Госпожа Великого Новгорода

Женщины в допетровской Руси играли весьма скромную роль, но символом борьбы Новгорода за независимость стала именно женщина – Марфа Борецкая, более известная под прозвищем Марфа-посадница

Первым Марфу (как и всю древнюю русскую историю) прославил Николай Карамзин. В 1803 году была издана его повесть «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода». Он называл свою героиню «чудной женщиной» с «великим умом», которая «умела овладеть народом», но в то же время обвинял Борецкую и ее сторонников в фанатизме и безрассудстве: «Им должно было предвидеть, что сопротивление обратится в гибель Новугороду». Карамзин вдохновил других писателей: Марфе были посвящены драма Павла Сумарокова (позже ставшего новгородским губернатором), дума Кондратия Рылеева, пьеса Михаила Погодина, написанная в подражание пушкинскому «Борису Годунову».

Все эти авторы пересказывали Карамзина, который, в свою очередь, черпал сведения о Марфе из трех источников. Первым было Житие святых Зосимы и Савватия Соловецких, вторым – новгородские предания, где Борецкую хвалили как защитницу старинных вольностей, третьим – московские летописи, где ее ругали за сговор с иноземцами против Москвы. И сторонники, и противники ее сходятся в одном: это была незаурядная женщина, которая на протяжении нескольких лет фактически управляла Великим Новгородом, не занимая при этом никаких официальных постов.

Жена двух мужей

Еще одно свидетельство о Марфе – грамота о пожаловании ею Николо-Корельскому монастырю земель на Северной Двине. Три села, луга, пожни и рыбные ловли были даны в дар для вечного поминовения ее сыновей от первого брака – Антона и Феликса. Осматривая семейные владения, оба они погибли в море. Возможно, во время шторма – история сохранила не так много достоверных сведений о тех частных событиях. Тела братьев на двенадцатые сутки были вынесены к берегу у монастыря, где они и были похоронены. Наказав монахам молиться за упокой их душ, скорбящая мать помянула заодно и первого мужа – боярина Филиппа Григорьевича, о котором больше ничего не известно.

Земли на Северной Двине имел и второй супруг Марфы – Исаак Андреевич Борецкий. Судя по всему, они поженились, когда Борецкий уже достиг пожилых лет, а его избраннице не исполнилось тридцати. Она была дочерью богатого боярина Семена Лошинского (Лосинского), связанного родством со многими представителями новгородской олигархии – той самой, что контролировала власть в республике, владея немалой частью ее земель и богатств. Брат Марфы был женат на дочери боярина Федора Евстафьевича, вероятно также занимавшего видное место в чиновной иерархии; в родстве с ней (через Борецких) были Василий Казимир, Яков Короб, Козьма Грузов и другие влиятельные лица, вошедшие позже в круг ее сторонников. Посадником был сам Исаак Борецкий, игравший заметную роль в новгородской политике. Последнее упоминание о нем в источниках относится к 1456 году. К тому времени у них с Марфой родилось двое сыновей – как в сказках, умный старший Дмитрий и младший Федор, который даже в летописи назван Дурнем.

При жизни мужа она вряд ли лезла в политику и, очевидно, была рачительной хозяйкой. Правда, сумела прославиться крутым нравом. Когда соловецкие монахи начали ловить рыбу в ее угодьях на Белом море, Марфа выгнала со двора игумена Зосиму, явившегося к ней для урегулирования спора. В раздражении будущий святой предсказал, что скоро Борецкая и ее родня лишатся и власти, и богатства. А если верить преданию, то после упомянутой уже гибели сыновей она заподозрила в причастности к трагедии соседние деревни и приказала их сжечь. Впрочем, похоже, такая активность, как и сила характера, была скорее не исключением, а правилом для знатных новгородок: они и торговые дела вели, и детей женили, не спросясь мужей. Примечательно, что в борьбе Новгорода за независимость кроме Марфы-посадницы участвовали еще две влиятельные дамы – боярские вдовы Анастасия и Евфимия.

Тучи над Новгородом

Формально Новгород уже подчинялся Москве, но то и дело пытался ускользнуть из-под ее тяжелой руки. В 1460 году, когда в город наведался великий князь московский Василий II Темный, бояре даже решили убить его, но их отговорил новгородский архиепископ Иона. Вскоре Василия на престоле сменил его сын Иван III, полный решимости разобраться с непокорными новгородцами. «Лучшие люди» города, прежде свысока относившиеся к угрозам москвичей, заметались в поисках спасения. Многие из них выступали за союз с Литвой – единственной силой, способной противостоять Москве. Тогда на историческую арену и выступила Марфа-посадница. В ее городской усадьбе, которую из-за размеров и богатства называли «чудным двором», начались бурные совещания пролитовской партии. Враждебный к ней московский летописец отмечал: «Многие люди на сонмище к ней приходили и много послушали прелестных и богоотметных ее слов, не зная о том, что было им на пагубу, и многие из народа смутились их соблазном». Марфе удалось продвинуть в посадники своего сына Дмитрия, а вскоре ее сторонники по тайному договору с польским королем Казимиром IV пригласили в город литовского князя Михаила Олельковича.

Новый князь прибыл в ноябре 1470 года, а накануне скончался архиепископ Иона, ведавший по традиции новгородской внешней политикой.

На его месте Борецкая и ее партия видели Пимена, а их противники – промосковски настроенного Феофила. Избран был второй, что, в свою очередь, обострило споры о месте посвящения нареченного владыки – в Москве или Киеве, которые только подлили масла в огонь. По городу расползлись слухи, что Марфа собирается заключить брак с «литовским паном» и с ним вместе владеть Новгородской землей. Зерно истины в этом было: поняв, что от Олельковича им толку не будет (узнав о смерти брата – киевского князя Семена, он вскоре спешно уехал), Борецкие выступали за продолжение переговоров с Казимиром IV с целью включить Новгород в состав Литвы, но с сохранением автономии («наместнику твоему без посадника новогородцкого суда не судити») и православной веры. Это оказалось многим не по нраву…

В городе с новой силой вспыхнули жаркие споры между пролитовской и промосковской партиями: первая была богаче, вторая – многочисленней. Тут-то и выяснилось, что Борецкую в Новгороде не любят – слишком богата, чересчур горда, не считается ни с чьим мнением. По сложившейся легенде, она наняла за деньги «смердов, шильников и других безыменитых мужиков», которые кричали, что хотят быть «за королем». А другие им отвечали: «К Москве хотим!» Споры, как водится, переходили в рукопашную. В самый разгар смуты – в мае 1471-го – с границы пришла весть, что великий князь двинул на Новгород армию.

Марфа-посадница. Падение Новгорода. Худ. К.В. Лебедев. 1891 год

Последняя битва

Узнав о переговорах новгородцев с польским королем, Иван III объявил о начале военного похода: из Москвы выступили передовые силы – около 10 тыс. воинов во главе с князем Даниилом Холмским и боярином Федором Хромым. В Новгороде, как сообщает московский летописец, простые горожане не горели желанием идти на войну, но их заставляли силой: «…а которым бо не хотети поити къ бою тому, и они сами [новгородские посадники и тысяцкие] тех разграбляху и избиваху, а иных в реку Волховъ меташа».

Иван велел своим воеводам продвигаться к реке Шелони, чтобы соединиться там с псковичами (соседи Новгорода жаждали отомстить ему за старые обиды). Оставив разногласия, новгородские бояре спешно собрали 40-тысячное ополчение под командованием Дмитрия Борецкого и отправили его навстречу врагам. Между новгородцами сразу же начались раздоры: владычный полк (конный полк архиепископа Феофила) отказался сражаться против великого князя, в то время как рядовые ополченцы, по рассказу новгородского летописца, стали «вопити на больших людей»: «Ударимся ныне!» Зная, что их намного больше, они уже предвкушали победу и мечтали о богатой добыче.

Однако рано утром 14 июля 1471 года московская конница переправилась через Шелонь и бросилась на не ждавших нападения новгородцев. Позже те утверждали, что в их поражении виноваты ударившие из засады татары, но на самом деле касимовский «царевич» Данияр со своей дружиной шел в составе другой колонны войска великого князя. Просто ополченцы не умели воевать (это были «плотници и гоньчары и прочии, котории родився на лошади не бывали»), а потому легко были смяты конной атакой. Они в беспорядке кинулись бежать. Московские воины преследовали их 12 верст и нещадно рубили: «множество же изсекоша бесчислено, яко немощи на кони ездити въ трупии ихъ». Новгородское войско было разбито: потери убитыми и пленными достигли почти половины личного состава. Дмитрия Борецкого и еще четверых бояр Иван III приказал казнить, а 50 других знатных пленников отправил в оковах в Коломну. Шелонская битва стала фактическим концом независимости Новгорода, хотя формально республика существовала еще несколько лет.

Обреченное упорство

Многие считали, что Великий Новгород обречен, однако Марфа и ее сторонники фанатично требовали защищать его до последнего. Защищать было нечем: некий Упадыш, которого новгородский летописец называет предателем, вывел из строя пушки. Последней надеждой стала помощь Казимира IV, но его реакция на произошедшее оказалась для новгородцев холодным душем. Король извещал, что не может прислать войско, поскольку ливонские рыцари не пропустят его через свои владения. На самом деле битва на Шелони напугала литовцев, заставив их отказаться от похода на Новгород.

Марфа спорила, умоляла, угрожала, но оппоненты во главе с архиепископом Феофилом, возможно даже посадив ее под домашний арест, отправились к великому князю просить мира. При заключении Коростынского договора Иван III проявил гуманность: он взыскал с города громадную сумму в 15 500 рублей, потребовал полной покорности, но сохранил пока что управление «по старине». Никто не подвергся репрессиям, и даже коломенских узников по случаю посвящения Феофила в Москве отпустили домой. Но урок оказался не впрок: уже очень скоро информаторы стали доносить великому князю, что в усадьбе Борецких снова начались ночные бдения заговорщиков, что нанятые Марфой люди мутят народ, убеждая его передаться королю. В 1475 году «многие бояре» во главе с Федором Борецким и Иваном Афанасьевым напали на «меньших людей», выступавших в поддержку Москвы. Были начисто выжжены две улицы.

Портрет польского короля и великого князя литовского Казимира IV. Неизв. худ. 1645 год

Это переполнило чашу терпения Ивана III, который лично явился в Новгород на суд. Основных участников нападения отправили в ссылку, включая Федора Дурня, который был пострижен в Муроме в монахи и уже через полгода умер (похоже, его просто уморили голодом в попытке извести под корень непокорный род Борецких). С горожан опять взыскали большую сумму, но еще больше даров добровольно отдали те, кто делал ставку на Москву. Среди них были и Феофил, и посадники, и бояре, в том числе Анастасия, бывшая сторонница Марфы, которая удостоилась посещения великого князя и лично поднесла ему серебряную чашу с медовухой.

Марфу высокие гости не посетили. Она сидела в своем богатом тереме, бессильно наблюдая, как ее власть утекает сквозь пальцы. Родные были мертвы или арестованы, приверженцы один за другим перебегали на сторону победителя. А скоро у Борецкой не стало и дома: весной, в самую сырую пору, внезапный пожар истребил ее усадьбу со всем добром и запасами. Ходили слухи, что «чудный двор» подпалили московские ставленники, главным из которых молва называла нового посадника Захария Овинова. Вместо того чтобы сломаться под ударами судьбы, Марфа загорелась яростью. Видимо, по ее призыву ударил вечевой колокол, и собравшиеся горожане услышали новость: посадник и его родня, подкупленные Москвой, хотят отнять у Новгорода свободу. Напрасно Овиновы пытались оправдаться: толпа забила их палками, а их дома разграбила.

Присоединение Великого Новгорода – высылка в Москву знатных и именитых новгородцев. Худ. А.Д. Кившенко. 1880 год

Жизнь без власти

Иван III как будто ждал этого повода: в ноябре 1477-го он с войском подступил к стенам города. На сей раз великий князь не церемонился, воплощая в жизнь свою программу: «Вечу колоколу в отчине нашей в Новгороде не быти, посаднику не быти, а государство нам свое держати». 15 января 1478 года после долгих переговоров московское войско вошло в город, и республика была ликвидирована. Посадника заменили московским воеводой, а более 400 бояр и «лучших людей» выселили в разные концы Руси. Земли и богатства их были конфискованы.

2 февраля была арестована и Марфа вместе с ее внуком, сыном Федора. Судьба мальчика неизвестна, а посадницу сослали в Нижний Новгород. По легенде, ее увезли вместе с вечевым колоколом – два символа новгородской независимости покидали город вместе… Незадолго до смерти Марфа приняла постриг в местном Зачатьевском монастыре и ушла в вечность с именем Мария. Есть и другая версия, по которой она, не доехав до Москвы, умерла в тверском селе Млёво, где позже около ее могилы якобы творились чудеса.

Пострадавших от власти на Руси всегда любили, и в народе Марфу стали почитать. Одну из легенд о ней записал художник Николай Рерих в 1906 году: «Есть могила Марфы во Млёве. Тайно ее там схоронили. Уложили в цветной кафельный склеп. Прятали от врагов. Так считают. <…> Чудеса творятся у могилы Марфы. С разных концов Новгородской земли туда идет народ. Со всеми болезнями, со всеми печалями. И помогает Марфа». Родилась и другая легенда: будто бы лишенная всех богатств Борецкая по пути в изгнание пожертвовала последний рубль церкви, стоявшей на окраине Новгорода. Через много лет богатый московский боярин захотел поставить напротив еще один храм, потратил уйму денег, но постройка все время рушилась. Так и открылось, что жертва Марфы угодна Всевышнему, а жертва боярина – нет.

Долгое время на месте сгоревшей усадьбы Борецких, да и в ее окрестностях, никто не селился. Еще в 1804 году будущий митрополит Евгений (Болховитинов) писал: «Я часто со вздохами взираю… на щебень Марфиных палат, на месте коих, кажется, никто со времени смерти ее не осмелился еще ставить своего жилья». С тех пор место, где стоял терем посадницы, окончательно забылось. Осталась только легенда о женщине, посмевшей бросить вызов силе самодержавного государства. И даже если она была неправа в этом противостоянии, ее отвага вызывает невольное восхищение до сих пор, спустя века после гибели Новгородской республики.

Лента времени

14 июля 1471 года

Разгром новгородцев московским войском в битве на реке Шелони.

Лето 1472 года

Отражение нашествия хана Большой Орды Ахмата на Оке под Алексином.

12 ноября 1472 года

Брак великого князя московского Ивана III с Софьей Палеолог.

26 марта 1475 года

Прибытие в Москву итальянского зодчего Аристотеля Фиораванти для строительства Успенского собора.

Осень 1475 года

Суд Ивана III в Новгороде.

15 января 1478 года

Окончательная ликвидация Новгородской республики, присоединение ее к Московскому государству.

25 марта 1479 года

Рождение княжича Василия (будущего государя всея Руси Василия III).

12 августа 1479 года

Освящение нового Успенского собора в Московском Кремле.

Осень 1480 года

Стояние на реке Угре. Окончание ордынского ига над Русью.

1480-е годы

Массовое выселение Иваном III из Новгорода бояр и других крупных землевладельцев. Поселение на их место московских людей.

1494 год

Закрытие ганзейской конторы (двора святого Петра) в Новгороде, прекращение самостоятельной торговли Новгорода с Западной Европой.

1495–1505 годы

Перепись новгородских земель, завершение земельной реформы.

Фото: LEGION-MEDIA