«Будет война или нет?»

*Этот материал направлен на формирование негативного отношения к идеологии и практике нацизма.

К сожалению, однозначного ответа на этот вопрос не существует, прежде всего потому, что большинство документов разведывательных органов СССР кануна войны остается недоступным для изучения. В основном известны отдельные донесения агентов с взаимоисключающими сведениями и далеко не всегда соответствующими действительности. Практически никаких документов самих разведывательных органов, где давалась бы оценка полученной информации, не публикуется. В результате возникает впечатление, что советские разведслужбы работали как своеобразная почта, просто передавая в Кремль агентурные данные без какого-либо анализа. Так ли это было на самом деле, все еще остается неизвестным. Однако без исследования всей совокупности документов разведки вообще невозможен внятный ответ на вопрос о восприятии советским руководством ее донесений. Пока же приходится работать лишь с доступными материалами.

«Все может оказаться блефом»

В литературе есть версия, что «материал об основных положениях плана "Барбаросса", утвержденного Адольфом Гитлером 18 декабря 1940 года, уже через неделю был передан военной разведкой в Москву». К сожалению, это не соответствует действительности. 29 декабря советский военный атташе в Берлине генерал-майор Василий Тупиков сообщил, что «Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 года».

4 января 1941-го он подтвердил достоверность этой информации, основанной «не на слухах, а на специальном приказе Гитлера, который является сугубо секретным и о котором известно очень немногим лицам». Однако сам источник не видел этого документа и сообщал: «Подготовка наступления против СССР началась много раньше, но одно время была несколько приостановлена, так как немцы просчитались с сопротивлением Англии. Немцы рассчитывают весной Англию поставить на колени и освободить себе руки на востоке». В повторном сообщении утверждалось, что война может начаться не в марте, а весной 1941 года.

Сам по себе этот факт является крупным успехом советской разведки, но информация была неточна. 18 декабря 1940-го Гитлер не отдавал приказа о подготовке войны с Советским Союзом (он сделал это еще в июне-июле 1940 года), а подписал стратегический план войны с СССР – основной документ дальнейшего военного планирования. Сведения о возможном начале войны в марте 1941-го после вывода из войны Англии были безусловной дезинформацией, так как в директиве № 21 («Барбаросса») был указан примерный срок завершения военных приготовлений – 15 мая 1941 года – и подчеркивалось, что СССР должен быть разгромлен «еще до того, как будет закончена война против Англии». Таким образом, советская разведка получила сведения о том, что Гитлер принял какое-то решение, связанное с советско-германскими отношениями, но его точное содержание осталось неизвестным, как и кодовое слово «Барбаросса».

К разряду «достовернейших предостережений» в отечественной литературе традиционно относят сообщения из Берлина источников «Старшина» и «Корсиканец» (антифашисты Харро Шульце-Бойзен и Арвид Харнак), передавших советской разведке информацию о военных приготовлениях Германии. Действительно, в их опубликованных донесениях содержится немало любопытных и важных данных, но эти люди не имели доступа к секретным документам, и потому их сведения о самом главном вопросе – сроке нападения на СССР – были противоречивыми, что значительно снижало ценность и прочей информации. Так, сообщая 20 марта 1941 года о подготовке к войне с СССР, «Старшина» отметил, что «имеется лишь 50% шансов за то, что это выступление произойдет, все это вообще может оказаться блефом». 14 апреля, по их данным, в преддверии войны, которая может начаться после поражения Югославии и Греции, следует ожидать германского ультиматума. 24 апреля они сообщили, что акция против СССР уступила место удару на Ближнем Востоке, а 30 апреля – что окончательно решено начать войну с СССР. 1 мая пришла информация о готовящемся германском ультиматуме с целью прояснить отношения с СССР до активных операций на Ближнем Востоке, а 11 мая последовало сообщение, что предъявлению ультиматума будет предшествовать «война нервов» для деморализации Советского Союза. 14 мая они передали, что нападение на СССР отложено. 9 июня вновь сообщили об ожидаемом германском ультиматуме и о том, что решение о нападении на СССР отложено до середины июня. 11 июня была получена информация, что решение принято, а 16 июня – что все готово к нападению.

Это позволяет понять раздражение Сталина, отразившееся 17 июня в его очень грубой резолюции на последней из депеш. Теперь-то мы знаем, что сообщения «Корсиканца» и «Старшины» от 11 и 16 июня содержали наиболее важную информацию о подготовке нападения на СССР, но это противоречило их же недавним донесениям, что, естественно, затрудняло оценку ситуации в июне 1941 года.

Немецкие войска на рассвете 22 июня 1941 года в ожидании приказа о нападении на СССР

В условиях целенаправленной дезинформации со стороны германских спецслужб информация советской разведки оказалась слишком противоречивой

Арвид Харнак («Корсиканец»). Из досье гестапо. 1942 год

«Опасность может миновать»?

Постоянным сюжетом отечественной историографии является версия о ценнейших материалах Рихарда Зорге, которые не были приняты во внимание Сталиным. Однако даже выборочно опубликованные его донесения показывают, что в них много неточных и противоречивых сведений о намерениях Германии. Получая информацию в германском посольстве в Японии, Зорге невольно стал каналом распространения дезинформации. Так, 11 марта 1941 года он сообщил в Москву, что, по мнению германского военного атташе в Токио, «по окончании теперешней [англо-германской] войны должна начаться ожесточенная борьба Германии против Советского Союза». 6 мая было передано: германское руководство уверено, что «война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии», а решение о начале вторжения в СССР будет принято Гитлером «либо уже в мае, либо после войны с Англией». 21 мая – что «война между Германией и СССР может начаться в конце мая», но «в этом году опасность может и миновать». 1 июня Зорге доложил, что «немецкое выступление против СССР начнется во второй половине июня». 17 июня – что «война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня. Военный атташе не знает – будет война или нет». 20 июня в Москву поступило сообщение, что, по мнению германского посла в Токио, «война между Германией и СССР неизбежна». Интересно, какие выводы о намерениях Германии должны были сделать в Москве из этих противоречивых сведений?

Следует учитывать, что Зорге, получивший санкцию Москвы на сотрудничество с немецкой разведкой в Японии, с 1937 года не пользовался полным доверием. Таким образом, сведения, поступавшие от него, по ряду причин не могут считаться наиболее ценными.

28 февраля 1941 года идея наступления вермахта по трем стратегическим направлениям стала известна советской разведке, но до сих пор неясно, как ее оценивали в Москве. Планируя нанести главный удар в Белоруссии, германское командование было заинтересовано в ослаблении противостоящей группировки Красной армии. Для этого распространялись слухи о возможном ударе по Украине или Прибалтике. Советская разведка не имела точных сведений о возможном характере боевых действий против СССР, так как ее оценки исходили из идеи затяжной войны, хотя Германия делала ставку на блицкриг.

Насколько можно судить, также разведка не имела доступа к документам германского командования и была вынуждена ограничиваться слухами о тех или иных военных решениях Гитлера. В чем-то эта информация соответствовала действительности, а в чем-то являлась вольной или невольной дезинформацией. В итоге не удалось раскрыть стратегический замысел немцев.

Сопроводительное письмо наркома госбезопасности СССР Всеволода Меркулова на имя Иосифа Сталина с нецензурной резолюцией вождя. 17 июня 1941 года

Памятник легендарному разведчику Рихарду Зорге в Москве. Скульптор В.Е. Цигаль 

Войска у границы

Одной из целей разведки было выявление военного потенциала Германии. При этом в ее работе большую роль играли оценочные данные о германских вооруженных силах. К сожалению, они, как правило, были значительно завышены. Результаты этой деятельности разведки представлены в таблице «Оценка боевого состава и численности вермахта». Согласно общей оценке, на 1 марта 1941 года в вермахте насчитывалось 8 млн человек, 260–270 дивизий (221 пехотная, 22 танковых, 20 моторизованных), 11–12 тыс. танков, свыше 52 тыс. орудий, ВВС были объединены в пять воздушных флотов и имели на вооружении 20 700 самолетов, из них 10 980 боевых. В действительности вермахт насчитывал 6 млн 954 тыс. человек (на 15 марта) и располагал (на 1 марта) 175 дивизиями, 5008 танками, 33 189 орудиями (на 1 апреля), а ВВС насчитывали 5111 самолетов (на 22 февраля).

Генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель, генерал-полковник Вальтер фон Браухич, рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер, генерал-полковник Франц Гальдер (слева направо на переднем плане) во время совещания Генерального штаба. 1940 год 

По мнению Берлина, СССР являлся слабым противником, быстрый разгром которого был вполне возможен в условиях стратегического тупика  в войне с Великобританией

Оценка боевого состава и численности вермахта

*В скобках приведены реальные цифры

С октября 1939 года советская разведка занялась выявлением группировки вермахта у границ СССР. В марте 1940-го германские силы в Польше и Восточной Пруссии оценивались в 32 дивизии, тогда как в реальности их имелось всего 10, а на конец мая 1940-го – в 20 пехотных и 2 танковые дивизии, хотя в действительности там было всего 7 пехотных дивизий. По оценке Разведуправления Генштаба РККА, к 1 августа 1940 года к советской границе было переброшено 30–40 дивизий (в действительности лишь 15). Правда, еще 9 июля германский военный атташе в Москве уведомил заместителя начальника Генерального штаба Красной армии о предстоящей передислокации и организационных мероприятиях в вермахте.

В августе 1940 – апреле 1941 года разведка правильно фиксировала увеличение германских войск на западных границах СССР, но продолжала завышать их общее количество. Отмечая в мае 1941-го усиление группировок нацистской армии у границ СССР, в Африке, на Ближнем Востоке и в Норвегии, разведка полагала, что Германия может развивать операции против Великобритании в Средиземноморье.

В докладе о группировке вермахта на 1 июня отмечалось, что переброски войск после Балканской кампании на другие театры военных действий в основном завершены. Считалось, что против СССР было развернуто 120–122 гитлеровских дивизий, 44–48 находилось в резерве на территории Германии, а 122–126 было развернуто против Англии. Доклад завершался выводом: «Что касается фронта против Англии, то немецкое командование, имея уже в данное время необходимые силы для развития действий на Ближнем Востоке и против Египта (29 дивизий, считая Грецию с островом Крит, Италию и Африку), в то же время довольно быстро восстанавливает свою группировку на Западе, продолжая одновременно переброску в Норвегию (из порта Штеттин), имея в перспективе осуществление главной операции против английских островов». Советская разведка предполагала наличие у границ СССР штабов двух групп армий и шести армий, хотя в действительности к 1 июня там находились штабы трех групп армий, семи армий и трех танковых групп вермахта. Только к вечеру 21 июня состав германской группировки у границ СССР приблизительно совпал с оценками Разведуправления.

Сопоставление разведданных о численности развернутых у границ СССР гитлеровских войск с действительными данными (см. таблицы) показывает, что, правильно вскрыв факт сосредоточения войск, советская разведка не располагала точными сведениями об их количестве и в своих оценках исходила из завышенной общей численности вермахта. Из выводов разведки получалось, что заметное увеличение германской группировки произошло между 4 апреля и 15 мая 1941 года (на 41,7%), за вторую половину мая она возросла всего на 2,5%, а за 1–20 июня – лишь на 5,7%. Однако в действительности между 4 апреля и 15 мая эта группировка увеличилась на 51,1%, во второй половине мая – на 18,3%, а в июне – на 52,4% (а по танковым и моторизованным дивизиям – на 70%). При этом основным направлением сосредоточения главных сил вермахта считалось юго-западное (Украина), но в действительности это было западное направление (Белоруссия).

Оценка численности германских войск на границе с СССР

* В скобках приведены реальные цифры

Оценка численности германских дивизий по направлениям

* В скобках приведены реальные цифры

Опираясь на общие оценки численности нацистских вооруженных сил в 290 дивизий, командование Красной армии в мае 1941 года полагало, что для войны с СССР Германия развернет не менее 180 дивизий. Сопоставление этих расчетов с оценкой гитлеровской группировки у советских границ показывало, что сосредоточение вермахта для войны с СССР еще далеко от завершения. По данным разведки получалось, что на 1 июня против СССР было сосредоточено всего 41,6% германских дивизий, а против Англии – 42,6%. Исходя из этих показателей, никто в Москве не стал бы делать вывод о завершении подготовки удара по Советскому Союзу. Даже по данным на 20 июня, против СССР было развернуто всего 44,5% дивизий вермахта, тогда как в реальности их было 62%. Из материалов Разведуправления следовало, что если с 4 апреля до 1 июня к советским границам было переброшено 38 германских дивизий, то для сосредоточения ожидавшихся еще 58 дивизий понадобится не менее двух месяцев. Возможно, именно такие цифровые выкладки привели к тому, что даже поступившие 21 июня из разных источников сведения о том, что завтра начнется гитлеровское вторжение, не были восприняты в Кремле полностью всерьез.

Таким образом, советской разведке не удалось достоверно установить состав германских вооруженных сил и выявить реальную динамику усиления группировки вермахта на востоке, что, естественно, затрудняло оценку степени угрозы Советскому Союзу.

Противоречивая информация

Готовя нападение на СССР, Берлин проводил массированную дезинформационную кампанию, в рамках которой сосредоточение вермахта у границ Советского Союза объяснялось подготовкой тылового прикрытия на случай высадки десанта на Британские острова или продолжения операций на Ближнем Востоке. Даже после того как 10 июня 1941 года был издан приказ, установивший конкретный срок нападения на СССР, советская разведка, насколько можно судить, не получила об этом никакой информации. В тогдашних условиях сообщения агентов оказались слишком противоречивыми. Добытые сведения не были проанализированы в совокупности и докладывались руководству в разобщенном виде. В итоге не создавалась целостная картина действий и намерений Германии, что также затрудняло оценку обстановки.

Видимо, советское правительство считало СССР мощным государством и, рассматривая поступавшие разведданные, просто не могло поверить, что Гитлер решится бросить Германию в войну на два фронта. Знали в Москве и о деятельности британской разведки по провоцированию обострения отношений между Германией и СССР, что, вероятно, тоже влияло на объективный анализ полученной информации. Однако, по мнению Берлина, СССР являлся слабым противником, быстрый разгром которого был вполне возможен в условиях стратегического тупика в войне с Великобританией. В итоге лидеры Советского Союза были дезориентированы и не сумели верно просчитать степень угрозы нападения вермахта. Правильно отмечая нарастание кризиса в советско-германских отношениях, Кремль полагал, что до окончательного разрыва еще есть время как для дипломатических маневров, так и для завершения собственных военных приготовлений. Таким образом, главной причиной неудачного начала Великой Отечественной стала ошибка руководства армии и страны в оценке военно-политической обстановки накануне войны. Правда, вопрос о причинах, по которым она была допущена, все еще не получил однозначного ответа. И без всестороннего изучения всего массива документов советских разведывательных служб того периода дать вразумительный ответ на него не удастся.