Прелюдия катастрофы

О значении Мюнхена написано много книг и сказано много ярких речей. И это понятно: 85 лет назад история ХХ века свернула в колею, которая в конечном счете привела мир к страшной трагедии Второй мировой войны. Однако я бы не назвал Мюнхенский сговор точкой невозврата: как-никак история предоставила человечеству еще один шанс – в 1939 году, во время советско-англо-французских переговоров, которые все лето шли в Москве. Если бы они окончились успехом, антигитлеровская коалиция возникла бы раньше и многих трагических событий удалось бы избежать. Но феномен Мюнхена среди прочего состоит в том, что он и под эти переговоры заложил мину замедленного действия: ведь одним из главных последствий сговора был подрыв доверия ко всему тому, что делает Запад. В известном смысле Мюнхен создал тот политический и морально-нравственный контекст, который и привел ко Второй мировой.

Что касается нашей страны, то Мюнхенский сговор подтвердил опасения, которые были у Иосифа Сталина и его окружения: западные страны, какой бы политической ориентации они ни придерживались – будь то либеральные демократии, как во Франции и Англии, или же диктаторские режимы, как в Германии и Италии, – способны в определенных обстоятельствах объединиться. А значит, создание единого, враждебного по отношению к СССР империалистического блока – не плод чьих-то фантазий, а объективная реальность. 

При этом Мюнхен окончательно поставил крест на идее создания в Европе системы коллективной безопасности, с которой в 1930-е годы выступали Москва, Париж и Прага. Германия, кровно заинтересованная в провале этих планов, нашла горячего союзника в лице Польши, которую не устраивало, что эта система предполагала активное участие Советского Союза. В итоге Германия и Польша сделали все, чтобы торпедировать этот замысел. 

Мюнхенское соглашение свидетельствовало о системном кризисе англо-французской дипломатии, о неверной оценке общей расстановки сил в Европе и в мире в конце 1930-х годов, что и сказалось на принятом решении. И Франция, и Англия впоследствии дорого заплатили за это. 

Польше соучастие в мюнхенской сделке также не принесло ничего хорошего. В 1938-м Варшава воспользовалась моментом и при поддержке Гитлера присоединила Тешинскую область Чехословакии. В реальности ни официальный Лондон, ни официальный Париж не имели морального права осуждать польских лидеров, ведь они сами в Мюнхене дали зеленый свет расчленению Чехословакии. Расплата не заставила себя ждать. В межвоенный период Варшава играла в странные игры: она была готова сотрудничать и с Англией и Францией, и с нацистской Германией. Только с Советским Союзом она не хотела иметь дело. Именно это и предопределило то, что с ней случилось в 1939-м. В итоге Англия и Франция ее бросили, а Гитлер, который долгое время делал вид, что он чуть ли не главный союзник Варшавы, просто ее оккупировал. Было бы крайне странно, если бы в тот момент Москва пришла на помощь стране, которая на протяжении десятилетий считала СССР своим злейшим врагом.

Впрочем, помимо разного рода просчетов были, видимо, и расчеты. В условиях нараставшей угрозы со стороны Германии страны Запада активно старались направить экспансию Гитлера подальше от себя, на восток, в сторону Советской России. В этом смысле решение о заключении пактов между СССР и Германией, принятое после провала советско-англо-французских переговоров, отразило стремление Сталина разрушить планы западных стран и хотя бы на несколько лет оттянуть сроки вступления СССР в войну.