Разный Пушкин

Какими были отношения Пушкина и власти? Кем он был – оппозиционером или охранителем? Об этом в интервью «Историку» размышляет кандидат исторических наук Дмитрий Олейников.

Беседовала Варвара Рудакова

Дмитрий Олейников

«Политическая» биография первого поэта России весьма противоречива: за ним закрепилась репутация не только бунтаря, но и убежденного государственника.

Пушкин и Бенкендорф. Худ. А.И. Китаев. 1950 год

«Увижу ль, о друзья!»

– Мыслил ли Пушкин в политических категориях? Относил себя к приверженцам каких-то определенных политических идей?

– В Царскосельском лицее Александру Сергеевичу преподавали правоведение, политэкономию, историю, философию, и поэтому, конечно, он оценивал происходящее в том числе и в политических категориях. Однако делал это не как политик: партийность Пушкину была совершенно чужда, дружеские узы для него всегда были гораздо важнее идеологических предпочтений. При этом он, как всякий человек, в течение жизни менялся, и можно говорить, что в разные годы относил себя к приверженцам разных идей. Молодой Пушкин – сторонник то радикальных, то либеральных идей, а поздний Пушкин – консерватор, государственник. В этом смысле есть много разных Пушкиных. В 1973 году Юрий Любимов в Театре на Таганке выпустил спектакль «Товарищ, верь…», где было аж пять непохожих Пушкиных, которых играли разные актеры, причем без грима.

– В какой мере справедлива популярная в советские годы трактовка взглядов поэта как оппозиционных и даже революционных?

– После окончания лицея Пушкин, безусловно, был сторонником революционных идей и насильственного исправления несправедливого, по его убеждению, положения вещей. При этом молодой поэт связывал несправедливость устройства жизни – крепостничество, взяточничество – с личностью царя. Позднее он стал понимать, что это не вполне так.

Поначалу ему скорее было крайне важно само ощущение борьбы с тиранией и самовластием, а в советском литературоведении трактовали это как борьбу поэта с царизмом, монархией, что в корне неверно, поскольку он не был антимонархистом. Пушкин неизменно подчеркивал, что ненавидит тиранию – то есть самодержавие, стоящее над законом и вне закона, но не самодержавие как таковое. Он пугал тиранов цареубийством, однако не рвался его воплотить. Кстати, поэт не любил императора Александра I в числе прочего и потому, что считал его в известном смысле причастным к «свирепой шайке палачей», убившей «увенчанного злодея» Павла I.

– И поэтому писал на Александра Павловича едкие эпиграммы? Одно только «плешивый щеголь, враг труда» чего стоит!

– Видимо, антипатия эта возникла еще в лицейские годы, поскольку лицей располагался во флигеле Царскосельского дворца – летней императорской резиденции – и лицеисты слишком много знали о потаенной жизни императора, о его пороках. У них не было дистанции, которая должна быть между монархом и подданными. Кроме того, Пушкин не любил Александра за безволие. Сказалось и разочарование в императоре всего пушкинского поколения: победитель Наполеона, «тяготеющего над царствами кумира», он обещал вольность, свободу, дал конституцию Польше, намекал на то, что скоро даст ее и России. Но в итоге ожидания не оправдались…

«Друзья по 14 декабря»

– Советский миф о Пушкине – это еще и миф о нем как потенциальном декабристе, который только волей обстоятельств не оказался на Сенатской площади в момент восстания…

– Скорее это даже миф о Пушкине как «вечном революционере», который до гробовой доски не изменил декабристским традициям. Однако в советское время путали дружеские отношения поэта, в том числе с декабристами Иваном Пущиным, Вильгельмом Кюхельбекером и другими, с отношением к декабризму как таковому. Безусловно, симпатии Пушкина к людям, пострадавшим в результате восстания 14 декабря 1825 года, дружеские, человеческие, но все это вовсе не означает, что он продолжал симпатизировать их идеям, особенно наиболее радикальным, связанным с планами убийства царской семьи. В этом смысле советская пушкинистика вытащила на первый план лишь одного из Пушкиных, подходящего ей, – Пушкина-радикала, причем радикала на словах, Пушкина между лицеем и ссылкой – и заменила им всех остальных. Якобы в дальнейшем он свое свободолюбие прятал, вел чуть ли не подпольную борьбу с царским режимом и в конце концов был этим режимом убит. Получалась очень простая, удобная для школьного курса, но абсолютно не имеющая ничего общего с действительностью схема.

– Как вы думаете, если бы Пушкин оказался в Петербурге 14 декабря, стал бы он участником восстания?

– Во время встречи Николая I с Пушкиным в Москве в сентябре 1826 года император задал этот вопрос: «Вышел бы ты на площадь?» По рассказу Анны Хомутовой, близко знавшей поэта, он честно ответил: «Неизбежно, государь, все мои друзья были в заговоре, и я был бы в невозможности отстать от них. Одно отсутствие спасло меня, и я благодарю за то Небо». Но обратите внимание: здесь речь идет о друзьях, а не о политике. И Николай это уловил…

В Михайловском, где Пушкин перед этим отбывал ссылку, есть теперь памятник зайцу, который, как считается, спас поэта от участия в восстании. Ведь узнав, что Александр I умер, Пушкин помчался в Петербург и очутился бы там накануне событий на Сенатской площади, если бы не этот заяц. Поэт был очень суеверен (а затем ему еще поп встретился) – и вернулся в имение.

Следствие по делу декабристов показало, что Пушкин не имел отношения к тайным обществам. Да и вообще, если говорить об этом, то нужно помнить, что декабризм – явление неоднородное. Спектр политических мнений декабристов был крайне широк. Среди них были и защитники порядка, которые вышли на площадь против «узурпатора власти» Николая, чтобы вернуть престол наследнику Константину, и те, кто вовсе не явился в тот день к Сенату и в николаевскую эпоху честно служил Отечеству, и крайне радикальные деятели. Скажем, планы Павла Пестеля иначе как чудовищными не назовешь: в случае победы не только убийство всей императорской семьи, включая женщин и детей, но и жестокая диктатура с опорой на густую сеть соглядатаев. Очевидно, что поэт не был сторонником таких взглядов. Вообще Пушкин шире любого политического направления, он гений, и это понимали и его друзья, и его враги.

Александр I. Рисунок А.С. Пушкина. 1822–1824 годы

Пушкин шире любого политического направления, он гений, и это понимали и его друзья, и его враги

«На свете счастья нет…»

– Как ссылки повлияли на политические взгляды Пушкина?

– Первая ссылка, начавшаяся в 1820 году, была больше похожа на образовательное путешествие молодого человека по России. Тогда речь шла о наказании чуть ли не Сибирью, но благодаря заступничеству друзей получилась поездка в хорошем обществе на Кавказ, в Крым, в Новороссию, Молдавию… Во время ссылки Пушкин встречался и с будущими декабристами. Есть знаменитая легенда, как они его едва не приняли в тайное общество, но затем все обернули в шутку. Князь Сергей Волконский, предполагая, какая участь их всех ждет, решил не посвящать поэта в дела общества, чтобы сберечь его для России. Так что в ранней южной ссылке это все тот же Пушкин – свободолюбивый выпускник лицея.

Впрочем, уже тогда с ним произошла очень важная метаморфоза. Он очутился в исторических местах, о которых только читал. Это бывшая граница Римской империи, куда в свое время сослали Овидия (Пушкин находил в этом параллели со своей участью). Он посетил Одессу, ездил смотреть Измаил, который прославил Александр Суворов. Искал могилу Мазепы. Видел место битвы на реке Кагул, где Петр Румянцев громил турок, и вспоминал Кагульский обелиск в парке Царского Села, куда лицеисты ходили гулять. Поэт оказался в контактной зоне России и Турции, где выбор стоял «или – или»: или Россия, или Турция. Это момент, когда Пушкин по-другому стал смотреть и на саму империю, и на роль императора. Когда же его в 1824 году выслали в Михайловское, он получил время неспешно подумать о жизни. Здесь поэт переосмыслил многое. Ссылка стала местом рождения новой пушкинской идеи: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». В Михайловском воля была достаточно ограничена, но покоя – сколько угодно… Примерно в это время возник парадоксальный сплав, давший основание философу Георгию Федотову назвать поэта «певцом империи и свободы». 

А.С. Пушкин в селе Михайловском. Худ. Н.Н. Ге. 1875 год

– Воля, свобода – он постоянно возвращался к этим двум категориям. Почему?

– Сначала свобода для Пушкина – это вольность, возможность делать все что хочешь, независимо от окружающих. Как мы уже говорили, тогда это был молодой человек, вырвавшийся из лицея в круг своих друзей, энергичный, желающий есть мир полной ложкой. Потом он понял, что помимо вольности есть еще настоящая свобода. Свобода как независимость, возможность заниматься своим делом, творить, чтобы никто не мог его направлять. И эта свобода не связана с политическим строем: царь Петр I, по Пушкину, «не страшился народной Свободы, неминуемого следствия просвещения». Николай I дозволил Пушкину жить, где он хочет, писать, что он хочет: государь даже взялся быть его цензором с условием, чтобы поэт не употреблял во зло дарованную ему совершенную свободу. То есть оказалось, что свобода вне системы политического устройства тоже возможна, и это было очень важное открытие Пушкина. Помните «Из Пиндемонти»?

Не дорого ценю я громкие права,

От коих не одна кружится голова.

Я не ропщу о том, что отказали боги

Мне в сладкой участи оспоривать налоги

Или мешать царям друг с другом воевать;

И мало горя мне, свободно ли печать

Морочит олухов, иль чуткая цензура

В журнальных замыслах стесняет балагура.

Все это, видите ль, слова, слова, слова.

Иные, лучшие, мне дороги права;

Иная, лучшая, потребна мне свобода:

Зависеть от царя, зависеть от народа –

Не все ли нам равно? Бог с ними.

Никому

Отчета не давать, себе лишь самому

Служить и угождать; для власти, для ливреи

Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;

По прихоти своей скитаться здесь и там,

Дивясь божественным природы красотам,

И пред созданьями искусств и вдохновенья

Трепеща радостно в восторгах умиленья.

– Вот счастье! вот права…

Между прочим, это 1836-й – последний год его жизни. «Покой и воля» в конце концов стали для Пушкина главными. Ему совершенно неважно, каков политический строй. Это уже позиция консерватора, позиция человека, который свободен сам по себе. И для этого вовсе не обязательно свергать монархию.

Консерватор у трона

– Почему император Николай I оказался Пушкину ближе, чем Александр I?

– В определенный момент у Пушкина возник интерес к героям. Его очень привлекал Наполеон. Он не считал его положительным героем, но это, безусловно, была необычная, яркая личность. А главным среди героев для поэта стал, конечно, Петр I – человек, который обуздывает своенравную стихию. Отсюда, кстати, и пушкинская любовь к Петербургу как городу, созданному Петром Великим наперекор хаосу природы. Эту идею героя – человека, который готов менять существующий порядок вещей к лучшему, – Пушкин пытался перенести и на Николая. Тем более что Николай I был тоже большим поклонником Петра.

Взгляды Пушкина и императора, разумеется, не совпадали. Они выросли в разных системах: Пушкин – в лицейской, вольнолюбивой, почти республиканской; Николай – в дворцовой, военизированной, самодержавной. Но они принадлежали к одному поколению «опоздавших на войну»: Николай 1796 года рождения, Пушкин – 1799-го. Они оба – подростки из Царского Села, которые видели уходившие на битву с Бонапартом полки, они сами жаждали защищать Отечество. Пушкин был слишком юн, Николай умолял, чтобы его отпустили, но, когда это произошло, война уже кончилась. У них возникло стойкое ощущение «отцовской» славы, того, что предыдущее поколение совершило нечто великое, а им еще непонятно, когда и что удастся совершить. Да и удастся ли? Это их объединяло, ведь люди, родившиеся примерно в одно время, воспринимают мир пусть и по-разному, но в схожей системе координат. Разница в три года практически нивелировалась ближе к тридцати годам, когда, собственно, и началось общение Пушкина и императора. И безусловно, Николай подкупил поэта своей искренностью.

Великий князь Николай Павлович (будущий император Николай I). Рисунок А.С. Пушкина. 1818–1819 годы

Петербург. Невский проспект. Среди совершающих прогулку – А.С. Пушкин, И.А. Крылов, Ф.В. Булгарин. Худ. С.И. Эрбер. Около 1897 года

– Которой так недоставало Александру I…

– Именно так. При этом Пушкина и Николая I объединяла еще и мысль о том, что многие беды их века – от неправильного воспитания. Что у целого поколения не сформировано уважение к России, к русской истории, к традициям. Император после их встречи в Москве поручил Пушкину написать записку о народном воспитании. К самой записке у него были вопросы, но в осознании, что спокойствие государства, крайне важное для Николая, зиждется именно на воспитании молодого поколения, они совпадали.

Не будем забывать и о том, что они испытали огромное влияние Николая Михайловича Карамзина. Карамзин считал, что крепкая центральная власть – это стержень, на котором держалась и держится Россия. И Николай I и Пушкин понимали необходимость сильного государства как залога общественного покоя, ведь кому-то нужно укрощать борьбу разных политических сил. Мы знаем, что декабристы между собой не ладили, что существовали Южное и Северное общества с разными подходами и, если бы восстание оказалось успешным, началась бы гражданская война. Император как единовластный правитель – это человек, который стоит над партиями и контролирует их разногласия. Думаю, и в понимании этого у Пушкина и Николая I было что-то общее. Конечно, при этом у них были разные цели: Николай – царь, политик, которому нужно править, а Пушкин – частный человек, которому нужен лишь обеспеченный правителем покой, чтобы творить.

– Пушкин не критиковал Николая?

– Прямой критики не было. Как известно, размышляя о царях, которых ему довелось застать, поэт писал о Николае: «Третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но променять его на четвертого не желаю». Пушкин был крайне осторожен, тем более что Николай сделал очень много добра для него. Император не только возвратил его из ссылки и стал его личным цензором, что явилось практически признанием свободы творчества поэта, – он еще ссужал ему деньги в трудные времена. Известен эпизод, когда Пушкин хвастался, что его без особых обязанностей, но с денежным содержанием взяли копаться в архивах, то есть быть историографом, писать историю Петра Великого. Царь сам говорил, что пошел на это, поскольку понимал: поэту нужно кормить семью.

Как я уже сказал, поначалу Пушкин постоянно сравнивал Николая и Петра. Но позже стал сознавать, что Николай – не Петр. Великий Петр просто ни с кем не сравним, он «один есть всемирная история». А в Николае «много от прапорщика». Он хороший, честный офицер, однако, по мнению Пушкина, в нем не хватало петровского размаха.

Видел он и то, о чем потом говорил Александр II: Николай I окружал себя не очень талантливыми людьми. Да, ему служили потрясающие специалисты, такие как министр финансов Егор Канкрин, Михаил Сперанский, возвращенный из фактической ссылки для создания Полного свода законов Российской империи. Но были и карьеристы, чего сам император не замечал. Пушкину доставалось от этой прослойки, и в этом смысле абсолютно всем доволен он не был. Поэт писал Петру Чаадаеву: «Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора – меня раздражают, как человек с предрассудками – я оскорблен, – но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал».

Это говорит о том, что Пушкин начал мириться с несовершенством мира. Общества, в котором все идеально, не бывает, а хорошо то государственное устройство, в котором работают механизмы разрешения неизбежных конфликтов. Поэт понимал, что мир всегда несовершенен, что это не Царство Божие на земле и с этим нужно мириться. Надо делать свою работу. И не стоит думать, что если ты свергнешь царя и введешь республиканский строй, то все само собой изменится и сделает всех людей счастливыми.

– Он стал консерватором?

– В мировоззренческом смысле – да. Но политика его мало интересовала. На мой взгляд, консерватор вообще не особенно является политиком. Да, есть консервативные партии, но это другое. Человек, консервативный в своих убеждениях, считает, что важнее политических вопросов вопросы морали, вопросы взаимоотношений между людьми. Консерватор не стремится оказывать политическое влияние, для него порядочный человек важнее, чем хорошее политическое устройство. Это либералы убеждены, что сначала надо менять учреждения и тогда исправятся люди, а консерваторы говорят: измените людей, сделайте их добрее, порядочнее – и тогда неважно, каково политическое устройство (вспомним о важности народного воспитания!). Получается, что как раз либералы не верят в доброту человека, поскольку полагают, что нужно внешне построить мир по определенной системе, чтобы злое в людях не вылилось наружу…

Чем дальше, тем больше Пушкин становился государственником и сторонником империи. Когда вставал вопрос о чести и достоинстве страны, он поддерживал государство, как это было во время Польского восстания 1830–1831 годов, когда он написал знаменитые стихи «Клеветникам России».

– Что помогло Пушкину на протяжении всей жизни сохранить «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам»?

– Это было совершенно естественное чувство: он просто вырос с уважением к прошлому, к собственной истории. На Пушкина оказали влияние воспитание в лицее, величие Царского Села, памятники героям Чесмы и Кагула. А еще «сень дедовских лесов» в Михайловском, легендарный Святогорский монастырь, просторы Болдино… Отечество для него – это то, что дано Богом. Он на эту тему даже не рефлексировал. Если хотите, это была врожденная любовь к Родине.

Клеветникам России

О чем шумите вы, народные витии?

Зачем анафемой грозите вы России?

Что возмутило вас? волнения Литвы?

Оставьте: это спор славян между собою,

Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,

Вопрос, которого не разрешите вы.

Уже давно между собою

Враждуют эти племена;

Не раз клонилась под грозою

То их, то наша сторона.

Кто устоит в неравном споре:

Кичливый лях иль верный росс?

Славянские ль ручьи сольются в русском море?

Оно ль иссякнет? вот вопрос.

Оставьте нас: вы не читали

Сии кровавые скрижали;

Вам непонятна, вам чужда

Сия семейная вражда;

Для вас безмолвны Кремль и Прага;

Бессмысленно прельщает вас

Борьбы отчаянной отвага –

И ненавидите вы нас…

За что ж? ответствуйте: за то ли,

Что на развалинах пылающей Москвы

Мы не признали наглой воли

Того, под кем дрожали вы?

За то ль, что в бездну повалили

Мы тяготеющий над царствами кумир

И нашей кровью искупили

Европы вольность, честь и мир?

Вы грозны на словах – попробуйте на деле!

Иль старый богатырь, покойный на постеле,

Не в силах завинтить свой измаильский штык?

Иль русского царя уже бессильно слово?

Иль нам с Европой спорить ново?

Иль русский от побед отвык?

Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,

От финских хладных скал до пламенной Колхиды,

От потрясенного Кремля

До стен недвижного Китая,

Стальной щетиною сверкая,

Не встанет русская земля?..

Так высылайте ж нам, витии,

Своих озлобленных сынов:

Есть место им в полях России,

Среди нечуждых им гробов.

1831 г.

А.С. Пушкин. Накануне. Худ. И.С. Глазунов. 1994 год