Парад побежденных

(Фото: РИА Новости)

Одним из самых запомнившихся событий предпоследнего года войны стал марш пленных немцев по Москве. 17 июля 1944-го свыше 57 тысяч бывших военнослужащих вермахта прошли по улицам советской столицы. Они мечтали шествовать как победители, а пришлось брести под конвоем…

«Большой вальс» – такое ироническое название получила эта операция. Гитлеровцев провели по Садовому кольцу, по кругу – почти как в танце, только без бравурной музыки. Голливудский, еще довоенный музыкальный фильм «Большой вальс» в Советском Союзе любили все, начиная с Верховного главнокомандующего. В июле 1944-го операция «Большой вальс» была призвана показать всему советскому народу: крах гитлеровской Германии неминуем, победа Красной армии близка. И в этом смысле «вальс» удался.

Совершенно секретно

Вторая мировая война с самого начала стала полем сражения между пропагандистами: информационные каналы всех государств работали над преувеличением своих успехов и неудач противника. В таких условиях воюющим странам приходилось не только добиваться побед, но и наглядно доказывать их реальность. Необходимость продемонстрировать и врагам, и союзникам, и собственным гражданам, что достижения последних месяцев – не вымысел пропаганды, а действительность, и подтолкнула советское правительство к этому решению.

Демонстрировать было что: уже первая половина 1944 года принесла СССР целый ряд грандиозных побед над фашистской Германией. В ходе одной из самых масштабных советских наступательных операций – «Багратион», проводившейся летом в Белоруссии, была разгромлена немецкая группа армий «Центр». Тогда под Витебском, Бобруйском и Минском в плен попало около 158 тыс. человек. Из 47 генералов вермахта, воевавших на этом участке фронта, 21 оказался в плену. Так возник замысел «Большого вальса».

Руководил этой операцией заместитель наркома внутренних дел СССР генерал-полковник Аркадий Аполлонов, непосредственно за передвижение пленных по столице отвечал командующий войсками Московского военного округа генерал-полковник Павел Артемьев. Порядок обеспечивал начальник Управления рабоче-крестьянской милиции города Москвы Виктор Романченко: столичных правоохранителей перевели на усиленный режим несения службы, в помощь им были выделены патрули мотострелковой дивизии под командованием генерал-майора Василия Лукашева.

Маршруты следования пленных немцев через Москву 17 июля 1944 года

Операцию тщательно готовили в течение двух недель. Уже в первых числах июля в белорусских лагерях под строжайшим секретом начали проводить отбор сравнительно здоровых пленных, имевших возможность передвигаться самостоятельно. После отбора немцев грузили в вагоны-теплушки на железнодорожных станциях Витебска и Бобруйска: всего было задействовано около 40 эшелонов и не одна сотня солдат-конвоиров.

Пленные немцы получают пищу на раздаточном пункте в районе Московского ипподрома

В Москву привезли 57 600 пленных, среди них – 19 гитлеровских генералов. В столице их разместили на стадионе «Динамо», на ипподроме, а также на выездковом поле Кавалерийского полка дивизии имени Ф.Э. Дзержинского. Места сбора пленных были оцеплены войсками НКВД.

Сообщение о предстоящем проходе пленных немцев через Москву появилось в газете «Правда» 17 июля. Также об этом объявили утром по радио: о событии должны были узнать не только москвичи, не только советские граждане, но и весь мир.

Колонна пленных немцев у Белорусского вокзала

Вместо победного марша

Пленных разделили на две группы: в первую вошли около 42 тыс. человек, во вторую – 15 тыс. В более многочисленной были и вышеупомянутые 19 немецких генералов, которым по условиям капитуляции оставили их ордена и медали. С ними они и шли по улицам Москвы. Здесь оказались генерал-лейтенант Ганс Траут, который ранее заявлял: «Пока я под Оршей – Германия может быть спокойна!», генерал-лейтенант Винценц Мюллер, а также занимавшие должность военных комендантов в захваченных нацистами городах генерал пехоты Фридрих Гольвитцер (Витебск), генерал-майор Готфрид фон Эрдмансдорф (Могилев) и генерал-лейтенант Адольф Гаман (в разное время – Орел, Брянск и Бобруйск). За гитлеровскими высшими военачальниками следовали 1208 офицеров (по степени снижения чинов), а уже затем солдаты.

Плененные офицеры вермахта старались демонстрировать равнодушие к происходящему, но рядовые с интересом смотрели по сторонам. Одной из причин их повышенного внимания к Москве стали утверждения пропаганды нацистской партии, согласно которым столица Советского Союза лежала в руинах после налетов германской авиации. Реальность не соответствовала подобным громким заявлениям: город, конечно, пострадал от бомбардировок, однако был цел и потрясенных немцев окружали красивые здания.

Маршруты обеих групп пролегали по Садовому кольцу: от улицы Горького (сейчас Тверской) первая колонна шла по часовой стрелке до Курского вокзала, а вторая – против часовой до станции Канатчиково Окружной железной дороги. Колонны начали движение в 11 часов утра, первый путь занимал 2 часа 25 минут, второй – 4 часа 20 минут. Пленных сопровождали всадники Кавалерийского полка с шашками наголо и служащие войск НКВД, державшие наперевес винтовки с примкнутыми штыками. Конвоирам был дан приказ не допускать насилия по отношению к немцам со стороны населения. Москвичи толпились на тротуарах, чтобы посмотреть на тех, кто так стремился войти в их город победным маршем, а оказался тут под охраной. К семи часам вечера обе группы достигли новых мест сбора, где пленных снова погрузили в вагоны и отправили в лагеря. За колоннами неудачливых завоевателей проследовали поливальные машины, символически очищавшие московскую землю от немецких сапог…

После прохода немцев улицы Москвы были демонстративно помыты

Нарком внутренних дел Лаврентий Берия докладывал Иосифу Сталину, что на протяжении марша пленных никаких происшествий не случилось. Население выкрикивало антифашистские лозунги, однако агрессии по отношению к идущим под конвоем замечено не было, а медицинская помощь потребовалась только четырем немецким солдатам. Берия в своем рапорте отмечал разнообразие оскорбительных выкриков, обращенных к пленным, но многие очевидцы впоследствии писали и рассказывали, что москвичи встречали гитлеровцев молчанием и, более того, иногда женщины плакали. Это можно увидеть и на кадрах снятой тогда хроники «Проконвоирование военнопленных немцев через Москву», режиссером монтажа которой была Ирина Венжер.

События 17 июля 1944 года произвели глубокое впечатление на советских граждан, находившихся в тот день в Москве. «Марш побежденных» нашел отражение как в воспоминаниях, так и во многих художественных произведениях, в романе Вениамина Каверина «Два капитана» например. От лица его главного героя летчика Сани Григорьева об этом марше рассказывается так: «Мы приехали 17 июля – памятная дата! В этот день через Москву прошли пленные немцы. <…>

Мы решили доехать до центра на метро – и, выйдя из Аэропорта, добрых два часа не могли перейти дорогу. Сперва мы стояли, потом, утомившись, сели на чемоданы, потом снова встали. А они все шли. Уже их хорошо бритые, с жалкими надменными лицами, в высоких картузах, в кителях с "грудью" генералы, среди которых было несколько знаменитых мучителей и убийц, находились, должно быть, у Крымского моста, а солдаты все шли, ковыляли – кто рваный и босой, а кто в шинели нараспашку.

С интересом и отвращением смотрел я на них. Как многие летчики-бомбардировщики, за всю войну я вообще ни разу не видел врага, разве что пикируя на цель, – позиция, с которой не много увидишь! Теперь "повезло" – сразу пятьдесят семь тысяч шестьсот врагов, по двадцати в шеренге, прошли передо мной, одни дивясь на Москву, которая была особенно хороша в этот сияющий день, другие потупившись, глядя под ноги равнодушно-угрюмо.

Это были разные люди, с разной судьбой. Но однообразно-чужим, бесконечно далеким от нас был каждый их взгляд, каждое движение».

«Мы привыкли выполнять приказы»

Для многих представителей мирового сообщества «парад побежденных» явился доказательством могущества СССР, чего и добивалось советское правительство. Но были и те, кто увидел в этом мероприятии… унижение человеческого достоинства немецких солдат и офицеров, нарушение международных соглашений, в том числе Женевской конвенции 1929 года, содержавшей пункт «о защите военнопленных от оскорблений и любопытства толпы».

В послевоенной Германии нашлось немало очевидцев этого события, которые рассказывали в мемуарах об «ужасах» марша в Москве. Однако большинство таких описаний выглядят просто абсурдно. В частности, в них можно встретить возмущение тем, что во время шествия пленные не могли поесть или сходить в туалет. Учитывая тот факт, что их путь занимал либо два, либо четыре с половиной часа и для «парада» специально отбирали физически здоровых пленных, в реальности серьезных проблем это вызвать не могло.

Видимо, критики «Большого вальса» имели весьма примерное представление о том, кто в действительности унижал человеческое достоинство в годы Второй мировой войны. И правда, разве можно сравнить меру «унижений» пленных, которые шагали по московским улицам, со страданиями сотен тысяч советских людей, попавших в гитлеровский плен, в концлагерь, или с ощущениями миллионов мирных граждан, оказавшихся на оккупированной территории?! Вот где подлинное унижение достоинства, умаление прав на человеческое обращение и на саму жизнь!

Судя по всему, понимая это, тогда, 17 июля 1944-го, немцы ожидали жесткого приема. Ожидали оскорблений, даже побоев. Ведь советским людям было за что мстить захватчикам: у многих отцы, сыновья, дочери погибли на фронте или были угнаны в немецкий плен… Но москвичи вели себя на редкость корректно и сдержанно. Не было агрессивных, оскорбительных выпадов. Таково благородство народа-победителя.

Один из участников «парада побежденных» Бернхард Браун писал: «Те, кто шел по краям колонны, смотрели на москвичей, а они смотрели на нас. Я задался вопросом: испытывал ли я унижение? Наверное, нет. На войне случаются гораздо худшие вещи. Мы привыкли выполнять приказы, поэтому, когда шли по московским улицам, просто выполняли приказ наших конвоиров». Участники марша не чувствовали себя жертвами. Разве что – жертвами нацизма, жертвами авантюристов, втянувших их в неправедную войну.

До конца Великой Отечественной войны оставался еще почти год, полный испытаний и потерь. Но именно в этот день, 17 июля 1944 года, не только военные стратеги, но и обычные люди во всем мире поняли, что поражение нацизма не просто неминуемо – оно уже близко. Одно только это делало усилия, затраченные на организацию марша пленных в Москве, оправданными и необходимыми, приближающими нашу Победу.

Разные судьбы

После марша по Москве 19 гитлеровских генералов доставили в Бутырскую и Лефортовскую тюрьмы, чтобы затем подвергнуть их допросам на Лубянке. В дальнейшем их ждал суд. К высшей мере наказания как военные преступники были приговорены Готфрид фон Эрдмансдорф и Адольф Гаман. Приговоры были приведены в исполнение на территории Белоруссии. Гансу Трауту и Фридриху Гольвитцеру суд назначил 25 лет заключения, однако уже через 10 лет они были освобождены и вернулись в Германию. В 1955 году свободу получили и многие другие бывшие гитлеровские генералы. А некоторые – еще раньше. Так, Винценц Мюллер сразу после пленения активно включился в антифашистскую пропаганду, что позволило ему вернуться на родину уже в 1947-м. Он жил в ГДР и даже вступил в ряды ее армии. Однако через 10 лет поползли слухи о его причастности к массовым расстрелам евреев во время Второй мировой войны. После таких обвинений Мюллер оказался в психиатрической клинике с диагнозом «шизофрения», а в 1961 году выбросился из окна.

Традиция мировых войн

Операция «Большой вальс» была далеко не единственной в своем роде. Спустя месяц после московского, 16 августа 1944 года, подобный «парад побежденных» был проведен в Киеве. Марш, в котором участвовали 36 918 пленных немцев, начался в 10 утра и продолжался в течение пяти часов. Посмотреть на это зрелище собрались 150 тыс. местных жителей. Согласно свидетельствам очевидцев, киевляне встречали пленных гораздо более агрессивно, чем москвичи. В этом нет ничего удивительного: Киев почти три года находился под оккупацией и у жителей украинской столицы был свой счет к захватчикам. Многие вспоминали собственные или чужие выкрики «Мучители!», «Смерть Гитлеру!», «Собаки!». При этом попытки плевать в гитлеровцев и кидать камни охрана пресекала.

Вообще же «марши побежденных» не были сугубо советским изобретением. В самом начале Первой мировой войны, после поражения русских в Восточной Пруссии осенью 1914 года, попавших в плен солдат и офицеров 2-й армии Александра Самсонова немцы прогнали под конвоем по Кёнигсбергу. Сам генерал Самсонов накануне покончил с собой и только поэтому не стал участником марша. В том же году русские войска одержали победу в Галицийской битве: было захвачено в плен около 100 тыс. австрийских и германских военнослужащих. В Москве по итогам этой операции также провели шествие пленных. А после успехов 1915-го, когда в русском плену оказалось свыше 160 тыс. австро-венгерских солдат и офицеров, их «парад» организовали в Петрограде.

Во время Второй мировой войны, в феврале 1944 года, в Риме был проведен марш американских и английских военнослужащих, взятых в плен немецкой армией. Примечательно, что, в отличие от немцев в Москве и Киеве, американцев и англичан в Вечном городе никто не защищал от агрессии толпы – наоборот, местное население подстрекали к проявлению жестокости. Фашисты и простые римляне, натерпевшиеся от англо-американских бомбардировок, забрасывали пленных мусором. 7 июля такой же «парад» состоялся в Париже, когда по городу провели 20 тыс. плененных после высадки в Нормандии американцев, англичан и канадцев. На кадрах хроники видно, как парижане бьют пленных и плюют в них. Через месяц они же будут встречать американцев и англичан как освободителей.