Вариант Олега

25 мая Олегу Далю исполнилось бы 80 лет. Среди трёх десятков картин, в которых актёр успел сняться за свою недолгую жизнь, «Вариант "Омега"» занимает особое место: по собственному признанию Даля, в советском разведчике Сергее Скорине он сыграл самого себя.

От «Викинга» к «Омеге»

Николай Леонов пришёл в МУР в 1953 году. За десять лет дослужился до капитана, стал лихим оперативником, но по состоянию здоровья был вынужден выйти в отставку. С таким опытом за плечами начинать в 30 лет новую жизнь непросто. Спасением от накатившего отчаяния стало литературное творчество, благо память хранила обстоятельства десятков уголовных дел, а пером отставной капитан владел не хуже, чем пистолетом системы «Макаров». В 1960-е дорога из милиции в литературу была уже проторена, и в том, что Леонов пошёл по ней, нет ничего удивительного. Странно другое: как среди внушительного количества добротных романов о бравых столичных сыщиках появилась одна-единственная книга, посвящённая совсем другим героям — бойцам невидимого фронта?

Роман «Операция "Викинг"» о советском разведчике Сергее Скорине, заброшенном в оккупированный фашистами Таллин, был написан в соавторстве с человеком по имени Юрий Костров, о котором достоверных сведений меньше, чем никаких. С большой долей вероятности можно предположить лишь одно — он был сотрудником Комитета госбезопасности. Только такой «компаньон» мог снабдить бывшего муровца реалиями и деталями, которые никак не могли быть ему известны. Например, о так называемом Бюро Целлариуса или абверовской разведшколе на мызе Кейла-Йоа неподалёку от Таллина. Да и радиоигра советской разведки, организованная при помощи арестованного и работавшего под контролем агента, и перевербовка офицера немецкой разведки — отнюдь не плоды неуёмного писательского воображения.

Книга, опубликованная в 1973 году, получилась настолько удачной, что лубянские «кураторы» авторов вышли в Гостелерадио с предложением снять по ней многосерийный фильм. Планка, заданная «Семнадцатью мгновениями весны», вышедшими на экраны в том же году, требовала поддержки, и история противостояния двух интеллектуалов с сильными характерами этому требованию соответствовала как нельзя лучше. Причём от своего идеализированного предшественника Сергей Скорин выгодно отличался своей жизненностью: он был не суперагентом без страха и упрёка, но человеком, которому ничто человеческое не чуждо, в том числе страх и сомнения. Когда Скорину предложили работать в разведке, он честно признался, что трусоват и в герои-разведчики может не подойти. И своему новому начальнику он описывает этот эпизод, вместо того чтобы выставить себя героем. «У меня мозг профессионала, а сердце обыкновенного любителя», — констатирует Сергей и не стесняется этого. И любовь у него земная: любимая женщина устала его ждать, сын растёт, не зная отца. Да и его противник — лощёный барон, наследник древнего аристократического рода — тоже не лишён слабостей и порой вызывает искреннее сочувствие.

Сценарий заказали Николаю Леонову. С этим он справился сам, без помощников. Но консультанты на картине, естественно, были: некий П. Петров, по всей видимости, куратор от КГБ, известный историк, доктор наук, специалист по Второй мировой Дмитрий Мельников и два эстонских краеведа — К. Тынсон и А. Лыхмус, благодаря которым Таллин и его окрестности предстали перед зрителем во всей красе. А снимать пятисерийную картину с рабочим названием «Не ради славы» доверили никому неизвестному режиссёру Антонису-Янису Воязосу. Странный на первый взгляд выбор на самом деле оказался вполне логичным: на Лубянке хорошо знали, что война для этого человека — факт личной биографии. И, как выяснилось, интуиция «кураторов» не подвела.

Биография Антониса Воязоса сама по себе могла бы стать сюжетом для увлекательного приключенческого фильма. Он родился в Салониках, в 14 лет примкнул к левому движению, а когда по окончании Второй мировой в Греции разразилась гражданская война, присоединился к повстанцам, мечтавшим установить в своей стране социализм. Восстание было подавлено. Антонис попал в так называемые чёрные списки противников режима. Ему и его товарищам грозил арест. И тогда шестеро смелых, из которых Воязос был самым младшим — ему только исполнилось 17, решили бежать из страны. 12 сентября 1948 года они уговорили пилота небольшого пассажирского самолёта доставить их в Югославию. Оружия у ребят не было. Чтобы добиться своего, им хватило простых человеческих слов. Это был первый в истории Греции инцидент с угоном воздушного судна. На родине беглецов приговорили к смертной казни. Заочно.

Антонис Воязос на съёмках фильма

Из Югославии Антонис перебрался в СССР. Ему предоставили политическое убежище, помогли обустроиться в Ташкенте. Судя по всему, парень уже тогда бредил кинематографом. Для простого смертного самым надёжным путём на режиссёрский факультет становилась работа на фабрике или заводе: считалось, что кино могли снимать только люди зрелые, обладающие достаточным жизненным опытом. Какое-то время Воязос работал токарем на механическом заводе, потом поступил на режфак Ташкентского театрально-художественного института имени А. Островского, а затем каким-то чудом оказался во ВГИКе в мастерской Михаила Ромма, на одном курсе с Андреем Тарковским, Василием Шукшиным и Александром Миттой.

О том, как складывалась режиссёрская карьера Воязоса до того, как на него, словно гром с ясного неба, обрушился «Вариант "Омега"», известно совсем немного. Его имя стоит в титрах короткометражки «Юрка — бесштанная команда», снятой в соавторстве с ещё тремя режиссёрами, и полнометражной ленты «Жизнь хорошая штука, брат!», сорежиссёром которой был Рамиз Аскеров. Вот, собственно, и всё. Остальные замыслы режиссёра на экран так и не вышли. Он работал над картиной о жизни и творчестве Дмитрия Шостаковича, снял документальную ленту «Песни 30-х годов», собирал материалы об Александре Пушкине и его связях с тайным обществом «Филики этерия». Но всё это так и осталось под спудом. Бюрократическим и, вероятно, политическим.

За далью — Даль

Сочиняя сценарий, Николай Леонов, естественно, прикидывал, кто мог бы сыграть его героев. В роли Скорина он видел Андрея Мягкова, а Шлоссера, по его словам, писал под Игоря Квашу. За плечами у Мягкова уже были Алёша в «Братьях Карамазовых» и Гайдар в «Серебряных трудах». Симбиоз этих ролей вполне мог дать результат, близкий к необходимому. Выбор Кваши, по всей видимости, был обусловлен чисто человеческой симпатией — ничего подобного артист в кино не играл. Ну разве что холёный и жестокий атаман Лагутин в «Достоянии республики» мог служить неким эскизом к образу барона Шлоссера. Однако аргументы автора сценария режиссёра не убедили. Воязос хотел снимать в главных ролях Георгия Тараторкина и Валентина Гафта. Вероятно, какие-то черты нервного, тонкого Скорина режиссёр увидел в Раскольникове, сыгранном Тараторкиным в «Преступлении и наказании», а Гафт впечатлил своим Геверницем в «Семнадцати мгновениях весны».

Тем не менее Тараторкина категорически отверг Леонов. А Гафт от роли отказался сам, посчитав, что не ему с его семитской внешностью играть немецкого аристократа. Впоследствии Валентин Иосифович очень жалел о своём решении. В сборнике воспоминаний коллег об Олеге Дале он писал: «…ругательски себя ругаю, что в своё время отказался от съёмок в фильме «Вариант "Омега"». Меня уговаривали, а я, идиот, даже зная, что будет Олег, всё же отказался. Прекрасно сыграл роль Шлоссера Игорь Васильев. Но я-то не сыграл и теперь не могу себе этого простить».

Если к кандидатуре Васильева претензий ни у кого не было, то решение снимать Даля привело руководство в ужас: все знали и о его тяжёлом характере, и о пагубной склонности к алкоголю. И о фатальной для режиссёров манере сначала соглашаться, а потом внезапно отказываться от роли. Даль мог отказать самому маститому мэтру. Он не сыграл Хлестакова в «Инкогнито из Петербурга» Леонида Гайдая и Женю Лукашина в «Иронии судьбы» Эльдара Рязанова, Маркиза в «Достоянии республики» Владимира Бычкова, учителя Мирою в «Безымянной звезде» Михаила Козакова и Скворцова в «Экипаже» Александра Митты. Он едва не ушёл с площадки на «Приключениях принца Флоризеля» и клял себя, что не сделал это на съёмках «Земли Санникова».

Олега Даля при всём его недюжинном таланте считали подлинным стихийным бедствием: у него всегда было собственное видение роли, и, если режиссёр не понимал или не принимал его точку зрения, артист мог прервать уже начавшийся съёмочный процесс. Но Антонис Воязос, отдавая себе отчёт в том, что предстоит два года напряжённой работы, стоял на своём. Он передал актёру сценарий, а потом сам поехал к нему разговаривать с глазу на глаз. О чём они говорили — неизвестно. Однако после этой встречи в дневнике Олега появилась запись: «Я поставил своей задачей сыграть себя, Даля Олега, в 1942 году, в таких обстоятельствах, в каких очутился Скорин. Здесь все поступки — мои, слова — мои, мысли — мои… Скорин мне интересен своей парадоксальностью. Он не супермен. Просто человек, отстаивающий свои убеждения… В моём Скорине — та самая прелестная "страннинка", которая привлекает меня в людях».

«Порой от страха сердце холодело…»

Съёмки начались летом 1973 года. Оператор-постановщик Владимир Трофимов вспоминал: «В группу пришёл неулыбчивый, немного отстранённый и внутренне напряжённый человек. Пришёл с претензиями к прочитанному сценарию и даже ультимативными требованиями по перестройке материала. Казалось, всё должно было разладиться с самого начала, тем более что "доброжелатели" со всех сторон предупреждали режиссёра об импульсивности и неуравновешенности Даля, рассказывали о срывах в различных съёмочных группах. Многое было против него, а "за" — яркая личность и большой актёрский талант, и режиссёр А. Воязос, к счастью, рискнул. "Пророки" были посрамлены. В течение года по вине Даля не было ни одного срыва. Его готовность работать в любое время дня и ночи, непримиримость к расхлябанности быстро подтянули группу, создали истинно творческую атмосферу уважения к труду друг друга. Когда репетировал Олег Даль, на площадке стояла необычная тишина, и десятки заинтересованных глаз помогали ему. Я работал со многими известными и менее известными актёрами нашей страны и положа руку на сердце скажу, что Даль остался в памяти эталоном самоотверженного трудолюбия».

Натурные съёмки начали в Москве, режиссёр хотел «закольцевать» личную жизнь главного героя. Ирине Печерниковой, сыгравшей Лену, жену Сергея, сценарий понравился, а вот роль показалась неинтересной. Актриса уже собиралась от неё отказаться, но узнав, что её партнёром будет Даль, согласилась, не раздумывая. Самой трудной для неё оказалась сцена в бомбоубежище на станции метро «Маяковская», где персонажи обменялись едва ли парой фраз. Снимать пришлось за одну неполную смену: метро — объект режимный. Оборудование начали собирать, когда ещё ходили последние поезда, а разбирали уже на глазах первых пассажиров, спустившихся в подземку в пять утра.

В Таллине группа провела больше полугода: нужно было заснять город и в летнем цветенье, и посреди зимней вьюги. Город с его черепичными крышами и печными дымами, таинственными улочками и могучими крепостными стенами стал полноправным героем картины. В этой ленте свою вторую роль сыграла усадьба Мариенберг (по-эстонски Маарьямяги) — летняя резиденция графов Орловых-Давыдовых, представителей младшей из пяти ветвей рода знаменитых «екатерининских орлов». В первый раз этот романтический, выстроенный на английский манер замок появился в шпионской ленте «Игра без правил», а всесоюзную славу ему принесла «Собака Баскервилей». Забавно, но въезд хозяев в родовое имение в обеих лентах снят практически с одного ракурса — от покорёженных временем, но всё ещё величественных ворот, охраняемых каменными орлами.

Олег Даль сдержал обещание, данное режиссёру: ни разу не сорвал съёмок. Единственный раз он позволил себе довольно рискованную шутку: в первый день, когда снимали сцену «запоя» Скорина, актёр, пошатываясь, встал со стула и вошёл в кадр разболтанной походкой человека в крайней степени опьянения. По словам оператора Владимира Трофимова, в этот момент у всех на площадке сердце захолонуло. А он тут же вспомнил строчки из «запрещённого Гейне», которые по памяти цитирует Шлоссер в одной из сцен:

Порой от страха сердце холодело.

Ничто не страшно только дураку.

Для бодрости высвистывал я смело

Сатиры злой звенящую строку…

А Даль, дойдя до стартовой точки сцены, повернулся к камере и заговорщицки улыбнулся. Если помните, Костя Петрухин говорит о своём друге: «Сергей, он человек особого склада. Я вот знаю его лет десять, а иногда мне кажется, что я вообще его не знаю». То же самое могли сказать о Дале практически все, с кем более-менее близко он общался. Попадание в роль было стопроцентным.

Писатель Николай Леонов

Пять вечеров и остальная жизнь

Премьеру фильма приурочили к 30-летию Победы. Каждый вечер вся страна приникала к экранам, с волнением следя за тем, чем завершится вариант, выбранный Сергеем Скориным. Зрительской любви с лихвой хватило всем, включая исполнителей второстепенных ролей. Ну а споры о том, кто же всё-таки лучше — Даль или Васильев, не утихали ещё несколько месяцев. Азарта дискуссии придавали представительницы прекрасного пола. Критики, как это нередко бывает в такой ситуации, оценили картину не слишком высоко. Для них она осталась в тени «Семнадцати мгновений весны», и критиковали они её как раз за то, за что любили зрители, — за естественность и искренность созданных актёрами образов. 

Однако критические баталии режиссёра уже не трогали. Вскоре после премьеры Антонис-Янис Воязос вернулся в Грецию, где незадолго перед тем была свергнута хунта «чёрных полковников». Если бы к творческим планам режиссёра советское кинотелеруководство отнеслось с большим вниманием и чуткостью, возможно, он переборол бы тоску по родине. Но, видимо, никаких особых перспектив замечательная лента перед ним не открыла. Зато в Греции его судьба сложилась счастливо и плодотворно. Он работал режиссёром на телевидении, в кино и даже в театре, переводил на греческий Ивана Бунина и Михаила Булгакова, Антона Чехова, Александра Вампилова и Максима Горького, написал книгу о Владимире Маяковском и монографию «Социализм и культура», в основу которой легли материалы и наблюдения, сделанные во время жизни в СССР. Благодаря ему греческим читателям стала доступна известная работа Всеволода Мейерхольда «О театре».

После «Варианта "Омега"» по произведениям Николая Леонова были сняты ещё два замечательных фильма, вошедших в золотой фонд советского кино. В 1978 году на экраны выйдет «Трактир на Пятницкой» режиссёра Александра Файнциммера по повести «Ждите моего звонка», а в 1984-м — «Один и без оружия» Владимира Хотиненко и Павла Фаттахутдинова по мотивам «Агонии». В «Трактире» небольшую роль следователя сыграет Игорь Васильев. Впереди у прекрасного артиста будут «Похищение «Савойи», «Долгий путь в лабиринте», «Завещание профессора Доуэля», но барон Георг фон Шлоссер останется лучшей его киноролью. А «Вариант "Омега"» ещё во время съёмок друзья и коллеги Даля перекрестили в «Вариант Олега»…