О пушкинском Петре

Меня всегда завораживала фигура Петра Великого, его энергетика и смелость, грандиозность преобразований. Несколько лет назад мне встретилась книга Александра Сергеевича Пушкина «История Петра» — незавершённый труд поэта, над которым он работал много лет. Пушкин собирался окончить свою «Историю Петра» «в год или в течение полугода», однако в связи с его гибелью этого не случилось…  

Задумка написать «Историю Петра» родилась у Пушкина ещё в 1827 году. Осенью 1831 года в письме Павлу Нащокину он признавался: «Царь (между нами) взял меня в службу, то есть дал мне жалования и позволил рыться в архивах для составления Истории Петра I. Дай Бог здоровья царю!» Процитирую и письмо Александру Бенкендорфу: «Не смею и не желаю взять на себя звание историографа после незабвенного Карамзина, но могу со временем исполнить давнишнее мое желание написать историю Петра Великого». Многие из окружения поэта относились скептически к его планам. Так, поэт Николай Языков осенью 1833 года писал историку Михаилу Погодину: «У нас был Пушкин. Заметно, что он вторгается в область истории (для стихов ещё бы туда и сюда) — собирается сбирать плоды с поля, на коем он ни зерна не посеял, — писать историю Петра, Екатерины I и далее…»

Противоречия, бередившие душу поэта, проявились в том, что замышлял он свою «Историю Петра» как вольное сочинение, но в связи с поручением царя и жалованьем по ведомству иностранных дел будущий труд стал «заказным»— с учётом задачи прославления царской династии и утверждения Николая I продолжателем великих дел Петра. Пушкин же всегда оставался свободомыслящим поэтом, он честно прислушивался к струнам своей души. Любая ангажированность была ему чужда. В феврале 1833 года на балу у Финкельмонов Николай I сам начал разговор с Пушкиным по поводу его произведения. Результатов историографических изысканий к тому времени ещё не было… Александр Сергеевич собирал материалы по Екатерине II, Василию Татищеву, Александру Суворову, Григорию Потёмкину, Емельяну Пугачёву, что подтверждало грандиозность его творческих замыслов по истории XVIII века. Осенью 1833 года Владимир Даль записал слова Пушкина относительно «Истории Петра»: «Я еще не смог доселе постичь и обнять вдруг умом этого исполина: он слишком огромен для нас, близоруких, и мы стоим еще к нему близко, — надо отодвинуться на два века, — но постигаю это чувством, чем более его изучаю, тем более изумление и подобострастие лишают меня средств мыслить и судить свободно». 

Нападки цензуры и критиков, денежные хлопоты, несовпадение свободолюбивых взглядов с царскими установками расстраивали поэта. Вскоре Пушкин понял, что для кропотливой работы в архивах над «Историей Петра» потребуются долгие годы. Тем не менее Александр Сергеевич активно штудировал 20-томник Ивана Голикова «Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России», который стал для него основой хронологической последовательности событий. В июне 1834 года Пушкин писал жене: «Зависимость, которую налагаем на себя из честолюбия или нужды, унижает нас. Теперь они смотрят на меня, как на холопа, с которым можно поступать как угодно. Опала легче презрения… виноват я из добродушия, коим переполнен до глупости, несмотря на опыты жизни…» Положение поэта было непростым в связи с противоречиями в его отношениях к «новой аристократии», порождённой реформами Петра I. При этом самого Петра и его «революцию» Пушкин считал явлением глубоко русским. 

В последние годы жизни поэт, скорее всего, уже был уверен, что «История Петра» в том виде, в котором её ожидал лицезреть венценосный заказчик, не будет написана. Пушкин в те годы избегал светских раутов и балов в Зимнем и Аничковом дворцах, был несдержан, сильно нервничал. Тем не менее в письме Петру Чаадаеву 19 октября 1836 года поэт воскликнул: «А Пётр Великий, который один есть целая всемирная история!» В известном «дипломе» от 4 ноября 1836 года он был назван «рогоносцем» и «историографом ордена» рогоносцев, что наносило удар и по чести семьи поэта, и по достоинству Пушкина-историка. 23 ноября Александр Сергеевич беседовал с Николаем I, но, несмотря на поддержку императора, после этой встречи был мрачен и раздосадован. «История Петра» стала путами, связывающими свободомыслие поэта. В нач. января 1837 года Пушкин говорил приятелю-лицеисту Д.Е. Келлеру: «Хочу составить себе идею обо всём труде, потом напишу историю Петра в год или в течение полугода и стану исправлять по документам», и далее: «Эта работа убийственная… если бы я наперёд знал, я бы не взялся за неё». Алексей Вульф рассказывал: «Перед дуэлью Пушкин не искал смерти, напротив, надеясь застрелить Дантеса, поэт располагал поплатиться за это лишь новою ссылкою в Михайловское, куда возьмёт он и жену, и там-то, на свободе, предполагает заняться составлением истории Петра Великого».

После смерти поэта императору в числе прочего доставили конспекты Пушкина по «Истории Петра». Прочитав их, Николай I сказал: «Сия рукопись издана быть не может по причине неприличных выражений на счёт Петра Великого». В 1840 году Василий Жуковский предпринял попытку публикации конспектов Пушкина, но, уже после того, как цензоры «приложили руку» к сочинениям поэта, рукопись была сильно искажена. Некоторые фрагменты изменённых материалов удалось напечатать Павлу Анненкову. В 1917 году тетради с конспектами поэта были найдены на чердаке усадьбы Гончаровых в городе Лопасне (ныне Чехов). Часть рукописи была напечатана в 1930 году издательством «Красная новь», а в 1938 году «История Петра» была издана в академическом полном собрании сочинений А.С. Пушкина. Учёным удалось выяснить, что найденные материалы на треть являются самостоятельным сочинением Пушкина, а значит, не простым конспективным переписыванием «Деяний…» Голикова.

Александр Твардовский в 1958 году так выразил своё мнение о пушкинской «Истории Петра»: «Чудесные тезисы, огромный объём материала, бездна деталей, имён, географии и прочего. Читаю как будто на неизвестном языке — что понятно, а что непонятно по незнанию, но всё же интересно и удивительно».

Всё это меня сильно заинтересовало и даже заинтриговало. Таинственность труда, не завершённого Александром Сергеевичем, вдохновила меня на кропотливый труд по написанию поэтической истории Петра Великого с обширными  сносками на источники, главным из которых стала «История Петра» Александра Пушкина. Изучая материал, я погружался в мир неутомимого творца, пытливого исследователя, царя-плотника, упорного человека, желающего постигать всё новое через свой опыт, жаждущего правды, непримиримого к изменам, но осознанного грешника, умелого военачальника, человека широкой русской души, возвышающего простолюдинов за благие дела и казнящего изменников любого ранга,  бунтаря по духу с горящими глазами… Сколько противоречий в одном характере!