Тайны Василия Малиновского

Василий Фёдорович Малиновский (1765–1814), как отмечают наши энциклопедии и биографические справочники, окончил Московский университет, знал несколько языков, был дипломатом. В 1789–1791 годах состоял переводчиком при русской миссии в Лондоне. Участвовал в работе конгресса в Яссах (конец 1791 года), завершившего русско-турецкую войну. В 1801 году его назначили генеральным консулом в Молдавии и Валахии. Прослужив около двух лет, вернулся в Санкт-Петербург. Издавал журнал. Известен как публицист, писавший о возможности достижения мира между народами. Подготовил проект «Об освобождении рабов» (одно из первых предложений отмены крепостного права в России) и подал его вице-канцлеру графу Виктору Кочубею. Просветитель. Перевёл на русский язык с древнееврейского несколько книг Библии. Всего этого вполне «достаточно, чтобы имя Малиновского не было забыто», — пишут его биографы.

Происходил Василий Фёдорович из «колокольного» дворянства. Отец его протоиерей Фёдор Авксентьевич служил при Московском университете. Известны братья Василия Фёдоровича. Алексей был крупным археографом, дослужился до звания сенатора и главного управляющего Московским архивом Коллегии иностранных дел. Принимал активное участие в переводе и первом издании «Слова о полку Игореве». Брат Павел был директором Ассигнационного банка, имел чин действительного статского советника. Дружил с семьёй Пушкиных и был шафером на свадьбе родителей поэта.

Главное, чем знаменит Василий Малиновский, связано с созданием Императорского Царскосельского лицея. Он его первый директор. В 1811 году принимал мальчиков-дворян, оставивших впоследствии заметный след в русской истории и особенно в русской литературе. Назначению Малиновского способствовала его дружба с инициатором учреждения лицея, выдающимся государственным деятелем Михаилом Сперанским. Биографы подчёркивают заслугу Василия Фёдоровича в создании высокой нравственной и творческой атмосферы, царившей в лицее. Он сделал всё, для того чтобы «дети не почувствовали своей оторванности от близких» (по предписанию министра просвещения лицеистам возбранялось выезжать из лицея, а родным дозволялось посещать своих мальчиков только по праздникам). Малиновский сумел сделать лицей вторым домом для его питомцев. Собственный дом Василия Фёдоровича стал для них родным и оставался таким даже после его смерти. Начавшаяся Отечественная война и связанные с ней события «переживались всей лицейской семьёй». По рассказу внучки Малиновского, на его могиле Александр Пушкин (ему и ещё пятерым лицеистам разрешили проводить директора в последний путь) и сын Василия Фёдоровича Иван поклялись в вечной дружбе.

В службе Василия Малиновского есть один период, о котором он хранил молчание. В письме Малиновского вице-канцлеру графу Александру Воронцову (от 1 июня 1803 года) говорится, что в службу вступил в 1781 голу. Служил в Московском архиве под началом известного историографа и действительного члена Императорской академии наук Фёдора Ивановича (Герхарда Фридриха) Миллера. После его смерти (в 1783 году) «призван был Его Светлостью вице-канцлером графом Остерманом в Санкт-Петербург и находился при его министерской канцелярии семь лет, употребляем по всем текущим делам и, особенно, по секретной дневной переписке. В 1789 году выпросился к лондонскому посту, желая познать государство славное мудростию и счастием своего правления и жителей, не заботясь о выгодах службы, в которой с тех пор обошли меня товарищи... Через два года служения в Англии возвратился в Россию. Затем употребляем был при мирной негоциации в Яссах в должности секретаря при конференциях конгресса»[1].

Существует письмо Александра Суворова правителю канцелярии князя Григория Потёмкина Василию Попову. Оно помечено 4 апреля 1788 года. «Милостивый Государь мой Василий Степанович! — говорится в письме. — Протест на к[урьер]а Малиновского! Он заел, голубчик, сообщение Е[го] С[ветлости] в В[оенную] К[оллегию] 26 ч. октября о Тоузакове, привез сюда, соорудя здесь, поверили ему отдать пакет на херс[онский] почт[овый] двор, так оный не отыщут. Отдаю вам Малиновского на милосердную жертву. Лишь мне стыдно просить Светлейшего князя. Когда вам дойдет необходимость Его паки утруждать, поручаю Вашему предстательству»[2].

Это пишется после знаменитой Кинбурнской победы (1 октября 1787 года) — первой большой победы в войне, объявленной Турцией. В кровопролитном сражении, длившемся целый день, Суворов разгромил отборный пятитысячный турецкий десант. Главнокомандующий князь Потёмкин писал императрице: «Должно отдать справедливость усердию и храбрости Александра Васильевича. Он, будучи ранен, не отъехал до конца и тем спас всех» (6 октября 1787 года).

Императрица высоко оценила подвиг Суворова. Однако в выборе награды победителю заколебалась. Дать орден Святого Андрея Первозванного (девиз «За веру и верность»)? Но его не имели некоторые генералы, стоявшие в списке по старшинству выше Суворова. Екатерина запросила мнение Потёмкина. «Изволите, матушка, писать, как бы я думал пристойно наградить Александра Васильевича, — отвечал князь. — Прежде, нежели донесу свою мысль, опишу подробно его подвиг. (Следует описание сражения.) Все описав, я ожидаю от правосудия Вашего наградить сего достойного и почтенного старика. (Суворову было почти 57 лет.) Кто больше его заслужил отличность? Я не хочу делать сравнения, дабы исчислением имян не унизить достоинство Святого Андрея: сколько таких, в коих нет ни веры, ни верности. И сколько таких, в коих ни службы, ни храбрости. Награждение орденом достойного ордену честь. Я начинаю с себя — отдайте ему мой» (1 ноября 1787 года).

Сомнения были отброшены. «Я видя из твоих писем подробно службу Александра Васильевича Суворова, — писала 9 ноября императрица, — решилась к нему послать за веру и верность Свя[того] Андрея, который сей курьер к тебе и повезет»[3]. Суворов получил высший орден империи. По его представлениям, Потёмкин добился щедрых наград для участников сражения. Александр Васильевич продолжал засыпать главнокомандующего новыми просьбами. По представлению Суворова его флигель-адъютант Яков Тоузаков получил чин секунд-майора. Потёмкин уже подписал сообщение об этом в Военную коллегию, но курьер Малиновский потерял документ. Вскоре это было исправлено.

Есть и другие упоминания о Малиновском, относящиеся к периоду русско-турецкой войны. Так, 2 сентября 1788 года из лагеря при Очакове курьер Малиновский повёз два письма и донесение Потёмкина императрице[4]. В письмах приводились сведения об осаде Очакова, о починке кораблей, пострадавших во время шторма, об отношениях с Румянцевым, о трагической гибели инженера, любимца Потёмкина Николая Корсакова. Оступившись, он упал в ров и накололся на собственную шпагу. Сообщал Потёмкин и о неудачах союзников-австрийцев. В донесении советовал медлить с ответом на предложение шведского короля Густава (начавшего войну на северной границе России) о размене пленных.

Очаков — главная цель кампании — был взят блестящим штурмом 6 декабря 1788 года. В новой кампании Потёмкин возглавил объединённую армию, в которую вошли его Екатеринославская армия и Украинская, бывшая румянцевская. Передовой корпус был поручен Суворову. 21 июля Суворов, соединившийся с австрийскими войсками принца Ф.И. Саксен-Кобургского, нанёс поражение сильному турецкому корпусу при Фокшанах. Первое донесение Потёмкина о победе повёз в Санкт-Петербург вахмистр Конной гвардии Антон Беринг, внук знаменитого путешественника. Главнокомандующий сделал замечание победителю за краткость его донесения. И 10 августа 1789 года подробное донесение Суворова вместе с письмом князя императрице повёз штаб-фурьер Малиновский[5].

Звание штаб-фурьера ввёл Пётр Великий. Штаб-фурьеры входили в число подчинённых генерала-квартирмейстера или самого главнокомандующего. Приравнивались к чину поручика. В 1817 году Малиновский упомянут в периодическом издании «Дух журналов». Там было опубликовано несколько анекдотов (коротких рассказов) о Суворове. Егор Фукс, близко общавшийся с Александром Васильевичем в кампании 1799 гола, впоследствии издал документальную историю этой войны и выпустил собрание анекдотов о полководце. При этом он не счёл возможным воспользоваться анекдотами из «Духа журналов» (кроме одного — о серьёзной размолвке Суворова с Потёмкиным после взятия Измаила). Мне удалось доказать недостоверность этого анекдота. Остальные были ещё сомнительнее. Не вдаваясь в их суть, отметим, что в одном из них говорится, что «курьер Малиновский» по поручению Потёмкина привёз Суворову рескрипт императрицы и знаки ордена Святого Георгия I степени (награда за Рымник). Документально подтвердить этот факт не удалось, но он вполне вероятен.

Лагерь Потёмкина под Очаковом

Имеется известие об отправлении 23 января 1790 года со штаб-фурьером Малиновским нескольких писем и докладных записок Потёмкина[6]. Последние связаны с его должностью президента Военной коллегии. Это кадровые вопросы:  повышение в чинах, перестановки, назначения, увольнения от службы. В одном из писем Потёмкин благодарит за лавровый венец, присланный Екатериной ему в награду за кампанию 1789 года. В других речь идёт о важнейших обстоятельствах, связанных с войной. Новый визирь предложил заключить перемирие и начать переговоры о мире, но Потёмкин считает, что это попытка тянуть время. Более того, заметно намерение турок привлечь к переговорам другие державы (в частности, недружественную России Пруссию). Потёмкина беспокоила Польша, руководство которой заняло враждебную позицию. И князь готовил «ответ»: восстание православного населения польской Украины с опорой на черноморских казаков, бывших запорожцев. Сообщал он и о надежде на флот. На него перемирие не распространялось. Всё это важные вопросы войны и мира. Разумеется, секретные. Вёзший их императрице штаб-фурьер Малиновский пользовался доверием Потёмкина. Правда, в отличие от других курьеров (известных по документам) он упоминается довольно редко. Очевидно, в тех случаях, когда требовалось передать императрице устно что-то очень важное или когда другие курьеры были уже использованы на посылках. Ведь боевые действия велись на огромном пространстве — от Кавказа до Днестра и Дуная.

Возникает вопрос: может быть, это другой Малиновский? Существует «Список штата Его Светлости покойного господина Генерал-фельдмаршала князя Григорья Александровича Потемкина-Таврического», подписанный Василием Поповым. В нём значится штаб-фурьер Василий Малиновский[7]. В книге «Русское служилое дворянство второй половины XVIII века (1764–1795)»[8] среди сорока тыс. чиновников указан только один Василий Малиновский, он же Василий Фёдорович. Сомнений нет: это будущий директор лицея. В Месяцеслове на лето 1791 года показан титулярный советник Василий Малиновский. Согласно Табели о рангах это чин 9-го класса. Он выше чина поручика. Малиновский упомянут в числе пятерых лиц, состоявших при чрезвычайном и полномочном министре в Лондоне графе Семёне Воронцове.

С самого начала службы в Коллегии иностранных дел Малиновский был «употребляем... по секретной дневной переписке». Очевидно, и в канцелярии Потёмкина знавший иностранные языки Василий Фёдорович использовался по этой части. По его утверждению, он в 1789 году выпросился к лондонскому посту. Поездка состоялась в нач. 1790 года и, судя по всему,  была связана с важнейшими политическими обстоятельствами. К этому времени становилось всё более очевидным, что за спиной Турции и Швеции стоят «европейские диктаторы» — Пруссия и Англия. Причём главной противницей России являлась именно Англия. В 1790 году Екатерине удалось заключить мир со Швецией. На юге успехи армии и флота под руководством Потёмкина поставили Турцию в катастрофическое положение. В Измаиле, взятом 11 декабря 1790 года Суворовым, погибла целая армия. Зачинщики войны заверили султана Селима в вооружённой поддержке и потребовали от Екатерины немедленно заключить мир на условиях твёрдого статус-кво. Россия должна была вернуть Очаков и отступить к старым границам, то есть отказаться от завоеваний, обеспечивающих ей беспрепятственный выход к Чёрному морю. Екатерина ответила отказом. Прусский король стал собирать армию на границе с российской Лифляндией. Премьер-министр Великобритании Уильям Питт-младший мобилизовал флот и послал ультиматум.

В эти критические дни Малиновский находился среди сотрудников российского посольства, которые сумели развернуть в печати и на митингах действенную пропаганду против войны. В парламенте оппозиция, получив из России важные документы, доказала большой ущерб для английской торговли и промышленности в случае войны из-за никому не известного Очакова. Премьер Питт, теряя с каждым днём голоса своих сторонников, оказался перед возможностью утратить парламентское большинство. Курьер с ультиматумом был остановлен. Прусская армия отступила от российской границы. В Санкт-Петербург прибыл специальный представитель английского правительства, который приступил к переговорам на условиях, предложенных Потёмкиным визирю более года назад. Англия и Пруссия бросили свою союзницу.

Новые победы на суше и на море заставили воинственного султана  признать поражение в войне. Предварительные условия мира были подписаны 31 июля 1791 года. Вскоре в Яссах открылся мирный конгресс. Вернувшийся из Англии Малиновский участвовал в его работе. 29 декабря 1791 года граф Александр Безбородко (сменивший умершего Потёмкина) подписал Ясский мирный договор с Османской империей, по условиям которого за Россией закреплялось всё Северное Причерноморье, включая присоединённый ещё в 1783 году Крым. Турция отказывалась от претензий на грузинское царство Ираклия II,  который в 1783 году признал протекторат России.

В списке, поданном Василием Поповым императрице для награждения сотрудников Потёмкина, Василий Малиновский упомянут в чине «титулярного советника». Награждение состоялось12 февраля 1792 года[9]. Будущий директор лицея получил следующий чин — коллежского асессора (8-го класса). В этом чине он показан в Месяцеслове на лето 1795 года[10] в конце списка лиц, состоявших при разных должностях в Коллегии иностранных дел.

В 1822 году служивший на юге Александр Пушкин обрушился на императрицу Екатерину и её царствование с позиций молодых радикалов. «От канцлера до последнего протоколиста всё крало и всё было продажно», — писал он в своей заметке. И сделал только одно исключение. На юге всё дышало Потёмкиным. Пушкин признал: «Имя странного Потёмкина будет отмечено рукой Истории. Он разделяет с Екатериной часть воинской её славы, ибо ему обязаны мы Чёрным морем...» Знал ли он, что любимый лицеистами Василий Малиновский внёс вклад в решение этой великой исторической задачи?