В бурном море истории

Те, кому повезло в детстве быть октябрятами, наверное, помнят рассказы детской писательницы Зои Ивановны Воскресенской, моей бабушки. Мне их читали ещё в дошкольном возрасте, и бабушкины рассказы «Папина вишня», «Старое кресло», «Секрет» и «Зимним вечером» мне всегда нравились. Очень просто и понятно в них говорится о том, с чего начинается Родина, когда Секрет что-то мастерит в доме, телёнок мычит у печки, а зимними вечерами мороз рисует узоры на стёклах, увлекая отправиться в волшебную игру на воображаемой тройке лихих коней.

Все эти рассказы вышли из «Сердца матери» — книги, которая легла в основу кинокартины. Люди постарше помнят фильм «Сердце матери», снятый режиссёром Марком Донским, одну из ролей в котором сыграл известный в будущем дипломат, Чрезвычайный и Полномочный посол России при ООН Виталий Чуркин. «Он рвал своё сердце, но хранил наши души!» — с такими пронзительными словами люди посвящают сегодня этот фильм светлой памяти Виталия Ивановича, не догадываясь, что через бабушкино «Сердце матери» прошли судьбы многих людей, отстаивавших интересы нашей страны за рубежом, и насколько сам автор тесно связан с историей российской дипломатии и разведки!

В самом начале войны Зоя Воскресенская-Рыбкина была направлена в Стокгольм в качестве пресс-секретаря Александры Коллонтай — «посла Советского Союза». Она поехала туда вместе с резидентом внешней разведки НКВД и своим мужем полковником Борисом Рыбкиным, которому предстояло выполнять свою миссию под прикрытием должности советника Представительства СССР в Швеции. О том, какую миссию выполняла моя бабушка, я узнала только в 1990-е годы.

Зоя Рыбкина и Александра Коллонтай

А до этого я, как и большинство её читателей, знала лишь, что бабушка была известной писательницей. Многие из бывших октябрят и пионеров наверняка помнят повесть «Девочка в бурном море». Эта книга была моей любимой,  я много раз её перечитывала. Это повесть о войне, но не в смысле описания сражений, а о войне как о трагедии ХХ века, о судьбах людей, разных событиях того периода: героических, исторических, даже бытовых и порой весьма поучительных… и, конечно, о любви к Родине.

Главная героиня Антошка, пионерка, будучи с родителями в Швеции, очутилась по ту сторону войны. Её мировосприятие созвучно многим советским детям 1970–1980-х, поскольку события войны отделены дистанцией: в книге это дистанция расстояния, у читателя — дистанция времени, но переживания схожи. Повесть автобиографична: автор изобразил себя в образе девочки, частично — в образе её матери Елизаветы Карповны. Девочка, живущая в душе каждой женщины, её эмоции, чувства — то, что скрыто от посторонних глаз. И другая сторона личности — мудрая мать, внешне безупречная, которая направляет, оберегает, любит и предостерегает.

«Девочка в бурном море»

Но самым удивительным для меня всегда было обнаруживать совпадения персонажей и предметов, встречающихся в быту, с описанными в книге. Такая взаимосвязь героев повести с людьми и событиями из реальной жизни поначалу казалась мне непостижимой мистикой! Нечаянно в повести я узнала бабушкиного пса Тёму, обожаемого мною скотчтерьера, с которым мы дружили крепко весь его собачий век, и волшебную коробку с мозаикой-пазлом, где была изображена Клеопатра с лежащим у её ног леопардом.

Постепенно тайное становилось всё более явным. Вторая часть книги морская. Она посвящена возвращению домой на одном из транспортных судов северного конвоя, который подвергается постоянной опасности: налёты авиации, торпедные атаки, минные поля и другие леденящие душу эпизоды войны были непременными суровыми спутниками на пути морских караванов.

Во время войны из Европы в Советский Союз существовало три пути. Все они проходили морем — через Тихий океан, Персидский залив — Иран и Северный Ледовитый океан. Таким образом, осуществлялась поставка грузов по ленд-лизу. Арктический путь был самый короткий, но и самый опасный. Плавание происходило в высоких широтах, по краю ледовой кромки, поэтому походы северных конвоев вполне сравнимы с полярными экспедициями. Кроме того, маршрут проходил в нескольких милях от побережья оккупированной Норвегии, и караваны судов постоянно подвергались атакам противника с моря и с воздуха. По словам Уинстона Черчилля, это было «самое ужасное путешествие на земле».

Брала за душу история спасения мальчика Джонни, поднятого на борт после вражеской атаки на один из кораблей конвоя. Всегда хотелось узнать, что же стало с этим малышом. Но спросить об этом у автора — мысли такой тогда почему-то не возникало. Однако со временем многое выяснилось само собой, и в образе маленького Джонни однажды я с удивлением обнаружила историю своего родного дяди Алексея Борисовича Рыбкина! А горнист Витька из пионерского лагеря — это мой папа Владимир Борисович Рыбкин. Папа был радиолюбитель-коротковолновик. UA3DV — его позывной был хорошо известен радиолюбителям по всему миру, и радио оставалось делом всей его жизни, поэтому «Вставай, вставай, дружок!» — это не просто зашифрованный в слова сигнал горна, а ещё и словесный код морзянки.

Зоя Ивановна с сыном Алёшей. 1944 год

Таким образом, сама книга превращалась для меня в перемешанную и запутанную мозаику, которую надо было собрать, чтобы получить разгадку к истории и судьбам!

В имени Елизаветы Карповны тоже усматривается тонкий намёк на самого автора. Обладая такой фамилией, которая досталась мне по наследству от моего папы Владимира Рыбкина, а ему перешла от деда Бориса Аркадьевича, я сама в детстве не раз подвергалась некоторым колкостям со стороны своих сверстников по поводу своей фамилии, связанной с обитателями водоёмов. Так что карп вполне может указывать на принадлежность к семейству Рыбкиных.

Борис Рыбкин с сыном Владимиром. 1944 год

Я полагаю, что образ Елизаветы Карповны собирательный. Прототипами стали многие из тех советских женщин, которых бабушка хорошо знала. Их поступки и внутренний мир вполне могли отразиться в чертах взрослой героини.

Отметим ещё один немаловажный фрагмент повести, который нам понадобится в дальнейшем. Речь идёт о том, что, возвращаясь на Родину на одном из кораблей северного конвоя, Елизавета Карповна оказывает помощь раненым с атакованных немцами судов, помогая судовому врачу мистеру Чарльзу.

Когда я ребёнком приезжала к бабушке в гости, я часто встречала одну женщину, которая помогала ей в работе по дому и как секретарь-переводчик. Звали её Евгения Арефьевна. Их взаимоотношения носили подчёркнуто вежливый характер, присутствовал в них какой-то регламент, как бывает у людей военных. И сохранялось смутное ощущение, что Евгения Арефьевна с моей бабушкой знакомы очень давно, и объединяют их какие-то события из прошлого. Но ключ к разгадке этой истории нашёлся совсем недавно…

Среди множества людей, отправлявшихся в годы войны в трудное плавание, необходимо выделить одну категорию, подвергавшуюся особому риску. Такие путешествия были частью важной и опасной работы советских дипкурьеров, которым в этой книге посвящено немало строк.

Военное время. Вражеские подводные лодки хозяйничают в морях, нередко атакуя проходящие суда. Даже грузовые или пассажирские пароходы становились для них просто живыми мишенями. В этой истории торпеда, выпущенная немецкой подводной лодкой, попадает в борт грузового парохода, везущего пассажиров. В результате происходит взрыв в машинном отделении, и корабль начинает резко тонуть: в образующуюся воронку затягивает всё, что находится поблизости на поверхности воды. Несколько спасательных шлюпок разделили участь своего парохода. Но героям повествования суждено выбраться живыми, их лодка успела отойти в сторону. На её борту находились пассажиры и матросы с затонувшего судна — люди разных национальностей и подданства. Среди них — трое советских граждан, одна из которых — женщина. Шлюпка была переполнена, а запасы воды и провизии ограничены, и люди боролись за жизнь. Многие теряли рассудок и гибли от жажды, но были и те, кто проявлял мужество и спокойствие и вовремя приходил на помощь. Одного из наших сограждан звали Виктором. Он очень мужественно вёл себя, отдавая часть своей воды женщине, хотя сам умирал от жажды. На двенадцатые сутки дрейфа на горизонте вдруг внезапно появился дым. Это был английский корабль, который и взял их к себе на борт…

Мне всегда хотелось понять, какие реальные события легли в основу этого рассказа и насколько реальны описанные в них действующие лица. Разгадка пришла совсем недавно. По традиции накануне Дня Победы собираются близкие родственники разведчиков и ветераны внешней разведки. Здесь я познакомилась с Музой Малиновской — дочерью генерала Наума Эйтингона, заместителя Павла Судоплатова. Как сейчас хорошо известно, Судоплатов и Эйтингон были начальниками моей бабушки — сотрудницы внешней разведки, впоследствии полковника Зои Воскресенской-Рыбкиной. Однако это держалось в тайне до тех пор, пока они не были реабилитированы. Гриф секретности с бабушки сняли лишь в 1991 году, за год до её смерти. Таким образом, о том, что бабушка была сотрудником внешней разведки НКВД СССР, ни я, ни моя мама, ни моя двоюродная сестра Анюта не знали, а расспрашивать было не принято. Хотя с Павлом Судоплатовым мы были хорошо знакомы. Он являлся частым и желанным гостем в доме у бабушки и большим другом нашей семьи. Мой папа, который в годы войны также был подчинённым Судоплатова и Рыбкина — своего отца, переписывался с Павлом Анатольевичем ещё тогда, когда тот отбывал тюремный срок во Владимирском централе по делу Лаврентия Берия.

Я была очень тронута тем, как меня сердечно приняли: так встречают в большой семье. В этот день обычно много воспоминаний. Невзначай Муза заговорила о последней жене своего отца генерала Эйтингона — Евгении Арефьевне Пузырёвой! Было ощущение необъяснимого таинства, мы стояли на Новодевичьем у надгробия моих родных… И вдруг, словно я услышала далёкую мелодию, увертюру к кинофильму «Два капитана», будто на экране показывают кадры из любимого кино, воспоминания поплыли перед глазами: бабушкина квартира у метро «Аэропорт», старенький лифт, поднимающий меня, девчонку лет двенадцати, на 6-й этаж, звонок. Дверь открывает пожилая приятная женщина, хорошо помню её лицо: это Евгения Арефьевна. Бабушка у себя в кабинете стучит печатной машинкой, тонкий запах сигарет, кофе и рыбного пирога из кухни…

С тех пор сменилось несколько поколений, и нет даже той большой Советской страны, где мы родились и жили когда-то. О том же грустила и главная героиня бабушкиной книги Антошка, оказавшаяся в Швеции. «Как давно это было! Целый год прошёл с тех пор. И сколько ни лежи на подоконнике, сколько ни смотри — не дождёшься... Антошка даже тихонько взвыла — до того ей захотелось к ребятам, и таким вдруг потерянным счастьем представился ей пионерский отряд, лагерь на Азовском море. Как это она раньше не понимала, что всё это было чудо!»

И вот на дворе ХХI век — неспокойный век информационных войн, цифровых технологий и экзистенциализма как гуманизма. Печатная машинка не стучит, а давно пылится на антресолях… И у меня самой уже есть внучка…

Вернувшись домой, спешу навести справки, и первая страница, которая наугад открылась в Интернете при упоминании имени Евгении Пузырёвой, был рассказ о советских дипкурьерах «Долг и отвага» Ивана Майского.

В сентябре 1942 года грузо-пассажирский пароход «Сталинград» следовал в составе конвоя РQ-18 из Рейкьявика в Архангельск. 13 сентября в Баренцевом море в 120 милях западнее острова Медвежий судно торпедировала фашистская подводная лодка. На борту парохода находились дипкурьеры Николай Шмаков и Иван Хромов, а также переводчица советского консульства Евгения Пузырёва.

«…Около 9 часов утра взрыв страшной силы потряс судно.

Капитан А.Н. Сахаров, мгновенно оценив ситуацию, поднял сигнал: "Терплю бедствие, торпедирован в правый борт", чем звал на помощь и предупреждал других об опасности справа. Он отдал приказ спустить на воду уцелевшие плавсредства и всем покинуть тонущее судно.

  …Матросы пытались спустить шлюпки. Их на борту было восемь. Наконец одна из них была спущена. Несколько человек заняли в ней места. Многие моряки бросились с палубы в воду, стараясь доплыть до спасательных плотов.

    Тем временем "Сталинград" оседал на корму, всё быстрее проваливаясь в пучину.

  Выполняя приказ, Пузырёва села в шлюпку. Там она увидела Хромова. Шлюпка была переполнена, и моряки никак не могли оттолкнуть её от борта "Сталинграда". Чувствуя, что гибнущее судно затягивает шлюпку за собой, Евгения Арефьевна прыгнула в воду, увидев краем глаза, как за ней последовал Хромов. Она успела отплыть несколько метров от воронки, образовавшейся на месте погружения корабля. Эта воронка стала местом гибели и шлюпки, и большинства моряков и пассажиров "Сталинграда".

  Дипкурьер И.И. Хромов погиб. Он был недалеко от спасательного плота, ему уже протягивали руки. Но тяжёлая сумка с диппочтой, пристёгнутая ремнём к запястью одной руки, мешала плыть. Набежавшая волна накрыла Ивана Ивановича навсегда…» (Майский И.М., «Долг и отвага»)

Дипкурьерам не ставят памятники, также как погибшим морякам, но все морские суда, проходящие над этими глубинами Баренцева моря, издают протяжный гудок в память о погибших на морских дорогах Великой Отечественной.

Посол Иван Михайлович Майский — так ведь его имя я встречала в повести «Девочка в бурном море»! И вот уже не еле слышно, а громко и торжественно гремят аккорды мелодии из «Двух капитанов»… Немедленно в памяти возникла история из бабушкиной книги о чудесном спасении после торпедной атаки на пароход, когда трое советских граждан оказались в одной шлюпке, и среди них была женщина, как они умирали от жажды, а затем были спасены и подняты на борт проходящего мимо английского военного корабля! Неужели это та самая история?!

Позже английская миссия в Полярном сообщила Наркомату иностранных дел СССР, что «Сталинград» продержался на плаву всего 3 мин. 48 секунд! Союзники, наблюдавшие за трагедией в бинокли, запомнили «хладнокровного русского капитана — он очень спокойно отдавал распоряжения, а потом закурил сигару!» Капитан покинул свой корабль последним, и чудом он остался жив, оказавшись в воде, немного в стороне от воронки. Его вытащили на подоспевший спасательный плот.

Капитана Анатолия Сахарова и Евгению Пузырёву подобрало английское военное судно. Женщина на борту английского корабля! Можно себе представить, насколько английские моряки не любят нарушать традиции. Ведь «для того чтобы вступить на борт военного корабля, женщина должна быть по меньшей мере королевой!» Но эта женщина никогда не стремилась стать королевой, она была простой русской женщиной и возвращалась к себе домой, на Родину. Просто выполняла свой долг.

Евгения Пузырёва проявила большое мужество, работая в качестве помощника и переводчика судового врача, оказывая помощь раненым. Поэтому военные моряки подали ходатайство в правительство Великобритании о представлении её к награде, и 21 мая 1944 года английское правительство от имени Его Величества короля Георга VI наградило её орденом Британской империи V степени. Капитан Анатолий Сахаров, отлично знавший воды северных морей, нёс на английском судне наблюдательную службу. Он благополучно привёл отставшее от основного конвоя судно в Архангельск и был награждён крестом «За выдающиеся заслуги».

Недавно я также узнала, что Евгения Арефьевна была участником войны в Испании. Её имя есть в Указе Президиума ВС СССР от 14.11.1938 о награждении кадрового состава НКВД СССР медалью «За боевые заслуги». Скорее всего, именно там она могла впервые повстречаться с заместителем резидента НКВД СССР в Испании «генералом Котовым» — Наумом Эйтингоном.

Евгения Арефьевна с сыном Юрием

Говоря о выдающихся женщинах, нельзя не упомянуть ещё одну героиню этой книги, Александру Михайловну Коллонтай — женщину, перед которой дрогнул сам король!

«…В ноябре 1914 года король Густав V подписал указ о высылке из Швеции русской эмигрантки Александры Коллонтай и о запрещении ей навеки вступать на шведскую землю.

С норвежской границы Коллонтай послала своим шведским друзьям открытку, которая звучала как вызов королевскому указу: "Я не говорю вам "прощай", а только "до свиданья"!

Прошли годы. Осенью 1930 года в Стокгольм прибыла полномочный представитель Советского Союза — Александра Коллонтай. Впервые за многовековую историю Швеции королю будет вручать верительные грамоты дипломат-женщина!

Известны только два случая, когда дипломатическим представителем была женщина. Норвежский король и президент Мексики принимали верительные грамоты от женщины-посла. Но в обоих случаях это была всё та же мадам Коллонтай. Итак, история не знает другого имени женщины-дипломата».

И королю пришлось издать новый указ, отменяющий постановление 1914 года.

Коллонтай была своего рода крёстной матерью, духовным наставником для моей бабушки, которую она хорошо знала и глубоко уважала. Бабушка любила рассказывать об этом, даже приезжала к нам в школу, чтобы рассказать ребятам. Я прекрасно помню, как все мои одноклассники были очарованы этим рассказом! То великолепие и достоинство, с которым человек говорит о женщине и женственности, — это чувство передалось аудитории. Все слушали замерев. В свои 70 лет, которые пришлись на 1942 год, Александра Михайловна сумела сохранить качества привлекательной, элегантной женщины. Самодисциплина, строгость по отношению к себе, отсутствие излишеств. Стакан простокваши и свежие газеты на завтрак…

Касаясь вопроса свободной любви, который так сильно беспокоит «жёлтую» прессу, следует отметить, что в своих приватных беседах женщины не могли не коснуться этой темы. Правда, у них были разные взгляды: одна придерживалась традиционных взглядов, другая ставила революционные эксперименты, но из этих разговоров каждая сделала единственный вывод: нет в мире ничего более несвободного, чем свободная любовь.

И также, как в жизни каждый,
Любовь ты встретишь однажды.
С тобою, как ты, отважно
Сквозь бури она пройдёт.

И снег, и ветер,
И звёзд ночной полёт...
Меня моё сердце
В тревожную даль зовёт, –

поётся в песне из кинофильма «По ту сторону» («Мосфильм», 1958). Роль Виктора Безайса в нём сыграл замечательный советский актёр заслуженный артист РСФСР Юрий Пузырёв — сын Евгении Пузырёвой.

Александра Коллонтай

Когда в 1991 году сняли гриф секретности, бабушка была уже тяжело больна. Но она успела написать свою последнюю книгу «Теперь я могу сказать правду (Из воспоминаний разведчицы)». Воспоминания, связанные с Александрой Коллонтай, собраны в отдельные три главы под общим названием «Её главный подвиг». В них говорится, как невероятными усилиями, едва оправившись от смертельного недуга и будучи ещё прикованной к инвалидному креслу, Коллонтай держалась подчёркнуто элегантно, стойко и выдержанно. Переговоры о выходе Финляндии из войны продолжались два месяца и шли мучительно тяжело, порой казалось, что к соглашению прийти невозможно… Однако утром 4 сентября 1944 года на советско-финской границе протяжённостью почти полторы тысячи километров наступила долгожданная тишина.

«Как дорога человеку каждая минута такой тишины, когда не рвутся снаряды, не воют сирены, не полыхают зарева пожарищ, когда слышен звоночек велосипедиста на просёлочной дороге, повизгивает пила лесоруба, журчит ручей.

Голова в седеющих кудрях откинута на спинку кресла, глаза полузакрыты, больная рука покоится на подлокотнике кресла, губы улыбаются.

Это был главный подвиг её жизни».

Это был подвиг и моей бабушки, и моего деда. Борис Рыбкин, резидент советской внешней разведки, и его жена, заместитель резидента Зоя Рыбкина, тоже прилагали немалые усилия наравне с дипломатами в поиске информации о военных планах Германии. По заданию Центра они нашли и установили контакты с людьми, которые способствовали выводу Финляндии из войны. При тесном взаимодействии дипломатов и разведчиков условно-нейтральную Швецию удалось удержать от вступления в войну на стороне Германии.

Зоя Ивановна Воскресенская-Рыбкина

Таким образом, если Коллонтай — первая в истории женщина-посол, то Зоя Воскресенская стала первой женщиной-полковником и удостоена двух орденов Красной Звезды. Сегодня пишут, что Зою Ивановну  представили также и к ордену Ленина, но Берия отказался поставить свою подпись под приказом: мол, «Ленин бабе не положен!» Что ж, если это так, то бабушка вошла в историю и как женщина, которая превзошла или самые нелепые домыслы, или предрассудки! В 1977 году к своему 70-летнему юбилею её удостоили высшей награды страны — ордена Ленина «за существенный вклад в развитие литературы для детей и юношества». Потом подсчитали, что общий тираж её книг составил 21 млн 642 тыс. экземпляров. И она нисколько не стеснялась подписывать свои книжки, которые дарила мне, как «баба Зоя»!