорошо известен в Западной Европе. Во многих случаях он выполняет функцию «гласной» эмблемы, то есть указывающей на происхождение названия той или иной местности или города. Иногда такая этимология условна и название объединено со словом «медведь» лишь по созвучию, но тем не менее изображение этого зверя присутствует на гербе.Таковы, например, геральдические медведи германской столицы Берлина («медведь» по-немецки – bär), швейцарской столицы Берна и целого ряда других городов и территорий. Из европейских столиц герб с медведем имеет также Мадрид, но здесь образ зверя, скорее всего, играет «вспомогательную» роль: животное стоит у земляничного дерева. Эта эмблема тоже «гласная», поскольку испанское слово madrono, от которого, согласно одной из версий, и происходит название города, означает «плод земляничного дерева».

С Евангелием на спине

Христианский подтекст мы обнаруживаем и в третьем русском «медвежьем» гербе – пермском. Однако в данном случае этот символ носит исключительно мирный характер. При Иване Грозном на пермской печати помещалась лисица, но уже со времени царствования Михаила Федоровича эта земельная эмблема представлена идущим медведем, а на гербе в «Титулярнике» на спине зверя появилось Евангелие, увенчанное крестом. Есть еще одно отличие от других «медвежьих» земельных эмблем: в «Описании гербам» конца XVII века этот медведь – северный, белый (таким он остался и на более поздних вариантах пермского герба).

Что могла означать эта эмблема? В Пермском крае действительно был распространен культ медведя. Наличие Евангелия заставляет думать, что тем самым герб отражал процесс христианизации Перми, проходивший еще во времена Стефана Великопермского.

Юность преподобного Сергия. Худ. М.В. Нестеров. 1892–1897

Здесь нужно вспомнить, что в житиях многих святых содержится сюжет о приручении медведя. Зверь при этом символизирует языческие культы, а святой – свет христианства. Однако медведь не был побежден в схватке, а был усмирен, приручен добротолюбием и молитвами святого. Таким образом, символически подчеркиваются мирный характер христианизации и сила молитвы и святости, покоряющей все живое.

Подобного рода легенды характерны и для русской, и для западноевропейской традиции. В частности, хорошо известно предание о святом Галле, основателе знаменитого Санкт-Галленского монастыря в Швейцарии. Латинский автор IX века Валахфрид Страбон в житии святого рассказывает об этом так:

«Тем временем медведь, спускаясь с горы, осторожно подбирал крошки и кусочки, упавшие у трапезовавших [Галла и его спутника, удалившихся в пустыню. – Е. П.]. Увидев происходящее, муж Божий сказал зверю:

"Приказываю тебе, животное, именем Господним, подними дерево и брось в огонь".

По его приказу огромное и страшное чудовище, пойдя и вернувшись, принесло могучее дерево и бросило в огонь. И добросердечный муж, подойдя к суме и достав из малого хранилища целый хлеб, протянул его служащему и, когда медведь принял его, предписал следующее:

"Во имя Господа моего Иисуса Христа, уходи из этой долины; по этому уговору ты будешь вместе с нами владеть окружающими горами и холмами так, чтобы никакому человеку, никакому скоту не причинять вреда"».

Медведь, условно несущий бревно, впоследствии был помещен на гербе Санкт-Галлена.

В древнерусской литературе схожий сюжет присутствует в Житии Сергия Радонежского. Очень проникновенно и трогательно пишет об этом Епифаний Премудрый:

«…мнози бо зверие, яко же речеся, в той пустыни тогда обретахуся. Овы [некоторые. – Е. П.] стадом выюще, ревуще прохождааху, а друзии [другии. – Е. П.] же немнозе, но или два или трие, или един по единому мимо течяху; овии же отдалече, а друзии близ блаженнаго приближахуся и окружаху его, яко и нюхающе его. И от них же един зверь, рекомый аркуда, еже сказается медведь, иже повсегда обыче приходити к преподобному. Се же видев преподобный, яко не злобы ради приходить к нему зверь, но паче да возмет от брашна [еды. – Е. П.] мало нечто в пищу себе, и изношаше ему от хижа [жилища. – Е. П.] своея мал укрух хлеба и полагаше ему или на пень, или на колоду, яко да пришед по обычаю зверь, и яко готову себе обрет пищу; и взем усты своими [возьмет в пасть. – Е. П.] и отхожаше».

Впоследствии и другие святые «подражали» Сергию. Хорошо известен, например, аналогичный сюжет, связанный с Серафимом Саровским.

Эти рассказы нашли отражение и в изобразительном искусстве. Замечательным примером того является картина Михаила Нестерова «Юность преподобного Сергия» из собрания Третьяковской галереи. После этой работы художник еще несколько раз обращался к подобному сюжету, изображая пустынников и монахов с медведями на лоне природы. Такие композиции нередки и в творчестве Николая Рериха.

Осталось сказать еще об одном медведе, имеющем, впрочем, опосредованное отношение к русской геральдике. Это медведь смоленский. Дело в том, что с начала XV века, то есть задолго до появления собственно русских геральдических медведей, Смоленск, находившийся под властью Великого княжества Литовского, обладал гербом с серебряным идущим медведем в красном поле.

После присоединения города к Московскому государству в 1514 году эта эмблема сохранилась и даже попала на Большую государственную печать Ивана Грозного (правда, из-за зеркальной инверсии она именуется там печатью Великого княжества Тверского). Но в конце XVII столетия Смоленск уже получил новый герб, на котором изображена пушка с сидящей на ней райской птицей.

Произошло это, по-видимому, после повторного отвоевания Смоленска в 1654 году. Так что к концу XVII века русских земельных эмблем с медведями было три. Они-то и составляют древнейшую «медвежью» геральдическую традицию на Руси.

Евгений Пчелов, кандидат исторических наук