Дом, в котором хранится история

Владимир Гусев, президент Государственного Русского музея, академик Российской академии художеств

С тех пор ежедневно, за исключением выходных, по парадной лестнице Михайловского дворца поднимаются тысячи и тысячи людей разных возрастов и национальностей, чтобы войти в особый, чуждый суеты мир, вместивший в себя историю российской культуры. 

Идею общенационального музея впервые обсуждали еще после победы в Отечественной войне 1812 года, когда российское общество, подобно человеку, достигшему определенного зрелого возраста, осознало потребность оглянуться на пройденный путь, удовлетворить серьезный интерес к собственной истории, почувствовать самобытность национальной культуры, проследить ее развитие от истоков до современности. Новый музей давал цельное представление о многовековой летописи русского искусства.

Изначальное предназначение – собирать, хранить, изучать и просвещать – остается и, уверен, будет оставаться для Русского музея неизменным. Но времена и эпохи, конечно, отразились на его сути. После 1917 года для одних он стал местом ностальгических воспоминаний об утраченном прошлом, а у других вызывал некое подобие революционного презрения к ушедшему, исчезнувшему быту. В 1930-е искусство трактовали с позиций «вульгарной социологии». В старинных залах появились плакаты, лозунги, диаграммы, экспозиции становились иллюстрациями, характеризующими классовую борьбу. Уже после Великой Отечественной постепенно сложилось благоговейное отношение к музею как к храму искусств, собранию «учебников жизни».

В бурном ХХ веке в России если не исчезло, то сильно изменилось понятие «дом». Разметало людей по стране, по миру. Прерывались сословные, семейные истории… Русский музей в моем представлении – наш общий российский дом, в котором хранится история огромной страны. Многие большие и малые собрания искусства были спасены, дошли до нас и должны дойти до наших потомков только потому, что попали в Русский музей. Проходя по его залам, зритель перелистывает страницы многовековой истории, предстающей в персонажах и сюжетах живописных, скульптурных, графических композиций – мизансценах в театре российской истории.

Один из очень непростых вопросов сегодня – как живется в дворцовых стенах тому искусству, которое мы относим к новейшим течениям. Насколько гармонично сочетается авангард с классическим искусством, представленным в академических залах музея? Очевидно, настолько же, насколько ХХ и XXI век связаны с предыдущими столетиями или со Средневековьем. Русский музей тем и уникален, что дает возможность увидеть эту непростую эволюцию. Современное искусство зачастую не нравится современникам, оно раздражает. Но искусство болеет теми же болезнями, которыми болеет общество, не всегда замечая и понимая их. Задача музея – так формировать коллекцию, чтобы спустя 100–200 лет люди могли понять, каким было наше время, – точно так же, как мы, сегодняшние, многое понимаем, глядя на работы старых мастеров.

Нынешний посетитель пресыщен информацией, но она не должна подменять стремления узнать и понять. Поэтому мне не кажется плодотворной идея создания отдельного музея современного искусства, ведь современность ежечасно, даже ежесекундно превращается в прошлое, и это неизбежно приведет к тому, что уже через день после открытия такого музея его название потеряет смысл. Сегодня в Русском музее мирно сосуществуют разные эпохи. Думаю, главная наша задача – воспитывать историческое сознание, хранить подлинные произведения искусства – художественные документы прошедших эпох. И стремиться к тому, чтобы посещение музея вызывало, пусть даже подсознательно, чувство личной сопричастности: «Я – часть этой истории».

И, мне кажется, это получается, о чем свидетельствует высокий даже по мировым стандартам уровень посещаемости Русского музея. Парадные лестницы теперь уже не только Михайловского, но и Строгановского, Мраморного дворцов, Инженерного замка не пустуют. Значит, музей востребован и нужен.