Республика с королем во главе

450 лет назад, 28 июня 1569 года, в польском городе Люблине была заключена уния, в результате которой на карте Европы появилось новое государство – Речь Посполитая. Долгие годы она была главным соперником Москвы за доминирование в регионе. Ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН, доктор исторических наук Мария Лескинен в интервью «Историку» рассказала о том, что это было за государство и почему спустя два столетия оно подверглось разделу

В польском историческом сознании эпоха Речи Посполитой и по сей день остается основой национального мифа, символом и воплощением как превосходства польской политической системы, так и максимального территориального расширения Польши. В российской традиции эта эпоха ассоциируется в первую очередь с событиями Смутного времени и польской интервенцией. На самом деле обе эти трактовки нуждаются в уточнении.

«Переговоры шли трудно»

– Что стало причиной заключения Люблинской унии, объединившей в федеративное государство Королевство Польское и Великое княжество Литовское?

– Прежде всего это нужно было Великому княжеству Литовскому, поскольку усиливавшееся в первой половине XVI века Московское государство представляло для него серьезную угрозу и в одиночку противостоять восточному соседу оно явно не могло. Кроме того, шла Ливонская война. С другой стороны, в такой унии было заинтересовано польское шляхетское сословие, боровшееся за укрепление своих политических привилегий; значительную роль сыграл рост влияния экзекуционистского движения. Наконец, польский король и литовский великий князь Сигизмунд II Август (правил с 1548 по 1572 год) не имел ни детей, ни надежды, что они появятся (он действительно стал последним из династии Ягеллонов). Соответственно, традиция личной унии Великого княжества Литовского и Короны Польской оказывалась под вопросом, и требовалось как-то урегулировать ситуацию. Насущным также был вопрос об усилении монаршей власти.

Самое главное, пожалуй, заключалось в том, что созрела острая необходимость в реформировании польско-литовской Кревской унии 1385 года, которая как раз возвела первого Ягеллона на престол. Работа над новым договором шла трудно: подготовить его удалось далеко не с первой попытки. Еще с 1562 года был принят ряд актов, касавшихся отношений Сигизмунда со шляхтой. Само заключение унии тоже имело несколько этапов. Переговоры длились с января по конец июня 1569 года. В марте большинство литовских депутатов, отказавшись подписывать документ, покинули заседание сейма, но потом, после решения о переходе значительной части земель Великого княжества Литовского в состав Польского королевства, депутаты были вынуждены вернуться.

– Почему Литва выбрала ориентацию на Польшу, а не на русские земли?

– Думаю, к 1569 году исторического выбора у нее уже не было. Он был, наверное, перед Кревской унией, то есть за два века до рассматриваемых нами событий. Принятие католицизма, что было одним из важнейших условий ее заключения, за это время не могло не оказать влияния: очень многие представители литовской знати теперь были ориентированы на католическую культуру. Более того, средняя литовская шляхта желала обрести весь комплекс прав и привилегий, которыми обладало дворянство Короны Польской. К тому же становилось совершенно ясно, что Московское государство крепнет и централизуется (войны с ним приобрели затяжной характер) и что именно оно является главным противником Великого княжества Литовского.

Люблинская уния 1569 года. Худ. Я. Матейко. 1869 год

Московское государство декларировало себя объединителем русских земель, но, с точки зрения жителей Польши и Литвы, «истинная Русь» – это украинские и белорусские территории, регионы, входившие тогда в состав Великого княжества Литовского; они были вне московского круга. А те княжества, которые начала объединять Москва, прежде подчинялись Орде и потому якобы унаследовали от нее не самые лучшие черты, в том числе особенности политического правления. Отсюда такое категорическое отторжение. Уже потом, в XIX веке, из всего этого вырастут этногенетические теории, согласно которым финно-угры или татары «испортили» московитов и по крови (этнически) русские имеют мало общего с белорусами, украинцами и поляками (такие мотивы звучали, в частности, в лекциях поэта Адама Мицкевича и в работах Франчишека Хенрика Духиньского).

– Какой была степень интеграции в рамках этого двуединого государства?

– Речью Посполитой государство именовали сами жители. А официальное название было Королевство Польское и Великое княжество Литовское. Первое часто называли просто Короной, а второе – Литвой. Значительная часть территории Литвы оказалась включена в состав Короны: Подляшье, Волынь, Киевское и Брацлавское воеводства. Во многом, кстати, именно это окончательно переориентировало внешнеполитические интересы нового государства на восток, ведь Корона теперь граничила с Московской державой. Речь Посполитая стала вторым после России крупнейшим государством в Европе.

Но специфика и самостоятельность Литвы сохранялись: у нее оставались прежними администрация, войско и казна, действовал и Литовский статут на так называемом старобелорусском или староукраинском языке, а также собственное судопроизводство.

– Почему по-настоящему единое государство так и не было создано?

– С точки зрения институтов политический организм был единым, однако в силу некоторых исторических и этнокультурных обстоятельств неоднородность двух элементов все же не была преодолена. С польской стороны стремление к интеграции было, конечно, гораздо более явным, мощным и энергичным, но сил все-таки не хватило. Серьезно влияли противоречивые амбиции различных групп шляхетского сословия как Короны, так и Литвы. И естественно, вопрос православия, а позже казацкий фактор тоже сыграли свою дезинтеграционную роль.

Республика шляхты: «золотая вольность»

– Речь Посполитая в переводе значит «республика». Откуда такое название, если правил государством король?

– «Республика» по-латыни – «общее дело». Шляхта считала себя носительницей традиций римского республиканизма, она имела исключительные права и привилегии и потому отождествляла свои сословные интересы с государственными. Благо государства провозглашалось благом «польского народа сарматского» – так именовала себя шляхта. Если во всей Европе того времени формировался абсолютизм, при котором именно король воплощал могущество государства, то в Речи Посполитой король избирался на элекционном сейме, причем с 1573 года избирался всеми шляхтичами, а не только послами сейма. Примечательно, что в XVI–XVII веках сложился этногенетический миф, согласно которому шляхта имеет сарматское происхождение, то есть по крови отличается от автохтонного, некогда завоеванного воинами-сарматами крестьянского населения (отсюда термин «сарматская идеология», или «сарматизм»). В рамках этой идеологии шляхетское сословие признавалось главным в государстве, а политический строй, в основе которого лежат исключительные привилегии шляхты во всех областях жизни (в политике, экономике, культуре и т. п.), единственно правильным. Верность королю являлась, разумеется, важным элементом в числе сарматских добродетелей, но она была связана больше с рыцарскими традициями шляхты. При этом все польские дворяне, независимо от знатности рода, богатства и статуса, считались равными друг другу (потому и характерное обращение Panie bracie, «паны братья»). Не права и свободы, а именно происхождение определяло принадлежность к данному сословию: «Как робких голубей орлица не рождает, так заяц не от льва ведет свое происхожденье» (польский поэт XVI века Миколай Семп Шажиньский). Идеи сарматизма позже определят своеобразие польской национальной мифологии и романтические идеалы польской нации.

Когда Сигизмунд II Август умер, не оставив наследников, шляхта избрала королем французского принца Генриха Валуа. Все, что обуславливает специфический польский политический строй, который именуют «шляхетской демократией» и которым так гордились поляки на протяжении столетий, максимально полное выражение получило именно в подписанных этим монархом «Генриховых артикулах» (впоследствии их принимали все избранные в Речи Посполитой короли). Этот документ закреплял, в частности, сам принцип выборности королей, а также право шляхты на вооруженный мятеж (рокош) в случае нарушения монархом ее сословных прав.

– Откуда вообще взялась традиция избрания короля?

– В XV веке развитие Польши стало отличаться от ситуации в Западной Европе: там шло постепенное формирование централизованных государств, образование абсолютных монархий с опорой на города. А Польша тем временем превращалась в главного экспортера зерна, древесины и скота в остальные европейские страны. Сложившийся в ней особый тип помещичьего хозяйства под названием фольварк был ориентирован на производство зерновых на продажу. Шляхта, перерождавшаяся из рыцарского сословия в помещичье, на этом несказанно обогащалась. Вместе с тем жестче становились экономические формы принуждения, шляхетское сословие монополизировало право обладания земельной собственностью. Во всей Европе только испанское среднее дворянство могло сравниться по численности с польской шляхтой. Согласно разным оценкам, ее доля составляла 10–12% населения, тогда как в других странах доля дворян не превышала 3–5%.

Республика в зените своего могущества. Выборы короля на элекционном сейме Речи Посполитой в 1573 году. Худ. Я. Матейко. 1889 год

В соответствии с Кревским актом, о котором мы уже упоминали, Литву и Польшу соединяла личная уния, монархи правили пожизненно. Ягеллоны, подобно любой королевской династии, хотели укрепить свою власть как наследственную, стремясь отождествить себя с государством, но шляхта в XV и особенно в XVI столетии все сильнее настаивала на том, что именно ее благо составляет главный интерес государства. Практически каждый следующий Ягеллон вынужден был идти на новые уступки. Вступил в силу ряд статутов, благодаря которым шляхетское сословие закрепило за собой многие привилегии и ввело новые запреты для своих потенциальных социальных соперников – горожан, магнатов и других. Короли постепенно теряли право принятия решений без согласия шляхты.

 

В XV веке в Польше сложилась сословно-представительная монархия, которая отличалась от аналогичных европейских монархий тем, что шляхта как среднее сословие боролась с магнатерией (крупными землевладельцами) и аристократией. А король, в свою очередь, не мог опереться на города, поскольку они были очень слабыми, горожане практически не участвовали в политической борьбе. Понятно, что доминирование шляхты часто оказывалось проблемой даже в период расцвета Речи Посполитой. Собственно, одна из главных политических проблем XVI столетия, приведших к заключению Люблинской унии, состояла в том, что для ведения войн королю требовались средства, а шляхта не давала своего согласия на новые налоги.

– И это притом, что до конца XVI века еще не было знаменитого принципа Liberum veto, согласно которому решение по любому вопросу принималось только единогласно?

– Да. Он был введен в 1589 году. Согласно этому принципу любые решения вального (всеобщего) сейма, а с 1666 года и региональных сеймиков, принимались лишь при единогласном одобрении всех депутатов. Как правило, именно он ассоциируется с анархией и «нестроениями» в Речи Посполитой, получившими развитие позже, со второй половины XVII века. На практике Liberum veto применялся не так уж часто, но имел важное символическое значение, олицетворяя собой «золотую вольность» (Złota wolność). Несмотря на известные политические последствия, кто-то видит в нем позитивные черты: формировалась своеобразная политическая культура, учитывающая мнение меньшинства, а шляхтичам приходилось учиться владеть не только саблей, но и словом. Быть может, в действительности эти умения были и не столь распространены, но в позднейших интерпретациях, особенно в период воссоздания государственности, кодекс идеального шляхтича и принцип «золотой вольности» стали соотносить с традициями польского демократизма.

«Государство без костров»

– Каков был этнорелигиозный состав шляхты и как он влиял на ее позицию?

– По данным исторической статистики (правда, неоднозначной), в конце XVI века 40% населения Речи Посполитой составляли поляки, 20% – восточнославянские народы, 15% – литовцы, более 10% – немцы, 5% – евреи, а оставшуюся долю – представители других этнических групп, в том числе латыши, татары и армяне. Но каков был этнический и конфессиональный состав шляхты до XVIII века, сказать очень сложно. Для национальных историографий (украинской, белорусской, литовской и отчасти российской) характерна тенденция экстраполировать современные категории на прошлое, отождествляя регион проживания прежде всего с этнической принадлежностью (например, если шляхтич жил на территории нынешней Белоруссии, его называют белорусским). Однако это не всегда исторически корректно. Не говоря уж о том, что не было четкого соотнесения между конфессиональной принадлежностью и регионом проживания.

Для человека из шляхетской корпорации именно принадлежность к ней являлась основным фактором идентификации. Идея «золотой вольности» перекрывала не только имущественные, статусные, но и этнические и конфессиональные различия. Даже когда магнаты добились политического доминирования, идея равенства внутри сословия оставалась стержневой и объединяла всех. Тем не менее, конечно, трудно представить себе православного поляка – это нечто исключительное. Если шляхтич православный, то он, как правило, русин («руський»). Если католик, значит, либо литовец, либо поляк. Но в XVI веке шляхта активно переходила в протестантизм. Поляки не случайно гордились своим «государством без костров»: когда в Европе лилась кровь в войнах между католиками и протестантами, в Речи Посполитой был принят акт Варшавской конфедерации (1573), провозгласивший религиозную толерантность. Этот акт был продиктован в том числе и Люблинской унией, которая не декларировала создания общей государственной церкви. Впрочем, провозглашение веротерпимости касалось в первую очередь различных протестантских конфессий: в то время в Речи Посполитой спасались от гонений многие протестанты из разных стран Европы.

– Занималась ли Речь Посполитая окатоличиванием украинских и белорусских земель?

– С одной стороны, безусловно, можно говорить, что крещение проходило с применением арсенала различных средств. Но с другой, если мы вспомним о православных шляхтичах этих регионов, надо сказать, что они очень часто и сами охотно принимали католицизм (в том числе вследствие умелой пропаганды в иезуитских коллегиях в XVII веке), желая не только обладать сословными правами и привилегиями, но и интегрироваться в польскую общность. Это был вполне добровольный и сознательный шаг. Нельзя не упомянуть, что жители этих регионов склонялись также к грекокатолическому вероисповеданию. Ведь Брестская уния 1596 года, по которой часть православного духовенства перешла в лоно католической церкви с сохранением прежней литургической традиции, была инициирована самими местными иерархами.

Так что до тех пор, пока Контрреформация не вступила в зрелую фазу, а образ истинного поляка еще не был соотносим исключительно с верностью польской католической церкви, окатоличивание шло естественным путем. Прозелитизм, конечно, имел место, но доминирующим фактором он стал позже, уже в XVII–XVIII веках.

Мохачская битва 29 августа 1526 года. Худ. Б. Секей. 1866 год

Польские «димитриады»

– На какое время пришелся расцвет Речи Посполитой?

– Золотым веком ее государственности считается начальный период: вторая половина XVI – первая половина XVII века. Хотя если мы исходим из категорий истории культуры, там, естественно, будут иные хронологические рамки.

– А если говорить о максимальном геополитическом влиянии?

– Оно было чуть раньше. Геополитическое влияние Польши в Европе достигло пика во второй половине XV века, когда один из Ягеллонов занимал польский трон, а другой оказался сразу на двух престолах (венгерском и чешском), вступив в соперничество с Габсбургами и Люксембургами. Но в 1526 году произошла битва при Мохаче, в которой венгерская армия во главе с королем из Ягеллонов потерпела сокрушительное поражение от турок, и, соответственно, политику на южном направлении пришлось пересмотреть.

За счет неуклонного обогащения шляхты Польское королевство пребывало в таком благополучии, что зачастую теряло свои позиции как раз в силу концентрации на экономических преференциях. Однако не меньшей проблемой, напомним, являлось то, что всякое свое решение король должен был согласовывать со шляхтой. Это очень затрудняло выработку внятной внешней политики.

Польская армия в XVI веке была довольно мощной, славилась своей конницей, храбростью воинов и полководческими талантами гетманов. Главными соперниками оставались Габсбурги. Но Польскому государству мешали не столько они, сколько то, что у него не было четко сформированных и основательных ориентиров – не определился вектор экспансии и притязаний. С одной стороны, главным направлением стало восточное (Россия), а с другой – Речь Посполитая заявила претензии на Балтику, при этом отказавшись от идеи возвращения прежних западных регионов пястовского времени.

– Вторжение в Россию во времена нашей Смуты – это ведь тоже попытка экспансии?

– На тот период, то есть на начало XVII века, приходится формирование знаменитой концепции «от моря до моря». В польской историографии участие Речи Посполитой в событиях Смутного времени называют «димитриадами». Нельзя не отметить, что и сенаторы, и шляхта сначала выступали против этой кампании, считая ее авантюрой, и именно король Сигизмунд III (правил с 1587 по 1632 год) настоял на поддержке планов Лжедмитрия. Те, кого в российской традиции именуют интервентами, то есть участники военного похода в Россию, были не только польскими, но и литовскими шляхтичами, а кроме того, важную часть армии составляли православные реестровые казаки, подданные польского короля. Все они искренне считали, что несут с собой свободу, гармоничное политическое устройство по сравнению с порядками разного рода деспотических государств, к которым, вне всякого сомнения, относили и Московию.

Польские публицисты той эпохи утверждали, что общество и строй Речи Посполитой идеальны во всех смыслах («Польша совершенна во всем», как провозглашал Станислав Ожеховский). В этом были убеждены и шляхтичи. Но если говорить о государственной политике и о том, почему на самом деле произошла эта интервенция, то тут важнее было другое: Российское государство являлось серьезным противником и опасным соседом на восточных границах, поэтому вполне естественно было воспользоваться его ослаблением. Никто и предположить не мог, что положение Лжедмитрия I на троне окажется таким шатким, в том числе, нельзя не напомнить, вследствие его амбиций и во многом провокационного поведения (открытого неуважения к русским традициям, нормам и т. п.).

Воплощение польскости

– Что такое «Шведский потоп», который считается самым страшным временем в истории Речи Посполитой?

– Это война, начавшаяся с того, что в 1655 году шведы вторглись на территорию Речи Посполитой. Для польского короля дела складывались очень плохо: большая часть территории была захвачена врагом, а литовцы совершили, можно сказать, предательство, заключив Кейданскую унию, по которой Великое княжество Литовское, в сущности, расторгало унию с Польшей, переходя под власть Швеции. Шведы заняли Варшаву, Краков капитулировал, король бежал.

Затем уже от Кракова, то есть с территории Малой Польши, с юга, началось постепенное освобождение страны. Здесь следует обратить внимание на весьма характерное для шляхты многих регионов поведение: освободив собственные земли от шведов, они просто не хотели идти дальше. При этом, поскольку общенациональная политическая жизнь сошла на нет, резко возросла роль региональных сеймиков: не было необходимости для решения каких-то вопросов апеллировать к единому сейму, к тому же усилилась власть магнатов на местах.

Примерно с 1670-х годов стал нарастать кризис, который затронул все сферы жизни общества. Он был следствием войн и оккупации, для серьезного быстрого подъема не хватало ресурсов. Судьба Речи Посполитой теперь все больше зависела от внешних факторов.

– Что в конечном счете стало причиной гибели Речи Посполитой?

– В польской историографии начиная с XIX века существуют две точки зрения на этот счет. Первая – что все дело в шляхетской демократии, которая, достигнув апогея, привела к полной анархии и децентрализации, а свободы переросли в своеволия и бесчинства; что погруженность в сословные и региональные интересы не позволила решать общенациональные проблемы, в первую очередь внешнеполитические, потому что для их решения нужна как раз интеграция. Согласно второй точке зрения, три традиционно враждебных Речи Посполитой государства (Пруссия, Австрия и Россия), воспользовавшись ситуацией, совершили ее разделы. Но справедливее, по всей видимости, говорить о совокупности внешних и внутренних факторов. Если слабое государство неспособно к сопротивлению, прежде всего даже не военному, а социально-политическому, то этим, что называется, грех не воспользоваться, пусть все выглядит и не очень красиво.

Интересно, что и польская историография, и массовое сознание поляков на протяжении нескольких веков, чуть ли не до сегодняшнего дня, главным инициатором и основным поработителем Речи Посполитой представляют Россию. На нее возлагается ответственность за смерть польской государственности. Конечно, отчасти такая трактовка связана с более поздней историей подавления восстаний в Царстве Польском, а также с событиями Второй мировой войны и советско-польскими отношениями, но сама экстраполяция весьма красноречива. Впрочем, хотя Российской империи в какой-то момент разделы были совершенно невыгодны, надо признать, что именно она в конечном счете присоединила большую часть территорий бывшей Речи Посполитой, энергично используя при этом идею воссоединения русских земель под православным скипетром.

– Как характеризуется эпоха Речи Посполитой в польской историографии?

– Как эпоха суверенного и сильного государства, которое потом было разделено и на долгих 123 года (с 1795-го по 1918-й) потеряло свою независимость. Именно утрата государственности и разделение народа создали миф о Речи Посполитой, восстановить которую «во всем ее величии» стремились все без исключения национальные польские движения. В этом смысле Речь Посполитая стала патриотическим и эмоциональным центром польской истории.

До сегодняшнего дня она воспринимается и как воплощение польскости. Все, что сейчас связано с идеалом истинного поляка, патриотизмом, воинскими доблестями, традициями демократической государственности и личной свободы, – все находит истоки в истории Речи Посполитой. И не случайно это название в дальнейшем возникает в наименовании польских государств: Второй Речью Посполитой называют межвоенную Польшу (1918–1939), а Третьей – нынешнюю республику, возникшую в 1990 году, тогда как послевоенная просоветская Польская Народная Республика (1945–1990) воспринимается как чуждая, навязанная извне.

 

1385

Кревская уния: литовский великий князь Ягайло за брак с наследницей польского престола Ядвигой и польский трон дал обещание соединить свои земли с ее владениями.

1569

Люблинская уния: Польская Корона и Великое княжество Литовское объединились в федеративное государство – Речь Посполитую.

1596

Брестская церковная уния, заключенная частью православных иерархов Речи Посполитой с католической церковью.

1605–1619

Участие поляков в интервенции в Россию в составе войск первого и второго Лжедмитриев, а также короля Сигизмунда III.

1652

Первое применение принципа Liberum veto («свободное вето») в Речи Посполитой.

1654

Переяславская рада: договор о воссоединении Левобережной Украины, входившей в состав Речи Посполитой, с Россией; начало Русско-польской войны 1654–1667 годов.

1655

Вторжение шведских войск на территорию Речи Посполитой, вошедшее в историю как «Шведский потоп»; война длилась до 1660 года.

1683

Битва под Веной: разгром турецких войск польским королем Яном III Собеским.

1686

«Вечный мир» с Россией, по которому Речь Посполитая признавала переход под власть Москвы Левобережной Украины, Киева, Запорожья, Смоленска и Чернигово-Северской земли.

1772, 1793, 1795

Три раздела Речи Посполитой между Россией, Пруссией и Австрией, приведшие к ее ликвидации как государства.

 

Что почитать?

Кочегаров К.А. Речь Посполитая и Россия в 1680–1686 годах. Заключение договора о Вечном мире. М., 2008

Смута в России и Потоп в Речи Посполитой: опыт преодоления государственного кризиса в XVII столетии. М., 2016

 

Последний Ягеллон

Скрепив своей подписью Люблинскую унию, последний король из рода Ягеллонов Сигизмунд II Август (1520–1572) завершил объединение Польши и Литвы, начатое его предками. Литовский великий князь Ягайло (Ягелло), первый представитель династии, в 1385 году женился на польской королеве Ядвиге, заключив династическую Кревскую унию.

Его правнук Сигизмунд II, заняв трон в 1548 году, столкнулся не только с военной угрозой со стороны России и Турции, но и с непокорной шляхтой, которая попыталась расторгнуть его женитьбу на Барбаре Радзивилл, молодой вдове из знатного литовского рода. Король отстоял свой брак, но вскоре Барбара умерла (как считают, от яда). Встав вначале на сторону протестантов, Сигизмунд II позже испугался их быстрорастущего влияния и пригласил в Польшу иезуитов, ставших главной силой католической реакции. Он провел важные административные реформы, создал первую постоянную армию («войско кварцяне»), покровительствовал наукам и искусствам. Благодаря его дипломатическому мастерству вырос международный престиж Польши, она сделалась влиятельным игроком европейской политики. Все три брака Сигизмунда II оказались бездетными: династия Ягеллонов на нем пресеклась, а польско-литовский трон остался вакантным.

Француз на польском троне

После смерти создателя Речи Посполитой Сигизмунда II Августа на польский трон претендовали в основном иностранцы – австрийский эрцгерцог Эрнст из династии Габсбургов, шведский король Юхан III Ваза и русский царь Иван IV. Первого поддерживали католики, второго – протестанты, третьего – православные (но грозный царь вел себя так высокомерно, что быстро растерял сторонников среди шляхты).

В конце концов оппоненты сошлись на компромиссной кандидатуре французского принца Генриха (1551–1589) из династии Валуа. Его посол Жан де Монлюк 20 мая 1573 года подписал от имени принца «Генриховы артикулы», согласно которым шляхта с тех пор избирала короля, утверждала все его решения, а в случае нарушения своих привилегий имела право на восстание. Новоизбранный король отправился в свои владения только 2 декабря – без особой охоты, поскольку рассчитывал на французский трон после смерти бездетного брата Карла IX. В январе 1574 года Генрих прибыл в Краков, где был торжественно коронован, но занимался не делами страны, а бесконечными праздниками и балами. Узнав о смерти Карла, он 19 июня тайно покинул страну. Его долго пытались вернуть, но безуспешно: вскоре он взошел на французский престол под именем Генриха III. В декабре 1575 года в Речи Посполитой новым королем был избран трансильванский воевода Стефан Баторий.

 

Польские спонсоры русской Смуты

Владислав IV Ваза

Владислав IV Ваза

В 1587 году королем Польши был избран 21-летний шведский принц из династии Ваза, Ягеллон по матери. Он вошел в историю под именем Сигизмунда III (1566–1632). В 1592-м он стал и шведским королем, но в 1599 году был лишен трона своим дядей Карлом IX. После этого Сигизмунд, фанатичный католик, развернул борьбу против «врагов веры» – протестантской Швеции и православной Руси.

При помощи советников-иезуитов он пытался подчинить католикам православную церковь в Речи Посполитой (при нем была заключена Брестская уния). В 1604 году он поддержал первого из Лжедмитриев, после его гибели – второго, а в 1609-м направил в пределы Русского государства польскую армию. Правившие в Москве бояре избрали русским царем королевича Владислава (1595–1648), сына Сигизмунда III, с условием принятия им православия. Ни Владислав, ни Сигизмунд на Руси так и не появились, но посланные ими войска и банды наемников жестоко разоряли ее территорию. Хотя в 1612-м поляки были выбиты из Москвы, Владислав продолжал называть себя «царем Московским» вплоть до подписания Поляновского мира 1634 года. После смерти отца Владислав IV занял польский трон, завершив своим правлением золотой век Речи Посполитой.

Казацкая война

В 1647 году польский шляхтич Даниэль Чаплинский напал на хутор казацкого полковника Зиновия Богдана Хмельницкого, увез его жену и забил до смерти малолетнего сына. Этот инцидент положил начало событиям, потрясшим Речь Посполитую. В то время казаки, жившие на южной «украине» польско-литовских владений, были возмущены как попытками шляхты закрепостить их, так и притеснением православной веры, которое усилилось после Брестской унии. Выразителем общего недовольства стал Хмельницкий. Сговорившись с казацкими старшинами и крымским ханом, он в 1648 году был избран гетманом и тут же поднял восстание. Его силы, быстро выросшие с 3 тыс. до 70 тыс. человек, в мае 1648-го уничтожили 20-тысячную польскую армию под Корсунем (ныне Корсунь-Шевченковский). В октябре казаки осадили Львов и угрожали Варшаве, разоряя на своем пути города и помещичьи усадьбы.

Въезд Богдана Хмельницкого в Киев 2 января 1649 года. Худ. Н.И. Ивасюк. 1892–1932 годы

В 1649 году Хмельницкий заключил с королем Польши Яном Казимиром Зборовский договор, по которому три украинских воеводства получали автономию. Однако шляхта не утвердила договор, и война возобновилась. С обеих сторон она велась со страшной жестокостью: королевские войска массово истребляли восставших и их семьи, а казаки убивали всех попавших им в руки иноверцев – католиков и иудеев. Иногда на одном дереве вешали поляка, еврея и пса вместе с табличкой: «Лях, жид, собака – вера однака».

Летом 1651 года собранное польскими магнатами войско разгромило казацкую армию под Берестечком; и новый мирный договор оказался далеко не таким выгодным, как предыдущий. Оправившись от поражения, Хмельницкий разбил поляков под Батогом (перебив после этого тысячи пленных) и начал переговоры о союзе с Россией. В 1653 году Земский собор в Москве одобрил принятие казаков в русское подданство. В январе 1654 года в Переяславе (теперь Переяслав-Хмельницкий) была созвана казацкая рада (совет), на которой Хмельницкий и его соратники поклялись «стояти заодно» с Россией. Боярин Василий Бутурлин принял у казаков присягу на верность русскому царю. Россия начала войну против Польши, которая в 1655 году столкнулась также с разорительным шведским нашествием. В 1656-м Виленское перемирие признало всю будущую Украину владением русского царя. Однако в следующем году 61-летний Хмельницкий умер, и его сменил подкупленный поляками гетман Иван Выговский. После заключения им в 1658 году Гадячского договора с Речью Посполитой Украина фактически оказалась разделена на Левобережную (русскую) и Правобережную, оставшуюся под властью Польши. В 1667-м этот статус-кво был подтвержден Андрусовским перемирием, завершившим долгую Русско-польскую войну.