Возвращение академика

Сто лет назад историк Михаил Грушевский, украинский националист и ярый враг коммунистов, вернулся на родину и с подачи властей занял видные посты в Советской Украине. Почему большевики пошли на это?

X съезд РКП(б) в марте 1921 года провозгласил не только переход от военного коммунизма к нэпу, но и начало политики коренизации. Ее проявлением в Украинской ССР стала украинизация, цель которой нарком по делам национальностей Иосиф Сталин в речи на съезде сформулировал так: «Если в городах Украины до сих пор еще преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы». 

Еще до этого, в конце 1920-го, в школах республики стало обязательным преподавание украинского языка. Всем госслужащим, среди которых украинцы составляли не больше трети, велели в течение года выучить «ридну мову». Поскольку правила этой «мовы» еще не были стандартизованы, в Киеве открыли Институт украинского научного языка. В июле 1923-го декрет Совнаркома УССР предписал ускорить переход на украинский язык преподавания в школах и вузах, издания газет и книг. Для этого требовались кадры, а украиноязычная интеллигенция была немногочисленна и не слишком образованна. Ее решили укрепить выходцами из Галиции и украинскими эмигрантами, самым известным из которых и стал Михаил Грушевский. 

Лояльный Австрии 

Будущий советский академик родился в 1866 году в Холме (ныне Хелм). Этот древний русский город граничил с Польшей, из-за чего его население было сильно окатоличено. Грушевского, впрочем, это не касалось: он принадлежал к казачьему православному роду, а его отец служил профессором русской словесности. Сам он с отличием окончил Киевский университет, где учился у Владимира Антонóвича, умеренного националиста-украинофила. В 1894 году Грушевский уехал преподавать историю Украины в университет австро-венгерского Львова, где активно занимался не только наукой, но и политикой – в частности, возглавил небольшую Украинскую национально-демократическую партию.

Там же, во Львове, был начат главный труд Грушевского – десятитомная «История Украины-Руси», доведенная до середины XVII века. В ней утверждалось, что именно Украина является подлинной Русью, а Россия, возникшая на ее окраинах, веками подавляла и угнетала украинцев и другие народы. Это не помешало ученому играть видную роль в общественной жизни России и в 1904 году издать в Петербурге «Очерки истории украинского народа», где излагались те же мысли. И в столице, и на Украине многие критиковали идеи Грушевского, намекая, что за ним стоит разведка Австро-Венгрии. Действительно, обличая российские власти, историк крайне лояльно относился к австрийцам. Перед началом Первой мировой он выступил идейным вдохновителем созданного в Галиции для борьбы с русскими Легиона сечевых стрельцов. Его самого война застала на территории России, где он был арестован по обвинению в измене и выслан в Симбирск. Благодаря заступничеству русских коллег он перебрался в Москву, а после Февральской революции поспешил в Киев, где был торжественно встречен местными националистами.

На прошедшем в марте 1917 года Украинском национальном конгрессе Грушевского избрали председателем Центральной рады, которая в ноябре провозгласила Украинскую народную республику. Опираясь на местных эсеров и меньшевиков, самозваный «президент» Украины пытался проводить всевозможные реформы. Но успел лишь одобрить зверское подавление своими «стрельцами» рабочего восстания в Киеве, а после взятия города Красной армией позвать на помощь немецкие войска. Захватив в марте 1918-го Украину, немцы быстро утомились от «говорильни» УНР и поставили у власти гетмана Павла Скоропадского. Свергнутому Грушевскому предложили возглавить Украинскую академию наук, но он отказался сотрудничать с «губителями демократии». После возвращения большевиков весной 1919-го историк уехал в Вену. Эмигранты-националисты во главе с Симоном Петлюрой союза с ним не искали: даровитый ученый, как часто бывает, проявил себя никудышним политиком. Оставшись не у дел, он уже в 1920 году начал писать письма властям Советской Украины. 

Михаил Грушевский, подозреваемый в австрофильстве. Фото из материалов Киевского городского жандармского управления. 1914 год

В «Истории Украины-Руси» Грушевский утверждал, что именно Украина является подлинной Русью, а Россия, возникшая на ее окраинах, веками лишь угнетала украинцев

Митинг в честь провозглашения Центральной радой Украинской народной республики. В центре – Симон Петлюра, Михаил Грушевский, Владимир Винниченко. Киев, 1917 год

На поводу у «интеллигентиков»

Послания Грушевского легли на благодатную почву. XII съезд РКП(б) в апреле 1923 года взял курс на углубление коренизации, приказав, чтобы «не только школы, но и все учреждения… действовали на языке, понятном для масс, чтобы они функционировали в условиях, соответствующих быту данного народа. Только при этом условии мы получим возможность советскую власть из русской сделать междунациональной, близкой, понятной и родной для трудящихся масс всех республик». Однако на Украине к тому времени украинской была только десятая часть школ, а среди преподавателей вузов «мову» знали лишь несколько десятков человек. Не лучше обстояли дела и среди госслужащих – украиноязычными были не более 10%. У населения крупных городов наблюдалась примерно та же пропорция. Немецкая коммунистка Роза Люксембург отмечала в одной из статей: «Украинский национализм в России был… просто причудой, кривляньем нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентиков, без каких-либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны».

Несмотря на это, украинские коммунисты со всем рвением взялись исполнять решения съезда. Первый секретарь ЦК Эммануил Квиринг, не проявивший в этом вопросе должного усердия, был в апреле 1925 года заменен ближайшим соратником Сталина Лазарем Кагановичем. Этот «щирый украинец» развернул кампанию по набору в местную компартию лиц коренной национальности, доля которых за пять лет выросла с 17 до 53%. При ЦК сформировали комиссию по украинизации советского аппарата во главе с председателем Совнаркома Власом Чубарем; она периодически проводила рейды по учреждениям, выявляя не знающих украинский язык и без пощады увольняя их. Но главным «украинизатором» стал старый большевик Николай Скрыпник. В 1927 году его назначили наркомом образования УССР, и он возглавил перестройку местной культуры на национальный лад. Всячески способствовал изданию украинских книг и журналов, созданию собственной киностудии, реформе орфографии, нормы которой были утверждены в том же 1927-м. Дошло до того, что учить «мову» заставляли командиров расквартированных на Украине частей Красной армии, но их командующий Иона Якир настоял на отмене этого решения.

Результаты были впечатляющими: к 1927 году удельный вес украинцев среди служащих вырос до 54%. На украинский язык перешло более четверти институтов и треть школ. На том же языке стала издаваться бóльшая часть книг, журналов и газет. Пропаганда воспевала коренизацию как средство обеспечения межнационального мира и подлинной демократии. Но молчала еще об одном аспекте украинизации: с ее помощью Сталин пытался превратить Советскую Украину в пример для оккупированных поляками Галиции и Волыни, где украинцы не имели никаких прав. И в итоге присоединить эти территории к СССР, что позже и было сделано…

Лазарь Каганович и Иосиф Сталин приложили немало сил для украинизации УССР

В авангарде украинизации

В конце 1923 года Грушевского избрали академиком Всеукраинской академии наук (ВУАН), дав тем самым надежду на возвращение. В очередном письме в ЦК ВКП(б) он отрекся от прежних «ошибок», но вернуться согласился лишь тогда, когда получил «охранную грамоту». В ней говорилось: «Совет народных комиссаров УССР, по ходатайству Украинской академии наук, предоставляет академику Грушевскому Михаилу Сергеевичу право свободного проживания на территории УССР, не ставя в вину и не выдвигая никаких обвинений за его предыдущую политическую деятельность».

7 марта 1924 года Грушевский вернулся в Киев на поезде из Вены. Его ждал торжественный прием: историку выделили квартиру в центре города, назначили профессором Киевского государственного университета и руководителем историко-филологического отдела ВУАН с неплохой зарплатой. Позже, в 1929-м, он стал академиком АН СССР. Все это надо было отработать, зазывая в Советский Союз коллег по эмиграции, и Грушевский взялся за дело. В скором времени за ним последовали бывший председатель Совета министров УНР Всеволод Голубович, генеральный писарь (секретарь) Центральной рады Павел Христюк, видные деятели эсеровской партии Николай Чечель и Иван Лизанивский. В дальнейшем Грушевский в письме в ЦК партии отчитывался, что с его подачи в Советскую Украину приехало до 50 тыс. галичан, игравших видную роль в украинской культуре и на госслужбе. Помогая осуществлять украинизацию, эти люди подспудно внедряли в украинское общество националистические, антироссийские взгляды. Но против этого академик-самостийник, по-видимому, ничего не имел. 

Сразу после возвращения Грушевского как эксперта привлекли к щекотливому вопросу – размежеванию границ УССР и РСФСР. Верный себе, он выступил за присоединение к Украине части Воронежской и Курской губерний под предлогом «достижения более планового производства и культурного развития». Аппетиты академика, которого поддержал Скрыпник, удовлетворили только в малой степени, но его авторитет это не уронило. В 1926 году в Киеве было торжественно отпраздновано 60-летие Грушевского. Юбиляр выступил там с большой речью – апологией украинского крестьянства, которое «является главной носительницей жизни украинского народа как нации… Необходимо дать вырасти крестьянству культурно и национально настолько, чтобы оно обеспечило национальное лицо городу, фабрике, шахте».

В статье в газете «Пролетарская правда» недавний эмигрант возвещал: «Окончилось блуждание украинской науки, искавшей возможности своего развития в Галиции, Вене, Женеве; теперь она стала на крепкие ноги. В нашей Советской Украине перед украинской культурой и наукой развернулся широкий путь. Теперь я окончательно убедился, что не ошибся, вернувшись в Советскую Украину». Однако в общении с соратниками академик говорил другое – выражал надежды на перерождение советской власти в результате нэпа или на ее свержение после интервенции западных стран. И тогда украинская интеллигенция должна быть готова взять власть и восстановить независимость страны. Правда, об этом Грушевский сообщал на допросах в ГПУ, что ставит под сомнение достоверность его слов.

Митинг в поддержку независимости Украины от СССР. Киев, 1990 год

Дело Грушевского

Несмотря на всячески демонстрируемую лояльность, положение академика к началу 1930-х пошатнулось. В период коллективизации многие украинские партработники и деятели культуры выражали недовольство политикой центра, что вызвало волну репрессий. В 1930 году прошел процесс «Союза освобождения Украины», стоивший жизни многим представителям интеллигенции, а в 1933-м покончил с собой подвергнутый критике нарком Скрыпник. Кампания украинизации фактически была свернута, везде искали «буржуазных националистов», и Грушевский как их духовный лидер попал под подозрение одним из первых. 

23 марта 1931 года его арестовали. На допросах академик быстро сознался во всем: да, он встречался с единомышленниками и планировал создание антисоветской организации. Надо сказать, что единомышленники – Чечель, Лизанивский и другие – топили своего шефа не менее активно. А его ближайший помощник профессор Константин Штеппа (будущий прислужник нацистов) сдал не только самого Грушевского, но и его родных, тоже ставших жертвами репрессий. Когда академика привезли в Москву, он отказался от всех показаний, заявив: «Я не принадлежу к породе героев, я не выдержал 9-часового ночного допроса. Я старик, силы мои давно надорваны». Далее он утверждал, что «вообще никакой антисоветской агрессии ни он, ни его единомышленники не проявляли и никаких планов активной борьбы с соввластью они не строили». Нарком внутренних дел Украины Всеволод Балицкий обиженно отвечал, что никаких физических мер к арестованному не применяли – наоборот, вызывали ему врача, обеспечивали диетическое питание и теплые ванны…

Уже через две недели Грушевский был освобожден с условием не появляться на Украине. Отпустили и его предполагаемых сообщников. Очевидно, Сталин, внимательно следивший за судьбой академика, планировал использовать его для противодействия националистам. Однако тот надежд не оправдал – после пережитых испытаний постоянно болел и умер в конце 1934 года в Кисловодске после несложной хирургической операции. Его произведения оставались под запретом до конца советской эпохи, но активно издавались украинской эмиграцией. Среди сторонников «украинства» он оказался единственным крупным ученым. Его труды были отличным пособием по воспитанию национализма.

Именно по этой причине в 1990-е годы сочинения Грушевского вместе с антисоветскими эмигрантами потоком хлынули на Украину. По иронии судьбы историк, которого бандеровцы обвиняли в «соглашательстве» и «москвофильстве», стал их главным помощником в борьбе за неокрепшие умы. Поскольку многие будущие украинцы не знали столь любимой академиком «мовы», его «Историю» спешно перевели на русский – конечно, в сокращении, сохранив суть. Украина – древняя и великая, Россия – ее исконный враг, а Запад – естественный союзник. На этих немудреных тезисах было взращено не одно поколение украинских националистов.