Границы и рубежи

Вопрос о судьбе Крыма был предрешен тогда, когда стало ясно, что дружественной и тем более братской Украины больше не будет.

После госпереворота в Киеве в феврале 2014 года не оставалось сомнений: Россия просто не имеет морального права делать вид, что принцип сохранения чьей-то территориальной целостности для нее важнее обеспечения собственной безопасности, здравого смысла и обязательств перед своим народом. В этом отношении не «злая воля» руководства России, как это часто преподносится на Западе, а политика самого Запада по превращению некогда братской Украины в «анти-Россию» поставила жирный крест на зафиксированном в декабре 1991-го в Беловежской Пуще статус-кво, в соответствии с которым республики выходили из состава Союза ССР в тех границах, что сложились к моменту его распада. 

Право на самоопределение

В Беловежье вопрос об ином подходе не рассматривался. При этом стоит вспомнить об официальном заявлении пресс-секретаря президента РСФСР Павла Вощанова от 26 августа 1991 года. В нем говорилось: «Российская Федерация не ставит под сомнение конституционное право каждого государства и народа на самоопределение. Однако существует проблема границ, неурегулированность которой возможна и допустима только при наличии закрепленных соответствующим договором союзнических отношений. В случае их прекращения РСФСР оставляет за собой право поставить вопрос о пересмотре границ».

Примерно тех же позиций придерживался и ряд общественных и политических деятелей, в том числе мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, который считал, что «республики – учредители Союза, после того как они сами же аннулировали Договор 1922 года [о создании СССР. – «Историк»], должны вернуться в те границы, в которых они вступили в состав Союза». Но тогдашний президент России Борис Ельцин – под давлением республиканских лидеров, российской демократической общественности и «коллективного Запада» – сразу же дезавуировал заявление своего пресс-секретаря, отказавшись прислушаться к тем, кто предупреждал о неизбежных рисках, связанных с разрушением единого государства. Больше вопрос о границах в то время не ставился. К тому же существовала зыбкая надежда, что образованное Содружество Независимых Государств вдохнет новую жизнь в отношения бывших братских союзных республик. Да и Запад в тот момент не совершал никаких шагов, которые могли бы быть интерпретированы как враждебные или направленные против России.

В результате принятых в декабре 1991-го решений наша страна потеряла значительную часть своих исконных территорий – и не только на западе, но и на юге. Что касается Украины, то она стала одним из главных выгодоприобретателей от распада Союза. Дело в том, что за время пребывания республики в составе СССР (с декабря 1922 года) ее территория выросла фактически в полтора раза (с 440 тыс. кв. км до 603,7 тыс.), а население – почти в два (с 26,23 млн человек до 51,37 млн). А если учесть осуществленное в 1919 году по инициативе Владимира Ленина присоединение к Украинской ССР Донецко-Криворожской советской республики, которую большевики именовали «Кривдонбассом», то и того больше. Как метко выразился спустя сто с лишним лет президент России Владимир Путин, Донбасс тогда «буквально втиснули» в состав Украины. Что уж говорить про Крым, подаренный ей Никитой Хрущевым в 1954-м…

«Преждевременное партнерство»

Между тем интерес Запада к постсоветскому пространству проявился очень быстро. Уже в 1994 году идеолог американской линии на сдерживание сначала СССР, а потом и новой России Збигнев Бжезинский в статье с говорящим названием «Преждевременное партнерство», опубликованной в журнале Foreign Affairs, подверг резкой критике мягкий, по его мнению, курс тогдашней администрации США по отношению к Москве. «Невозможно переусердствовать, подчеркивая, что без Украины Россия перестает быть империей, с Украиной же, подкупленной, а затем и подчиненной, Россия автоматически становится империей», – утверждал он. Далее Бжезинский писал о том, что «в существовании не в качестве империи для России заключен шанс стать, подобно Франции, или Англии, или ранней пост-Оттоманской Турции, нормальным государством [здесь и далее курсив наш. – «Историк»]».

Иными словами, давал понять Бжезинский, в союзе с Украиной Россия никогда не будет «нормальной». Судя по тому, что в число «нормальных государств» американский политик не включил сами Соединенные Штаты, в его понимании «нормальность» России выступала как синоним ее желательной «второсортности», второстепенности ее роли в мировой политике. Именно в этот момент и была сделана ставка на то, чтобы не допустить, как выразился влиятельный американский идеолог, «реинтеграции Украины в более крупное образование под главенством Москвы». Так началось превращение Украины в «анти-Россию».

Недавно, в декабре 2021 года, глава Kissinger Associates, экс-советник президента США Джорджа Буша – младшего по России и Евразии Томас Грэм в интервью «Интерфаксу» подтвердил это: «Мы с самого начала стали хеджировать возврат к "российским [имеется в виду «имперским». – «Историк»] традициям". Именно поэтому мы начали думать о расширении НАТО уже тогда, когда говорили о желании интегрироваться с Россией. Уже тогда мы думали о расширении евроатлантических институтов, в первую очередь в военной области, на восток и убеждали европейских союзников заниматься интеграцией восточноевропейских стран в институты политические. Мы понимали, что если даже интеграция России не увенчается успехом, то стратегически мы будем в лучшем положении, чем 20–25 лет тому назад, когда Советский Союз занимал огромную территорию Центральной Евразии и представлял собой экзистенциальную угрозу США». Далее Грэм отметил: «…мы эксплуатировали слабость России, особенно в 1990-х, чтобы реализовать наши геополитические интересы за счет интересов России в очень больном для нее месте – на постсоветском пространстве. И то, что мы видим сейчас, – это попытка России восстановить свое влияние на этом пространстве. Ключевая страна – это Украина».

Впрочем, Москва долгое время исходила из того, что вашингтонские «ястребы» типа Бжезинского действуют скорее по инерции, доставшейся им в наследство от эпохи советско-американского противостояния, а в реальности политическое руководство «коллективного Запада», и прежде всего США, видит в новой России партнера, а не «врага номер один». Казалось, что политика сдерживания, провозглашенная на заре холодной войны, давно сдана в архив. Лидеры России – и Ельцин, и пришедший ему на смену Путин – демонстрировали готовность к конструктивному диалогу с Западом и даже к разумной интеграции в созданные им экономические и политические структуры.

В своем недавнем интервью Путин признал, что даже у него в этом подходе была немалая степень наивности. «…У меня было наивное представление о том, что весь мир… понимает, что произошло с Россией, что она стала совсем другой страной, что идеологического противостояния уже нет. А значит, нет основ для конфронтации, и, если и происходит что-то негативное в политике западных стран по отношению к России (в частности, очевидна была поддержка сепаратизма и терроризма на территории России, я как директор ФСБ это видел), я по наивности полагал, что это инерция мышления и действий. Привыкли бороться с Советским Союзом и продолжают… Это было наивным представлением», – подчеркнул президент. По его словам, позже он убедился, что на самом деле после распада СССР западные политики хотели «доразвалить и Россию». И сопредельная Украина – в полном соответствии с заветами Бжезинского и компании – была избрана в качестве одного из инструментов такого развала.

Последний звонок

Спустя три десятилетия после крушения Советского Союза опирающаяся на поддержку Запада антироссийская «самостийность» Украины завела эту страну в тупик, из которого нет выхода в рамках тех правил, что по умолчанию оказались приняты в декабре 1991-го. Терпеть под боком «анти-Россию» подлинная Россия далее была не намерена, и Путин неоднократно вполне доказательно объяснял, чем это нам угрожает. А заодно – чем такая политика чревата для самого киевского режима. Но ни там, ни на Западе, где, собственно, и принимались соответствующие решения, эти слова услышаны не были. России не оставили иного выхода, кроме как действовать в интересах своей безопасности и своих граждан.

Первым звонком для Киева стало возвращение в родную гавань Крыма и Севастополя, вторым – де-факто независимость Донецкой и Луганской народных республик. При этом Россия на протяжении восьми лет – с 2014-го по 2022-й – оставляла возможность киевским властям и стоящим за ними американским «кураторам» если не дать задний ход, то хотя бы вовремя затормозить. Речь идет о Минских соглашениях, позволявших при желании всех заинтересованных сторон найти мирный способ решения возникших проблем. Однако западные гаранты этих соглашений явно не стремились к поиску компромисса, в чем впоследствии открыто признались. Неоднократно Москва призывала Запад отказаться от вовлечения Украины в НАТО, тем самым дав гарантии нейтрального статуса этого государства. Последний раз такие предложения были сформулированы в конце 2021 года, но ответ на них был отрицательным.

Третьим звонком для киевского режима, да и для всего «коллективного Запада», стала начавшаяся в феврале 2022-го специальная военная операция, целью которой являются денацификация и демилитаризация Украины. Собственно, объявленная президентом России операция – это ответ на непрекращающиеся попытки Запада руками марионеточных киевских политиков создать на территории соседнего нам государства плацдарм, угрожающий коренным интересам народов нашей страны.

Путин неоднократно говорил, что именно из-за действий Запада между двумя исторически братскими народами фактически вспыхнула гражданская война и что Россия всячески стремилась предотвратить развитие подобного сценария. Между тем философ Иван Ильин еще в 1950 году предполагал, что распад исторической России, помноженный на деятельное вмешательство извне, вполне может привести к столь драматическому сценарию. Описывая возможный развал СССР в работе «Что сулит миру расчленение России», он отмечал: «Чтобы наглядно вообразить Россию [имелась в виду историческая Россия, а не РСФСР. – «Историк»] в состоянии этого длительного безумия, достаточно представить себе судьбу "Самостийной Украины". Этому "государству" придется прежде всего создать новую оборонительную линию от Овруча до Курска и далее через Харьков на Бахмут и Мариуполь. Соответственно, должны будут "ощетиниться" фронтом против Украины и Великороссия, и Донское Войско. Оба соседних государства будут знать, что Украина опирается на Германию и является ее сателлитом и что в случае новой войны между Германией и Россией немецкое наступление пойдет с самого начала от Курска на Москву, от Харькова на Волгу и от Бахмута и Мариуполя на Кавказ. Это будет новая стратегическая ситуация, в которой пункты максимального доныне продвижения германцев окажутся их исходными пунктами». Если заменить «Германию» и «германцев» на «США» и «натовцев», то в остальном прогноз Ильина, писавшего о столь мрачных перспективах за 40 с лишним лет до распада СССР, окажется совершенно безукоризненным.

Даже после распада СССР Збигнев Бжезинский считал преждевременным партнерство США и новой России, настаивая на ее максимальном ослаблении

Американцам важно было не допустить «реинтеграции Украины в более крупное образование под главенством Москвы». Так началось превращение Украины в «анти-Россию»