Возвратная чума Старого Света

Сто лет назад – осенью 1922 года – к власти в Италии пришло правительство во главе с лидером Национальной фашистской партии Бенито Муссолини. Произошло это в результате устроенного фашистами «похода на Рим», призванного продемонстрировать решимость сторонников Муссолини взять власть в свои руки. Демонстрация удалась: король Виктор Эммануил III пришел к выводу, что назначение на пост главы кабинета министров харизматичного лидера чернорубашечников будет не самым плохим вариантом для Италии. Так впервые в истории фашисты оказались у руля государства. Случилось это в стране с легендарным прошлым и мощной культурной традицией. Спустя 11 лет, в 1933-м, то же самое произошло в Германии – «стране поэтов и мыслителей», на родине Гете, Шиллера, Гегеля, Канта, где Национал-социалистическая немецкая рабочая партия под руководством Адольфа Гитлера пришла к власти в результате существовавших демократических процедур.

Но это была лишь видимая часть айсберга. На самом же деле почти во всех европейских странах в межвоенный период возникли и постепенно набирали влияние радикальные националистические движения, открыто исповедовавшие фашистские взгляды на устройство общества и государства, отстаивавшие идею национального превосходства и использовавшие насилие как средство достижения политических целей.

Причин столь быстрому росту популярности и влияния крайне правых сил можно найти множество, но три, как мне представляется, имеют первостепенное значение. Во-первых, националистический угар, охвативший в годы Первой мировой войны и последующий период всю Европу. Эти умонастроения не только подогревались военной пропагандой, но и зиждились на гораздо более солидном фундаменте. На протяжении почти всего XIX века европейская политическая и философская мысль находилась в активном поиске разного рода национальных идентичностей. Не стояли в стороне и деятели культуры, охотно «изобретая» собственные нации. Во-вторых, причиной радикализации националистических настроений стала очевидная неудовлетворенность геополитических амбиций целого ряда государств Старого Света, которые тайно или явно вынашивали планы реванша. Эти амбиции, как правило, превышали возможности данных стран, однако мощно разогревали общественное мнение и существенным образом отражались на электоральных предпочтениях избирателей. И в-третьих, имел место фактор «красной угрозы», которая, с точки зрения политических элит Запада, исходила не только от СССР, но и от многочисленных левых движений, быстро набиравших популярность внутри самих европейских стран. Фашизм дал очень простые и очень популярные в европейском обществе ответы на очень сложные и, казалось бы, нерешаемые в рамках традиционных политических укладов вопросы…

А потом был 1939 год, а за ним 1940-й и 1941-й: в определенные моменты у многих складывалось впечатление, что «фашистская альтернатива» вот-вот станет безальтернативной. Что мощь германской военной машины обеспечит продвижение фашистской идеологии и практики на все пространство Старого Света. Но на пути развития этого катастрофического сценария оказалась Москва, затем случился Сталинград, потом – Курская дуга. И ветер истории повернул вспять. В 1945-м фашизм был повержен и осужден. Казалось, что дело о неудачной попытке Европы переписать собственную историю при помощи радикального национализма сдано в архив, а ценности антифашистского Сопротивления навсегда останутся «символом веры» всей освобожденной Европы, всего человечества. Одним из гарантов того, что так оно и будет впредь, являлся Советский Союз – страна, с самого начала предупреждавшая мир об опасности фашизма и в конечном счете сломавшая хребет Гитлеру и ему подобным.

Однако в 1991 году СССР рухнул, рассыпался как карточный домик под напором системных проблем, сиюминутных политических страстей и необдуманных действий недалеких политиков. Тогда – в начале 1990-х – долгосрочные последствия этого распада не считывались, а если и считывались, то точно не все и не всеми. По крайней мере, никто не предсказывал возможность возрождения фашистской по своей сути идеологии, роста в определенных кругах увлеченности нацистской символикой и ритуалами, а вслед за ними – и некоторыми практиками наци. Причем возрождения в тех странах, где жертвами нацистов когда-то стали сотни тысяч человек, а значит, сама попытка героизации гитлеровских приспешников должна была вызвать резкий и недвусмысленный отпор. Тем не менее все это вылезло на свет Божий десятилетия спустя. В виде факельных шествий и приветственных вскидываний рук, превращения людей другой национальности в граждан «второго сорта», преследования и даже ликвидации политических оппонентов, а также борьбы со всем советским (читай – российским), включая снос памятников героям-антифашистам. Что ждет Европу и мир, если такого рода тенденции будут нарастать? Ответ на этот вопрос лежит в области весьма мрачных предположений. К сожалению, часть из них на наших глазах уже становится явью.

Владимир РУДАКОВ, главный редактор журнала «Историк»