Европа над пропастью

Книга австралийского историка Кристофера Кларка, посвященная началу Первой мировой войны, заставляет задуматься о проблемах, выходящих далеко за рамки исследуемой им эпохи.

Родившийся в 1960 году Кристофер Кларк преподает историю в Кембридже и является автором нескольких исследований, посвященных поворотным моментам европейского прошлого. Его книга «Сомнамбулы. Как Европа пришла к войне в 1914 году», написанная к столетию этих событий, стала бестселлером и была переведена на несколько языков. В 2023-м появился и ее русский перевод. 

Автор книги на основе большого количества источников пытается дать ответы на главные вопросы истории Первой мировой: почему она разразилась, был ли шанс ее предотвратить, виновата ли в ее начале какая-то конкретная страна или ответственность за разгорание мирового конфликта оказалась общей. Не задается, но висит в воздухе еще один (наверное, самый важный) вопрос: возможно ли сейчас повторение катастрофы 110-летней давности?

Разделенный континент

Свое исследование, рассчитанное не только на специалистов, но и на широкий круг читателей, Кларк открывает вполне актуальным утверждением: многополярный мир лучше и безопаснее двухполярного и (тем более) однополярного. В доказательство он приводит сравнение Европы 1887 и 1907 годов. В первом случае «множество сил и интересов уравновешивали друг друга в шатком балансе». Франция враждовала с Германией, недавно отобравшей у нее Эльзас и Лотарингию. Англия столкнулась с Россией в «Большой игре» за влияние в Центральной Азии и на Дальнем Востоке. К этому добавился дележ владений «больного человека Европы» – Османской империи, в который азартно ввязались как великие, так и малые державы континента. Италия и Австро-Венгрия, вступив в Тройственный союз с Германией, одновременно конфликтовали между собой из-за пограничных провинций. Все эти противоречия сглаживались сложной системой союзов и соглашений, как, например, «страховочный договор» 1887 года между Германией и Россией, который сдерживал растущую враждебность между двумя «братскими» монархиями.

К 1907 году картина полностью изменилась: место «лоскутного одеяла» постепенно занимала Европа, сплоченная (за редкими исключениями) вокруг двух военно-политических блоков. Первый из них родился из Тройственного союза, который уже с началом Первой мировой окончательно потеряет Италию, но приобретет Османскую империю и Болгарию. Второй вырос из оформленного военной конвенцией в 1892 году Франко-русского союза, причем о присоединении к нему Англии на первых порах речь не шла. Британская империя грозила войной не только России, но и Франции, с которой постоянно сталкивалась при разделе африканских колоний. Однако на рубеже ХIХ–ХХ веков быстрое вооружение Германии внушило серьезную тревогу и заставило британскую правящую элиту искать союза с недавними врагами. Соглашения Англии с Францией и Россией привели к созданию в 1907 году Антанты, что, в свою очередь, взвинтило нервозность в Берлине и Вене и повысило риск мировой войны.

При этом Кларк делает оговорку: «Разделение на два блока не вызвало войну… однако без разделения война не могла бы начаться». Имеется в виду, что усиление противостоявших друг другу военно-политических союзов взаимно обостряло опасения и подозрительность правителей входивших в них стран, вынуждая их увеличивать свои армии и производство вооружений. Параллельно шли и другие процессы, о которых исследование историка, сосредоточенного на военно-дипломатических вопросах, говорит сравнительно мало. Это прежде всего нарастание по всей Европе национализма и шовинизма, внедряемых политическими партиями, прессой, школой и даже церковью. Именно этот процесс, вышедший из-под контроля власти, стал катализатором начала Первой мировой.

Пороховой погреб

Особенно процветал национализм на Балканах, получивших прозвище «порохового погреба Европы». Уделяя внимание в первую очередь Сербии, Кларк подробно описывает, как память о многовековом иноземном иге в сочетании с экономической и социальной отсталостью порождала в балканских странах привычку к насилию и внешней экспансии. Освобождение от турецкого владычества в XIX столетии запустило здесь новую череду внешних и внутренних конфликтов, кульминацией которых стали две Балканских войны 1912–1913 годов. В результате этих войн Сербия превратилась в сильнейшее государство Балкан, но это только подогревало в ней то, что автор книги называет «визионерским национализмом», – уверенность, что чуть ли не весь регион должен стать в будущем «Великой Сербией».

Серьезно окрепнув с помощью России, Сербское королевство победило турок, но не могло справиться с Австро-Венгрией. Австрийцы в 1908 году аннексировали Боснию и Герцеговину, где 40% населения составляли сербы. Там сербская разведка, как считает Кларк, создавала из местных патриотов террористические ячейки, членом одной из которых и являлся убийца наследника австрийского престола Франца Фердинанда Гаврило Принцип. По иронии судьбы эрцгерцог входил в число совсем немногих политиков, способных предотвратить войну. С точки зрения автора исследования, он был не только настроен на мир с соседними странами, но и готов предоставить большие права славянским народам и даже превратить области их проживания в третью равноправную часть двуединой Австро-Венгерской империи.

В рамках своей политики наследник хотел сместить с поста начальника Генерального штаба Франца Конрада фон Хётцендорфа – одного из главных сторонников войны (только за один предвоенный год он 25 раз предлагал вступить в схватку с Сербией, Италией, Россией и т. д.). Это совпало с громким шпионским скандалом в Вене, когда был разоблачен полковник Генштаба Альфред Редль, работавший на русскую разведку. В условиях сложной политической системы империи Хётцендорфу удалось сохранить должность, но для него дело усугублялось тем, что с полковником сотрудничал его сын Курт, и, чтобы отвести подозрения от своей семьи, генерал удвоил активность в разжигании войны. Описывая подобные ситуации, Кларк показывает, как из множества случайностей родилась война, которой мало кто хотел – но никто в итоге не смог остановить.

В своей книге Кристофер Кларк показывает, как из множества случайностей родилась война, которой мало кто хотел – но никто в итоге не смог остановить

Кто виноват?

Значит ли это, что в начале мировой бойни были виноваты лишь фанатичные сербские националисты и воинственные австрийские генералы, пытавшиеся предотвратить крах своей империи? Автор книги отвергает такой подход: по его мнению, вина лежит на всех участниках. После выстрелов Принципа австрийцы поставили Сербии ультиматум, фактически требовавший от нее отказа от независимости. Германия без раздумий и сомнений поддержала Австро-Венгрию, а Россия – Сербию. Франция изо всех сил натравливала Россию на Германию, предоставив ей для усиления армии крупнейший международный заем. Свою лепту внесли и англичане, не жалевшие для союзников по Антанте громких и невыполнимых обещаний.

Уже после войны Герберт Уэллс, не только автор научно-фантастических романов, но также историк и мыслитель, писал, что в ней виновен прогресс. Его идея состояла в том, что лидеры европейских держав следовали устаревшим представлениям, в которых были воспитаны, в то время как мир непоправимо изменился. Глупо было втягивать свои страны в войну из-за таких понятий, как «честное слово монарха» или «помощь братьям по крови». О том же, только языком политики, говорит Кларк: «Россия и Франция весьма асимметричным образом связали будущее двух величайших держав мира с неопределенной судьбой неустоявшегося, беспокойного и периодически прибегающего к насилию небольшого государства», то есть Сербии. В итоге политики допустили войну не из злого умысла, а потому, что, по выражению историка, «фильтровали мир через повествования, которые были построены из кусочков опыта, склеенных вместе страхами, прогнозами и интересами, маскирующимися под принципы».

Странное дело, но, разжигая среди своих граждан шовинистическую истерию, элиты заразились ею сами. Генеральные штабы Германии, России, Франции и даже Сербии всерьез надеялись на быструю победу над противником (сербы, конечно, с помощью русских «братушек»). Немцы при этом рассчитывали на спешно построенные крейсеры и подводные лодки, французы – на мощную артиллерию, русские – на неистощимые ресурсы и храбрость солдат. Обратной стороной такой демонстративной бравады были нервозность и даже паника, царившая, как вспоминали современники, во всех властных кабинетах Европы. Кларк описывает, как в последние предвоенные дни лидеры европейских стран тайно пытались уклониться от войны (например, англичане предлагали не вступать в нее, если Германия не будет нападать на Францию, ограничившись Россией, которой европейцам было не жалко). Одновременно те же лидеры, помня о будущих выборах, делали на публику все более воинственные заявления, что в конце концов перевесило тайную дипломатию.

Расчеты военных оказались неверными, как и прогнозы политиков. Победная прогулка до вражеских столиц под лозунгом «Домой к Рождеству» обернулась четырехлетней окопной мясорубкой, а итогом войны стало крушение четырех из пяти вступивших в нее империй (уцелела только Британская, но и она, как вскоре выяснилось, бесповоротно уступила мировое лидерство Соединенным Штатам). Вряд ли кто-то из политиков, втянувших свои страны в мировой конфликт, хотел подобных результатов. Еще меньше их хотели простые граждане, вынужденные сменить безопасность и порядок империй на постоянную турбулентность новых независимых государств. Подчеркивая это, автор книги вполне справедливо сравнивает частую в Восточной Европе ностальгию по империи Габсбургов с ностальгией по распавшемуся Советскому Союзу.

Уроки войны

На фоне нового острого противостояния на Европейском континенте неизбежно возникает вопрос о том, усвоили ли его элиты уроки Первой мировой. Сам автор (напомним, писавший свою книгу десять с лишним лет назад) полагает, что усвоили, поскольку в мире сформировались «мощные наднациональные институты, которые сегодня обеспечивают основу для урегулирования конфликтов». Он подчеркивает также, что после Второй мировой войны от глобального конфликта друг с другом державы удерживает страх перед ядерной бомбой, которого не существовало накануне Первой мировой (напротив, новое мощное оружие считали тогда достаточным условием для развязывания войны и победы в ней).

При этом историк вспоминает один из важнейших уроков Первой мировой: приведшие к ней события нарастали быстро и непредсказуемо. Новый конфликт, предупреждает он, может развиваться так же стремительно, если будет разрушена сложившаяся система коллективной безопасности. Еще один урок: в Первой мировой (в отличие от Второй), как мы уже отмечали, нельзя найти неоспоримого виновника. «Начало войны, – утверждает Кларк, – это не детектив Агаты Кристи, в конце которого мы обнаружим виновного, стоящего в гостиной над трупом с дымящимся пистолетом в руке. <…> Скорее в этой истории по пистолету у каждого участника сценария». Считая начало Первой мировой «трагедией, а не преступлением», Кларк выступает против попыток обвинить в этом одну Германию, чем после 1914 года занимались страны Антанты, а в 1960-е – группа немецких историков во главе с Фрицем Фишером. С точки зрения автора книги, такие попытки способствуют накоплению противоречий и созданию условий для новой войны (как это и случилось после Первой мировой).

Третьим уроком можно назвать обозначенное Кларком отсутствие постоянной и разумно объяснимой политики большинства стран в отношении важных международных проблем. Причину он видит в следующем: «Те, кому было поручено формулировать эту политику, делали это под значительным внутренним давлением не столько со стороны прессы, общественного мнения, промышленного или финансового лобби, сколько со стороны противников внутри своих элит и правительств». В результате начало войны на Балканах оказалось никак не связано с политикой ведущих держав в отношении этого региона: фактически его вызвала роковая цепь случайностей.

За время после выхода книги «Сомнамбулы. Как Европа пришла к войне в 1914 году» многие предупреждения ее автора успели воплотиться в жизнь. Действия США и их союзников, пытающихся спасти рушащийся однополярный мир, уже привели к параличу системы безопасности. Западная пропаганда усиленно выставляет нашу страну единственной виновницей кризиса, используя для ее очернения любые средства. В стремлении вдохновить страны Запада на войну с Россией она старается доказать, что ядерная угроза не так уж страшна и оружие НАТО может и должно изменить ход украинского конфликта. При этом политики США и Евросоюза так же зависят от политической конъюнктуры, так же не способны проводить последовательную политику и предвидеть результаты своих решений, как и их предшественники 110-летней давности. В этой ситуации книга Кларка выглядит не только интересным исследованием о прошлом, но и важным предостережением о будущем.

Наследник престола Австро-Венгерской империи эрцгерцог Франц Фердинанд (1863–1914)

Мрачный сценарий

Президент Сербии Александр Вучич не исключил, что третья мировая война начнется в ближайшие три-четыре месяца

«Мы движемся к большой катастрофе, кажется, что поезд уже отъехал от станции и больше не может остановиться. Никто на Западе больше не говорит о мире, только о новой войне. Запад думает, что сможет победить и вывести Россию из борьбы. Я думаю, что Запад ошибается», – заявил Вучич совсем недавно, в июне 2024 года, в интервью швейцарскому журналу Weltwoche. Он отметил, что обе стороны сейчас считают, что ситуация на Украине – это «экзистенциальный вопрос для них». «Поэтому я не думаю, что они найдут другое решение, кроме войны», заключил сербский лидер, полагая, что теперь «все поставлено на карту». Он обратился к европейской общественности со словами: «Меня очень удивляет, что никто не пытается остановить войну». «В Европе лидеры ведут себя как большие герои, но они нечестны и не говорят своим гражданам, что все они заплатят большую цену, если дело дойдет до войны. Кто готов потерять 1 миллион, 2 миллиона, 15 миллионов? Я не готов потерять ни одного человека», – подчеркнул президент Сербии.