Жизнь без вождя

Какие заветы оставил Владимир Ленин и был ли шанс у преемников не извратить его учение? Об этом в интервью «Историку» размышляет доктор исторических наук, профессор Димитрий Чураков.

Беседовал Владимир Рудаков

Дмитрий Чураков

Ленин умер в неполных 54 года. Это обстоятельство до сих пор у многих его адептов порождает представление, что, проживи он дольше (хотя бы еще лет двадцать, то есть до 1944 года, например), страна бы достигла совершенно иных результатов. Стала бы мощной сверхдержавой, построила бы реальный (а не показной) социализм, победила бы (причем малой кровью) в Великой войне и не рухнула бы в одночасье в декабре 1991-го. И все это без сталинского террора, хрущевских перегибов, брежневского застоя и горбачевского распада. Однако преемники извратили ленинское учение, отсюда и все проблемы. Но так ли это на самом деле?

Культ личности

– В какой мере влияние Ленина было значимым в последний год его жизни? Оставался ли он реальной политической фигурой, будучи тяжелобольным и постоянно находясь в Горках?

– Я считаю, что в последние год-полтора своей жизни Ленин играл в основном символическую роль. Весной 1923 года он окончательно потерял речь, но и до того общаться с ним могли уже только очень немногие люди, прежде всего его жена Надежда Константиновна Крупская. Поэтому то, что называют «последними работами» Ленина, его «политическим завещанием», на мой взгляд, скорее не имеет отношения к реальной позиции вождя, а является творением тех, кто был с ним в то время, в первую очередь именно Крупской. Она и находившиеся рядом секретари определяли, что он думает или хочет сказать. Все это преподносилось как мнение Ленина. На самом же деле это была в лучшем случае реконструкция его мнения – не более того.

– Когда, как и зачем формировался культ Ленина? Это было большевистское ноу-хау или за этим стояла многовековая традиция почитания первого лица государства – сначала царя, затем Александра Керенского, а потом уже и Ленина?

– Разумеется, в основе лежала многовековая традиция, которой в своих интересах умело воспользовались большевики. Вы правы, как показал историк Борис Колоницкий, Февральская революция, разрушив монархию, не уничтожила культ первого лица государства. Наоборот, свергнув царя, массы нуждались в полноценной замене. В итоге к июлю 1917-го Россию охватило массовое преклонение перед личностью премьер-министра Керенского, ставшего, по выражению Колоницкого, «первой любовью революции». 

Большевики, безусловно, унаследовали этот культ первого лица. Причем уже в годы Гражданской войны формировался культ не только Ленина, но и «малых вождей», того же Льва Троцкого, и сам Троцкий, кстати, прилагал немало усилий для поддержания своего культа, в чем-то стилистически напоминавшего культ Керенского. Впрочем, у Ленина изначально было несколько другое амплуа: он первый из вождей, главный на олимпе. И чем ближе дело шло к его смерти, тем явственнее соратники пытались эти настроения подогревать и использовать. С их точки зрения, персонифицированный культ вождя революции со временем должен был стать не просто альтернативой традиционным религиозным чувствам людей, но и мощной опорой всему «советскому проекту».

– Как вы считаете, после смерти Ленина его культ целенаправленно создавался сверху или же наряду с этим существовала мощная инициатива снизу?

– Думаю, это было пересечение одного с другим. Конечно, имела место инициатива снизу: когда Ленин умер, в Москву на прощание с ним прибыло множество людей изо всех уголков страны, со всего мира приходили соболезнования. Спустя десятилетия и я, и вы еще застали длинные очереди в Мавзолей: кого в них только не было – помимо советских граждан и африканцы, и представители азиатских народов. Безусловно, этот культ конструировался при помощи вполне читаемых технологий. Вспомним хотя бы клятву, которую Иосиф Сталин принес от имени партии в траурные ленинские дни, – это же пиар-технология, пусть еще несовершенная, но действенная, благодаря которой ему удалось прочно связать себя с предшественником, дав понять, кто претендует на роль главного наследника Ленина. Одним из элементов посмертного культа стало и возведение Мавзолея.

Заветы Ильича

– С точки зрения советской идеологии вождь революции оставил в наследство некий план развития СССР, который реализовывался даже спустя десятилетия после его смерти: «Дело Ленина живет и побеждает». Вы согласны с такой концепцией?

– Сказать, будто плана не существовало вообще и Ленин только и делал, что активно подстраивался под меняющуюся политическую реальность, было бы сильным преувеличением. Хотя, несомненно, большевики приспосабливали свою теорию к текущей ситуации – по-другому им бы просто не удалось удержать власть. Все-таки политика – искусство возможного, и они это прекрасно понимали. 

Между тем в советской историографии, на мой взгляд, образ «ленинского плана» довели до гротеска, преподнося дело таким образом, что умерший в январе 1924 года человек предвидел на десятилетия вперед, как и куда будет развиваться СССР. Разумеется, у Ленина были какие-то общие представления о социализме, но ни один человек не может прочертить точный всеобъемлющий план развития чего бы то ни было даже на несколько лет вперед. Тем более план строительства социализма – того, чего в мировой истории не делал до этого никто. Такого плана не могло быть и по еще одной очень важной причине: ни в 1917-м, ни в 1922-м, ни в 1924 году еще нельзя было сказать, что такое социализм на самом деле. Историки могут засвидетельствовать, что сотни политических деятелей, миллионы людей имели каждый свое видение социалистического будущего и эти образы далеко не во всем пересекались. Поэтому, какой бы план ни набросал Ленин, очевидно, что те, кому предстояло его воплощать, должны были руководствоваться не только ленинскими набросками, но и собственным пониманием развивающейся ситуации.

В работах Ленина содержались скорее общие идеи, некие пунктирные линии, которые больше похожи на пожелания, нежели на четкий план действий. Речь, в частности, шла о реформе госаппарата, культурной революции, индустриализации, коллективизации, решении национального вопроса. Но какие-либо реальные рецепты, как это можно осуществить в условиях меняющегося мира, естественно, отсутствовали.

Владимир Ленин и Надежда Крупская в Горках. 1922 год

– Что тогда имелось в виду под «заветами Ильича»? Ведь так даже колхозы и населенные пункты называли. Понятно, что эта формула использовалась в пропагандистских целях, но было ли в головах руководителей Советского Союза что-то, что можно считать единой программой, которую они шаг за шагом реализовывали?

– Мне представляется, что те люди, которые занимались идеологией, сами для себя формулировали эти «заветы». По крайней мере, в работах Ленина ничего подобного не встречается. Сейчас, по прошествии столетия после его смерти, мы понимаем, что «заветы Ильича» менялись от поколения к поколению лидеров страны, фактически подстраиваясь под требования каждого конкретного политического момента. При этом не будем забывать, что на протяжении всей истории СССР политическая борьба внутри правящего клана неизменно велась с отсылкой к абсолютному для всего советского режима авторитету – таким авторитетом был сам Ленин, а также его «учение» и «заветы», о которых вы говорите.

«Заветы Ильича» – такое название носили многие колхозы, совхозы и населенные пункты в СССР

Протокол экстренного заседания Пленума ЦК РКП(б) с перечнем первых мероприятий по организации похорон В.И. Ленина. 22 января 1924 года

Мастер импровизации

– Чего было больше в поступках наследников Ленина – попыток четко следовать его программе, как они ее понимали, или все-таки импровизаций, продиктованных реальной политической конъюнктурой?

– Возможно, у этих людей был какой-то идеализированный образ того, чего хотел достичь Ленин. Но если даже он сам неоднократно менял курс большевиков, то было бы странно, если бы после его смерти ученики и соратники не занимались тем же самым. Конечно, на протяжении всей советской истории шло приспособление абстрактной ленинской программы к конкретным условиям.

– Вы сказали, что Ленин сам не раз менял свою программу. Можно ли привести какие-то наиболее яркие примеры?

– Это происходило постоянно – начиная с провозглашенного большевиками лозунга о рабочем контроле. Сперва большевики под этим понимали контроль всей экономики самими рабочими. В декрете, который предложил Ленин в октябре 1917 года, рабочий контроль был уже близок к тому, каким его видели анархо-синдикалисты: он подразумевал контроль над отдельными предприятиями. В этом смысле лозунг «Фабрики – рабочим!» – не марксистский лозунг. Марксистский лозунг – это «контроль победившего рабочего класса над общественным производством». Разница, согласитесь, уже довольно существенная. Ну а что стало с рабочим контролем в годы военного коммунизма и затем, во времена нэпа, и говорить не приходится: контроль над производством оказался в руках государства, профессиональной бюрократии.

Брестский мир тоже классический пример подстраивания под обстоятельства. С 1914 года большевики провозглашали необходимость заключения демократического мира без аннексий и контрибуций, а Брестский мир – это и аннексии, и контрибуции, и все что угодно. «Мир любой ценой» – вот, наверное, самое точное его определение. Да и создание регулярной армии – того, без чего не было бы победы в Гражданской войне, – также шло вразрез с изначальной большевистской позицией. Суть этой позиции состояла в формировании добровольной рабоче-крестьянской армии, в вооружении трудового народа и запрете вступать в нее для представителей свергнутых классов. Вместо этого уже в середине 1918 года мы видим профессиональную армию, основанную на всеобщей воинской обязанности, и немалое количество бывших царских офицеров, в том числе генералов, в составе РККА.

Гроб с телом Владимира Ленина, установленный на деревянном помосте перед временным Мавзолеем. 27 января 1924 года

– Тут нельзя не вспомнить про нэп.

– Разумеется. Нэп был вершиной приспособления теории к политическим реалиям начала 1920-х годов. По сути, большевики вернули – пусть в ограниченных масштабах, но важен принцип! – частную собственность и возможность эксплуатации человека человеком. Иными словами, то, ради чего они делали революцию, временно отошло на второй план. Недаром переход к нэпу вызвал такую волну недовольства среди наиболее ортодоксальных коммунистов, да и самых обыкновенных рабочих – они чувствовали себя обманутыми.

Очень важен и национальный вопрос. Изначально большевики шли в революцию с идеей создания унитарного государства. Это марксистский подход: чем больше государство, тем лучше вести борьбу за интересы пролетариата. В итоге этот замысел трансформировался даже не в сталинский план автономизации, то есть вхождения национальных республик в состав России – РСФСР, а в идею создания СССР, то есть полуфедерации-полуконфедерации с правом выхода из Союза, за что сейчас Ленина часто ругают. Так что отход вождя революции от первоначальных идей и приспособление к той реальности, которая возникала, могут быть проиллюстрированы массой самых разнообразных примеров. Что уж говорить о преемниках, которые вынуждены были подстраивать ленинскую теорию под требования текущего момента. Плохо это или хорошо с точки зрения ортодоксального ленинизма, но альтернативы у них не было.

Серебряный рубль. СССР, 1924 год

Борьба за наследство

– Есть ли представления о том, кого сам Ленин хотел видеть в роли своего наследника и видел ли он вообще кого-нибудь в этой роли?

– На мой взгляд, он никого не видел в этой роли, потому что понятие «наследник» для большевиков было в принципе неприемлемым. В подтверждение могу напомнить о той части его «Письма к съезду», которая, вполне возможно, была надиктована самим Лениным. Я имею в виду этот текст без более поздних вставок о том, что Сталин не годится на пост генерального секретаря, – они выдают скорее мнение жены вождя, чем его самого. Стоит подчеркнуть, что письмо было написано не к XIII съезду РКП(б), который состоялся в мае 1924 года, уже после смерти Ленина, и в ходе которого оно прозвучало, а к XII съезду, прошедшему еще в апреле 1923-го. В нем основатель Советского государства жестоко раскритиковал наиболее яркие политические фигуры и показал, что ни Лев Троцкий, ни Иосиф Сталин, ни Николай Бухарин, ни Георгий Пятаков, ни тем более Григорий Зиновьев со Львом Каменевым не могут возглавить партию вместо него.

– Такое ощущение, что этим письмом Ленин стремился сохранить лидерство за собой.

– Я в этом уверен. Как человек сильный, политически мотивированный, Ленин надеялся вернуться к руководству страной и этим письмом укреплял свои позиции на будущее. Он давал понять соратникам, что ни один из них не получит его поддержки в качестве преемника, пока остается хотя бы малейший шанс на его выздоровление и возвращение к активной жизни.

– Кто из соратников Ленина имел наибольшее влияние в тот момент, когда он физически был еще жив, но интеллектуально и, так сказать, организационно уже бессилен?

– Сталин. Но, конечно, тогда он был не всесилен: за ленинское наследие боролись и Троцкий, и Зиновьев с Каменевым. Основная борьба за власть, как мы знаем, развернулась между Троцким и Сталиным.

– Что, с вашей точки зрения, здесь оказалось главным: это была схватка за власть как таковую или все-таки борьба двух разных программ развития СССР, двух разных «проектов будущего»?

– Одно другого абсолютно не исключает. То есть это были и разные программы, и личное соперничество. Причем идейные различия нельзя назвать поверхностными. По сути дела, Троцкий выступал как агент левоглобалистского проекта, а Сталин стоял на неких национально ориентированных позициях, и это тоже – помимо тяжелейшей личной антипатии друг к другу – предопределило невозможность какого-то компромисса.

Про Троцкого говорят, что он хотел превратить Россию в «топливо для пожара мировой революции». Быть может, это не его слова, их ему приписали, но во всяком случае так можно сказать на основе реально провозглашаемого им и его действий. Что касается Сталина, то он еще в период повального увлечения идеями мировой революции высказывал совершенно крамольную для большевиков того времени мысль, что в России в общем-то есть все для победы социализма. Это впервые прозвучало на VI партсъезде в 1917 году. И впоследствии Сталин отстаивал концепцию построения социализма в отдельно взятой стране. Так оформились два проекта: один опирался на глобалистские замыслы мировой революции, в которых России было уготовано стать лишь одним из звеньев в общей цепи, другой – на развитие российской традиции под левыми лозунгами.

Плакат. Леонид Брежнев: «Идеи Ленина и сегодня наш верный компас». Худ. С.Б. Раев. 1980 год

План Сталина

– Можно ли утверждать, что у Сталина был собственный проект построения социализма, отличный от ленинского?

– Безусловно. То, что в конечном счете было реализовано в СССР, – это и есть сталинский проект. Ленин просто не мог этот проект создать, поскольку умер до того, как в нашей стране начали формироваться основы социализма. Разумеется, какие-то вкрапления, из которых все это выросло, были заложены при нем: тут и план ГОЭЛРО можно вспомнить, и что-то другое. Но система складывалась уже при Сталине, и именно он как теоретик это осмыслил и как практик реализовал, снабдив собственный план построения социализма правильными цитатами из Ленина.

– Троцкий первым начал говорить, что Сталин фактически извратил ленинское учение и все сделал наоборот.

– Эти заявления – не более чем элемент политической борьбы. Если Ленин сам себя корректировал, то почему бы Сталину – или Троцкому, Зиновьеву, Бухарину и другим, если б им повезло больше, – тоже не вносить изменения в какие-то ленинские установки с учетом складывающейся ситуации? Считал ли сам Сталин свою политику продолжением дела Ленина или нет, мы не знаем. Публично он заявлял, что является его верным учеником, но в чужую голову не залезешь. Можно сказать только одно: Ленин, конечно, продолжал бы корректировать свои взгляды, если бы прожил дольше. 

– Как это ни парадоксально, Никита Хрущев, хотя и с других позиций, чем Троцкий, тоже обвинял Сталина, что он повел страну не тем курсом, который намечал Ленин.

– Это личная позиция Троцкого и личная позиция Хрущева. И та и другая могут быть верными или нет, но проверить это совершенно невозможно. Мы знаем, что при Сталине были осуществлены культурная революция, коллективизация и индустриализация, реформирован несколько раз госаппарат, довольно успешно решался национальный вопрос. То есть можно сказать, что шаги, которые намечал Ленин, претворились в действительность. Однако так ли это все сделал бы сам Ленин или не так, неизвестно. К слову, противопоставляя позиции Троцкого и Хрущева, не будем забывать, что в 1953 году Хрущев был единственным из выживших троцкистов в советском руководстве. Так что парадокса не вижу: у них цель и методы были идентичны, а на их пути стояли Сталин и сталинское понимание ленинского курса…

Плакат «Браво!». Худ. С.Я. Фалдина, А.В. Фалдин. 1988 год

«У времени в плену»

– Получается, мы не можем реконструировать представление Ленина о построении социализма?

– Нет. Ленин был не просто «кремлевским мечтателем», который о чем-то грезил, но и практиком. А как практик он выше головы прыгнуть не мог. Иными словами, невозможно было предсказать все сложности движения к тому обществу, о котором он мечтал, и предвидеть все корректировки, которые пришлось бы делать на ходу.

– То есть заклинания и Никиты Хрущева, и Михаила Горбачева, что они пытались опереться на «подлинный ленинизм», очищенный от сталинских или сталинско-брежневских наслоений, – это, мягко говоря, самообман?

– К сожалению, не только самообман, но и прямой обман народных масс, если использовать терминологию советского времени. Своего рода политтехнология. Люди верят в некое квазибожество – Ленина, но им еще подсовывают квазидьявола, на роль которого в 1930-е годы выводили Троцкого, а потом, в 1950-е, – Сталина…

Не знаю как насчет Хрущева, но Горбачев был все-таки довольно образованным человеком и не мог не понимать, что у Ленина просто не могло быть каких-то законченных картин будущего. Тем более на столько лет вперед. Соответственно, и извратить их было невозможно, ведь их просто не было. Тем не менее, зная, что люди верят в Ленина, а в 1980-е многие еще верили, Горбачев, используя его авторитет, решал свои задачи. Так что это чистой воды политтехнология – говорить, что Сталин, или Хрущев, или Брежнев якобы исказили Ленина.

– Как вы считаете, сам Горбачев верил в то, что, вернувшись к «подлинному Ленину», можно изменить систему?

– Думаю, он пудрил людям мозги. К тому времени достаточно большая часть советской партийной верхушки была нацелена на встраивание в мировую, глобалистскую элиту, и Горбачев выражал их интересы. В противном случае Юрий Андропов его бы просто не выбрал для выдвижения на высшие этажи власти. Это обстоятельство в сочетании с хорошим образованием Горбачева позволяет мне предположить, что он не верил в возрождение ленинского варианта социализма. Не забываем, что Горбачев – практик, партийный чинуша, бюрократ, причем очень высокопоставленный, а не безмозглый романтик.

– Раз уж вы заговорили про Андропова, скажите, как вы в целом оцениваете уровень лояльности ленинизму и «советскому проекту» лидеров последних десятилетий СССР? На публику они все произносили правильные слова, а что было внутри?

– Боюсь, после Хрущева советские лидеры просто не решались высказывать свои собственные взгляды без отсылок к позиции Ленина. Хрущев в этом отношении был даже более содержателен, ведь некоторые вещи он все-таки делал от своего имени и явно в противовес тому, что считали Сталин, Ленин и другие. Остальные на это оказались не способны. Возьмите хотя бы пресловутый лозунг о строительстве «развитого социализма». Почему нельзя было сказать, что со смерти Ленина прошло много лет, что мир за это время сильно изменился, как и наши представления и о самом мире, и о том, что такое коммунизм? Ведь уже было ясно, что коммунизм к 1980 году мы не построим. Кому нужен этот самообман? Мне кажется, тогдашним лидерам просто не хватало ума и смелости. Кстати, Ленин не боялся корректировать Маркса, Сталин – вносить изменения в ленинское наследие, и даже Хрущев не боялся этого делать, а последующие лидеры таким запалом уже не обладали.

Из «Письма к съезду»

Делясь своими соображениями о потенциальных преемниках, вождь революции хотел дать понять: пока он жив, никто из них не сможет занять его место

Вопрос о том, кто возглавит партию после его смерти, основателя Советского государства, видимо, не волновал. Ленин либо вообще не думал об этом, либо полагал, что время для такого рода размышлений еще не пришло. Однако весной 1923 года его здоровье резко ухудшилось, и больше к этому вопросу он уже не вернулся.

* * *

24 декабря 1922 года

<…> Я имею в виду устойчивость [нашего ЦК] как гарантию от раскола на ближайшее время и намерен разобрать здесь ряд соображений чисто личного свойства.

Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек.

Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий… отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно.

Я не буду дальше характеризовать других членов ЦК по их личным качествам. Напомню лишь, что октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева [в октябре 1917 года они проголосовали против резолюции о вооруженном восстании. – «Историк»], конечно, не являлся случайностью, но что он также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому.

Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики).

25 декабря 1922 года

Затем Пятаков – человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе.

Конечно, и то, и другое замечание делаются мной лишь для настоящего времени в предположении, что эти оба выдающиеся и преданные работники не найдут случая пополнить свои знания и изменить свои односторонности.

4 января 1923 года

Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью. Но я думаю, что с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношении Сталина и Троцкого это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение. <…>

Что почитать?

Чураков Д.О. В битвах за историзм: проблемы изучения Великой Русской революции 1917 года и постреволюционного режима. М., 2016

Логинов В.Т. Заветы Ильича. «Сим победиши». М., 2017