Борьба за Прибалтику

С момента распада Российской империи Прибалтика стала зоной столкновения интересов ключевых международных игроков. О том, кто и за что боролся в Прибалтике в период между двумя мировыми войнами, журналу «Историк» рассказал старший научный сотрудник Всероссийского НИИ документоведения и архивного дела, доктор исторических наук Михаил Мельтюхов – автор недавно вышедшего двухтомника «Прибалтийский плацдарм».

Фото: Наталья Львова

– Парадоксально, но факт: до сих пор тема, которой вы посвятили свои книги, не подвергалась столь пристальному и всестороннему изучению…

– Да, ни в советской, ни в современной российской историографии не было исследований, посвященных советско-прибалтийским отношениям в период с 1918 по 1940 год. Имелись неплохие работы, освещающие тему гражданской войны в Прибалтике и отдельные события истории 1920–1930-х годов, но целостного взгляда на двусторонние отношения высказано не было.

Жители и войска Красной армии в Риге празднуют Первое мая. 1919 год

Тем более практически полностью неисследованным оставался период с момента подписания советско-прибалтийских договоров о взаимопомощи осенью 1939 года до июня 1940-го. Да и сами события июня-августа 1940 года изучались очень избирательно. В итоге в общественном сознании возникла некая фигура умолчания, которая и была использована антисоветской пропагандой и используется до сих пор – пропагандой теперь антироссийской. Поэтому мне самому было интересно разобраться в том, как же все-таки развивались советско-прибалтийские отношения, как именно произошло сначала отделение Прибалтики от России, а затем ее возвращение – уже в состав СССР.

Прибалтийский плацдарм

– Почему в названии вашего двухтомника фигурирует слово «плацдарм», а не какое-нибудь более нейтральное, например «регион»?

– Такое название обусловлено тем, что советско-прибалтийские отношения существовали не в безвоздушном пространстве, а в контексте отношений СССР с великими державами Европы, да еще в период генезиса Второй мировой войны. В данном контексте определяющей проблемой был вопрос о статусе СССР на международной арене.

Дело в том, что в годы революции и Гражданской войны Советская Россия утратила завоеванные Российской империей позиции в мировой политике, а вместе с ними и территории в Восточной Европе. По уровню своего влияния на континенте страна оказалась отброшенной на 200 лет в прошлое. В этих условиях советское руководство могло либо согласиться с региональным статусом СССР, либо начать борьбу за возвращение страны в клуб великих держав. Сделав выбор в пользу второго сценария, Москва взяла на вооружение концепцию «мировой революции», совмещавшую новую идеологию и традиционные задачи российской внешней политики по усилению влияния страны в мире. Стратегической целью внешней политики Советского Союза стало глобальное переустройство Версальско-Вашингтонской системы международных отношений.

В межвоенный период страны Прибалтики стали разменной монетой в крупной геополитической игре (Фото: Наталья Львова)

Меня интересовал анализ советской внешней политики в отношении прибалтийских стран с точки зрения обеспечения безопасности северо-западных границ СССР. Фактически речь шла об изучении целого ряда военно-политических проблем, решаемых Москвой в контексте общей ситуации в Восточной Европе и острого соперничества великих европейских держав. Так как в Европе в отношении нашей страны традиционно преобладают русофобские стереотипы, главной задачей советской внешней политики было недопущение консолидации великих держав на антисоветской основе.

Руководству СССР приходилось также реагировать на действия Великобритании, Франции, Германии и Польши в отношении Прибалтики. Естественно, сами по себе Эстония, Латвия и Литва мало кого интересовали, борьба шла за контроль над Прибалтикой, являющейся важным стратегическим плацдармом и звеном антисоветского «санитарного кордона».

– В чем заключались особенности этого плацдарма в межвоенный период?

– В стратегическом плане особенностью Прибалтийского плацдарма является неравноценность его значения для России и для ее потенциальных противников из числа великих европейских держав. Обладание плацдармом дает западным державам исключительные возможности для вторжения в центральные районы нашей страны, тогда как России контроль над этим регионом необходим прежде всего с точки зрения обеспечения национальной безопасности. При этом контроль над Прибалтикой не предоставлял СССР возможности создать серьезную угрозу западным державам, исключая разве что провинцию Восточная Пруссия в Германии. Интересы национальной безопасности Советского Союза требовали, чтобы Прибалтийский плацдарм не мог использоваться враждебно настроенными державами. В зависимости от своих возможностей и общего хода развития международных отношений Москва пыталась эту проблему решить.

Курсы командиров эстонских коммунистических частей (первый выпуск в 1918 году)

– Как бы вы описали эту динамику?

– Советская политика нейтрализации Прибалтийского плацдарма прошла три этапа.

В 1920–1932 годах главными потенциальными противниками, которые могли использовать этот плацдарм, были Великобритания и Франция. Для минимизации подобной опасности Советский Союз, с одной стороны, проводил политику сближения с Германией и Литвой, что позволило не допустить образования единого блока стран Прибалтики и Польши, которые ориентировались на Лондон и Париж, а с другой – старался нормализовать отношения с самими Великобританией и Францией.

В 1933–1939 годах произошло обострение германо-советских отношений, а сближение Германии и Польши создавало угрозу использования ими Прибалтийского плацдарма для войны с СССР. В этой ситуации советское руководство старалось опираться на концепцию «коллективной безопасности» как для сближения с Великобританией и Францией, так и для расширения влияния в Восточной Европе, позиционируя себя как защитника политического статус-кво.

На третьем этапе, в 1939–1940 годах, в условиях обострения англо-франко-германских отношений, а затем и начавшейся Второй мировой войны СССР удалось постепенно вернуть контроль над этим стратегически важным регионом, усилить позиции на Балтийском море и создать плацдарм против Восточной Пруссии.

Взгляд с той стороны

– В вашем исследовании немало ссылок на работы прибалтийских исследователей, вышедшие после распада СССР. Едины ли историки Эстонии, Латвии и Литвы в своих трактовках и оценках? Какие темы интересуют их в первую очередь и каких сюжетов они избегают?

– В целом трактовки современных прибалтийских историков базируются на антисоветизме и русофобии. Конечно, одни авторы подвержены этому влиянию больше, другие меньше, но в информационном пространстве господствуют именно такие взгляды, что соответствует нынешней политике этих государств.

Разумеется, тематика исследований историков из разных государств Прибалтики различается, но их сближает упор на общие слова без углубления в факты и документы. Куда более детально описываются проблемы истории культуры, а не проблемы внешней политики межвоенного двадцатилетия. В очень неплохом исследовании эстонского историка Магнуса Ильмярва, посвященном внешней политике стран Прибалтики середины 1920-х – начала 1940-х, рассказывается о внешней политике Германии, Великобритании, Франции, Польши и СССР в отношении Эстонии, Латвии и Литвы, но не о внешней политике самих стран Прибалтики. То есть подразумевается, что они просто не имели каких-либо внешнеполитических целей, а были вынуждены реагировать на действия великих держав.

Насколько можно судить, прибалтийские исследователи идут по пути своих финских коллег, у которых в свое время единственно правильной трактовкой истории Финляндии в период Второй мировой войны была концепция «сплавного бревна», подразумевающая, что все действия финского руководства были всего лишь реакцией на внешние раздражители, а собственных целей международная политика страны не имела. Правда, доступные внешнеполитические документы стран Прибалтики тех лет свидетельствуют, что все было совсем не так, но об этом нынешняя прибалтийская историография старается не упоминать. Обычно все сводится к общим словам о стремлении обрести и сохранить независимость. Впрочем, совершенно очевидно, что «независимость» стран Прибалтики – явление достаточно условное.

– Знакомясь при работе над двухтомником с огромным массивом документов, сделали ли вы для себя какие-то важные открытия?

– В большинстве своем открытия сводятся к введению в научный оборот неизвестных ранее советских документов по целому ряду проблем советско-прибалтийских отношений.

Прежде всего стоит указать на публикацию решений Политбюро ЦК ВКП(б) по Прибалтике за 1919–1940 годы, которые позволяют понять те или иные внешнеполитические действия Москвы. Основная же масса новых материалов затрагивает, конечно, проблемы 1939–1940 годов. Это, например, планы Генштаба РККА в отношении Прибалтики (размещение и развитие советских военных баз в Эстонии, Латвии и Литве осенью 1939-го – летом 1940 года), договоры о поставках вооружения Эстонии и Латвии, заключенные в марте 1940-го, документы, касающиеся «похищений» советских военнослужащих из гарнизонов в Литве, а также по подготовке и вводу дополнительных контингентов советских войск в июне 1940-го, материалы о настроениях местного населения летом того же года. В результате самым важным для меня открытием стало понимание, что все антисоветские мифы по прибалтийскому вопросу являются откровенной ложью, укоренившейся в общественном сознании именно в силу незнания фактической стороны тех событий.

Антанта против советской власти

– А почему не устояли советские республики, возникшие в Прибалтике в 1918 году?

– Так произошло, потому что против этих советских республик были брошены довольно крупные силы интервентов. При этом главной силой, воевавшей против красных, были немецкие и финские добровольцы, а затем и польские войска, оплачиваемые и снабжаемые странами Антанты. Из местных антисоветских сил самое активное участие в боевых действиях приняли белоэстонцы, а участие белолатышей и белолитовцев было невелико.

Пушки немецкой полевой артиллерии в Риге. 1919 год

Сами по себе Эстония, Латвия и Литва мало кого интересовали, борьба шла за контроль над Прибалтикой, являющейся важным стратегическим плацдармом и звеном антисоветского «санитарного кордона»

Армия Латвии. 1920-е годы

Следует помнить, что именно советские республики в Эстонии и Латвии были первыми государственными образованиями, чья независимость была признана РСФСР. Однако местные националисты, якобы ратовавшие за независимость, бросились к Антанте за помощью в борьбе против уже созданных своим же народом независимых государств. Совершенно очевидно, что их интересовала только такая государственность, где они могли бы играть роль правящей элиты. А значит, в Прибалтике шла не война за независимость, как нас уверяют националистические авторы, а характерная для всей территории бывшей Российской империи гражданская война.

В военном плане успехам антисоветских сил в Прибалтике способствовало то, что для Советской России этот регион не был первостепенным театром военных действий. Прибалтика оставалась одним из нескольких локальных фронтов, борьба на котором шла по остаточному принципу. Лишь наступление генерала Николая Юденича на Петроград летом-осенью 1919 года привлекло серьезное внимание советского руководства. Однако к этому моменту, судя по всему, Москва была готова договориться с «белыми» прибалтийскими «правительствами», лишь бы прекратить военные операции на северо-западе страны.

Кроме того, советские правительства республик Прибалтики допустили ряд ошибок в социальной политике. Так, местное безземельное крестьянство хотело получить наделы земли, такое желание было широко распространено. Однако распределение земли между мелкими собственниками, у которых нет ни семян, ни тяглового скота, ни сельскохозяйственного инвентаря, привело бы к голоду. Исходя из этого, советские власти Латвии и Литвы пошли по пути создания крупных государственных хозяйств. Это было вполне оправдано экономически, но вызвало недовольство значительной части крестьянства, чем и воспользовались белые, щедро обещая наделить землей всех борцов с советской властью. После ее свержения об обещаниях уже не вспоминали. Но в условиях гражданской войны и успехов белых на фронте подобные общественные настроения стали важным фактором подрыва устойчивости советских республик в Прибалтике.

– В начале 1920-х польский лидер Юзеф Пилсудский и другие польские политики выступали за создание федеративного государства Польши и Литвы. В апреле 1921 года эту идею поддержала Лига Наций. Насколько реальной была угроза утраты Литвой своего суверенитета? Какой линии по отношению к польско-литовским проблемам придерживался СССР?

– Страны Антанты с 1919 года занимались польско-литовским пограничным размежеванием. Когда осенью 1920-го Польша оккупировала Виленский край, это резко обострило польско-литовские отношения и вынудило Совет Лиги Наций заняться данной проблемой. В 1921 году давление на Литву в вопросе федерации с Польшей было сильным. И то, что литовские власти в этом вопросе «уперлись», было неожиданно для Франции, которая стремилась максимально усилить Польшу с явным антисоветским прицелом. Скорее всего, за столь жесткой позицией Литвы стояла уверенность, что Великобритания не поддерживала французскую политику усиления Польши. Кроме того, политическую поддержку Литве оказывали Германия и РСФСР (затем СССР), у которых были очень сложные отношения с Польшей.

– Каково было положение русскоязычного населения Эстонии, Латвии и Литвы в 1920–1930-е годы?

– Специально эта проблема в моем исследовании не рассматривается. В целом же положение русскоязычного населения в Прибалтике определялось его статусом национального меньшинства, не очень-то умеющего отстаивать свои интересы. За исключением отдельных состоятельных русских, русскоязычное население жило в беспросветной нищете и сталкивалось с дискриминацией по национальному признаку. От них требовали переиначивать на местный лад свои фамилии, чиновники отказывались говорить с ними на русском языке и т. п. Местные власти, зная о просоветских симпатиях значительной части русскоязычного населения, рассматривали его как недостаточно лояльное и всячески третировали.

– Какой внешнеполитической ориентации придерживались политические и деловые элиты прибалтийских государств в 1920–1930-е годы?

– Внешнеполитическая позиция правящих элит стран Прибалтики определялась прежде всего присущими им антисоветизмом и русофобией. Поэтому, несмотря на признание их независимости со стороны РСФСР, Эстония, Латвия и Литва стали частью антисоветского «санитарного кордона». В остальном ориентация властных элит стран Прибалтики зависела от изменений на международной арене. В 1920-е преобладала проанглийская и частично профранцузская ориентация. Однако политика Великобритании и Франции, направленная на восстановление влияния Германии на мировой арене в начале 1930-х, естественно, привела к тому, что правящие элиты стран Прибалтики стали склоняться к более внимательному учету пожеланий Берлина. К концу 1930-х прогерманская ориентация стала преобладающей.

Ось «Берлин – Варшава»

– Как повлияло на ситуацию в Прибалтике произошедшее в середине 1930-х сближение Берлина и Варшавы?

– Политическое сближение Германии и Польши существенно изменило ситуацию вокруг Прибалтики. Москва опасалась усиления там германо-польского влияния и внимательно отслеживала перипетии отношений между этими двумя странами, пытаясь противодействовать возникновению германо-польского союза. В этих условиях государства Прибалтики попытались добиться поддержки со стороны Великобритании и Франции, но Лондон и Париж, проводившие политику «умиротворения» Берлина, упорно уклонялись от каких-либо обещаний.

Понятно, что какое-либо реальное сближение с СССР было неприемлемо для Эстонии, Латвии и Литвы, продолжавших лавировать между великими державами Европы. Единственным шагом, на который пошли страны Прибалтики, стало создание в 1934 году Балтийской Антанты, поддержанное Москвой. Однако попытки советского руководства привлечь Францию к защите статус-кво в Прибалтике так и не увенчались успехом.

Адольф Гитлер на смотре войск СС

В условиях начавшейся Второй Мировой войны никаких шансов сохранить суверенитет у Эстонии, Латвии и Литвы не было

Подписание германо-эстонского и германо-латвийского договоров о ненападении. Сидит в центре – министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп

Следует отметить, что, продавая свою сырьевую продукцию преимущественно в Великобританию и покупая промышленные товары главным образом в Германии, страны Прибалтики стали одним из каналов финансовой поддержки экономики Третьего рейха со стороны Лондона. Международные события 1938 года свидетельствовали о резком возрастании влияния Германии в Восточной Европе. Становилось все более очевидно, что Великобритания и Франция не заинтересованы в защите восточноевропейского статус-кво. В этих условиях страны Прибалтики стали склоняться к постепенному сближению с Берлином.

Учитывая внешнеполитическую позицию стран Прибалтики, Советский Союз, безусловно, опасался использования этого региона Германией и стремился не допустить подобного развития событий. Не случайно в ходе англо-франко-советских переговоров весной-летом 1939 года Москва настаивала на том, чтобы договаривающиеся стороны дали тройственные гарантии безопасности Эстонии и Латвии. Это существенно снизило бы угрозу германского проникновения в эти страны. Однако переговоры СССР с Великобританией и Францией показали, что Лондон и Париж не готовы к равноправному партнерству с Москвой. В итоге вопрос об обеспечении советских интересов в Прибалтике был решен в рамках советско-германских договоренностей в августе 1939 года.

– Сегодня политики Эстонии, Латвии и Литвы не вспоминают о том, что в 1940-е у советской власти в Прибалтике были не только противники, но и массовая поддержка местного населения. Если посмотреть на ситуацию 1940 года непредвзято, как делились тогда симпатии народов Прибалтики?

– Симпатии четко определялись социальным статусом человека. Чем беднее он был, тем характернее для него были просоветские настроения.

Здесь, вероятно, стоит напомнить, что страны Прибалтики в межвоенной Европе были нищим захолустьем, а Эстония и Латвия к тому же впервые в истории человечества пережили деиндустриализацию, что порождало соответствующие социальные проблемы. С одной стороны, это усиливало восприимчивость населения к советской социальной пропаганде, а с другой – подталкивало их правительства к установлению диктаторских режимов и безудержной пропаганде национализма.

Однако поскольку подавляющее большинство местного населения жило в условиях хронической бедности, то просоветские настроения явно преобладали. Это видно как по приведенным в моем исследовании советским документам, так и по донесениям западных дипломатов и журналистов, находившихся в Прибалтике летом 1940 года. Не случайно власти стран Прибалтики активно насаждали национализм, пытаясь таким образом отвлечь население от социальных проблем.

Демонстрация трудящихся в Риге, требующих присоединения Латвии к СССР. 1940 год (Фото: РИА Новости)

Конечно, эта пропаганда оказала определенное влияние на общественное мнение, и в Прибалтике, разумеется, были люди, настроенные антисоветски. Но в общей массе населения они составляли меньшинство. Просто для современных прибалтийских политиков именно это зажиточное меньшинство и является народом, и они твердят, что в 1940 году большинство населения было против советской власти. А мнение простых людей не принимается ими в расчет.

Оккупация, которой не было

– Были ли шансы у Эстонии, Латвии и Литвы сохранить суверенитет в начале 1940-х?

– В условиях начавшейся Второй мировой войны никаких шансов сохранить суверенитет у Эстонии, Латвии и Литвы не было. Причем выбор был очень прост: либо они попадут под германское переустройство Восточной Европы с гарантированным уничтожением местных культур и народов, либо станут частью Советского Союза и сохранят свою национальную идентичность. Кстати, следует помнить, что многие жители Прибалтики это прекрасно понимали уже в то время и, даже не будучи сторонниками советской власти, тем не менее делали выбор в пользу СССР.

– Сейчас при описании событий 1939–1940 годов в Эстонии, Латвии и Литве используют термины «аннексия», «оккупация», «оккупация в мирное время». Вы с ними не согласны и прямо утверждаете, что «никакой оккупации государств Прибалтики никогда не было». А что было?

– В прибалтийской литературе, да и в определенной части российской, как правило, подобные термины используются не как определения, принятые в международном праве, а как обычные ругательства. Дело в том, что такого понятия, как «оккупация в мирное время», в международном праве просто не существует. Термины же «оккупация» и «аннексия» имеют довольно точные значения.

Как известно, когда советское правительство выдвинуло Литве, Латвии и Эстонии требования о вводе в страны Прибалтики дополнительных контингентов Красной армии и об изменении состава их правительств, то и Каунас, и Рига, и Таллин ответили согласием. Именно это согласие и не позволяет считать правомерным употребление термина «оккупация» для описания ситуации июня 1940 года.

С «аннексией» ситуация примерно такая же. Если бы СССР просто присоединил страны Прибалтики, можно было бы говорить об аннексии. Но ведь сначала в Эстонии, Латвии и Литве прошли выборы. На основании их результатов были сформированы местные законодательные органы, провозгласившие восстановление советской власти, а уже затем эти парламенты обратились к Верховному Совету СССР с просьбой о принятии Эстонской, Латвийской и Литовской ССР в состав Советского Союза. Учитывая массовое распространение просоветских настроений среди местного населения, очевидно, что речь идет не об аннексии, а о вступлении советских республик Прибалтики в состав СССР.

Кстати, данная ситуация прекрасно видна на примере Крыма 2014 года. Именно там, в Крыму, мы все могли воочию наблюдать точно такие же процессы, как и те, что происходили в Прибалтике в 1940-м. Удивительно, но имелась огромная масса совпадений вплоть до мелочей. И точно так же раздаются крики об «аннексии».

Беседовал Олег Назаров