Фактор Ельцина

Возможно, СССР и уцелел бы, несмотря на все неурядицы, – если бы его руководству не объявил войну новый российский лидер

В классическом Советском Союзе карьера снятого с поста номенклатурного работника такого ранга была бы закончена бесповоротно – о его возвращении во власть не могло быть и речи. В перестроечные годы сложившаяся традиция была сломана. Михаил Горбачев потом не раз сожалел, что не отправил Бориса Ельцина на пенсию или послом в какую-нибудь жаркую страну. Однако именно с его санкции, будучи снятым в 1987 году с поста партийного руководителя Москвы, Ельцин не ушел в тень. 

Вскоре он возглавил оппозицию Горбачеву. Постепенно вокруг него сплотились противники горбачевского курса, условно названные «демократами». Диапазон их был невероятно широк – от либеральных коммунистов до монархистов, но всех объединяла фигура Ельцина. Правда, до поры. Так, один из лидеров оппозиции откровенничал: «Он нужен нам как таран, чтобы смести систему. Потом мы его уберем». 

Но убрать упрямого и харизматичного лидера было не так-то просто: миллионам людей он – в отличие от лукавого и многословного Горбачева – казался воплощением честности, прямоты, заботы о народе. Став из номенклатурщика политиком (быть может, первым в СССР), Ельцин мастерски освоил методы манипулирования массами: лесть, опора на эмоции, а главное – громкие обещания, о выполнении которых можно было пока не думать. Опираясь на широкую народную поддержку, он возглавил Россию. Но тут же стал быстро терять симпатии граждан, когда начал управлять громадной, бурлящей, полуразваленной – в том числе его усилиями – страной. 

Проект «Россия» 

Делая быструю карьеру в КПСС, энергичный и честолюбивый Ельцин, без сомнения, стремился к высшим должностям в советской иерархии – однако скандальная отставка фактически закрыла для него этот путь. Желание вернуть утраченные позиции, а заодно и отомстить обидчикам заставило его искать опорный лозунг для борьбы за власть. Вариантов было несколько: экономические реформы, расширение демократии, борьба с привилегиями… Но их уже эксплуатировали Горбачев и его приближенные. Тогда Ельцин с присущим ему чутьем выбрал лозунг, который никто в верхах не решался озвучить, – суверенитет России. 

К тому времени крупнейшая советская республика производила 60% валового национального продукта, но имела самый низкий (за исключением Средней Азии) уровень жизни. Вдобавок у нее не было ни своей компартии, ни телевидения, ни Академии наук. На это давно сетовали интеллигенты-«почвенники» и даже некоторые партийные работники, выступавшие за равноправие РСФСР с другими республиками. Ельцин не имел к «почвенникам» никакого отношения, но тезис показался ему удобным. Однажды, придя домой с заседания союзного съезда, он сказал жене: «Надо спасать Россию!» Наина Иосифовна вспоминает: «Я, честно говоря, ничего не поняла и даже испугалась. Какая Россия? Тогда был Советский Союз, и никто в таких категориях еще не мыслил». Но Ельцин для себя уже решил, что СССР становится неуправляемым, сохранить его нельзя и надо как-то консолидировать его ядро, то есть Россию. 

Скоро это мнение обрело черты в программе Ельцина на выборах в народные депутаты РСФСР, состоявшихся в марте 1990 года. Там речь шла о том, что Советский Союз должен превратиться в конфедерацию, в которой республики будут иметь максимальную самостоятельность, вплоть до права на отделение. Конечно, это право и так было зафиксировано в Конституции СССР, но никто о нем всерьез не думал. Не думал и Ельцин: в его программе о преобразовании Союза говорилось как о деле далекого будущего, почти утопии. Однако это позволяло выдвинуть альтернативу политике Горбачева, который всячески отстаивал единство СССР. В то время на окраинах страны – прежде всего в Прибалтике и Закавказье – уже развернулось движение за независимость, против диктата «имперского центра». Это вызвало в России встречную волну обиды и оскорбленного национального чувства, которую и оседлал Ельцин. Можно вспомнить, что в тот период его парадоксальным образом поддерживали не только либералы-западники, но и некоторые лидеры русских националистов из общества «Память». 

Выступая от лица «обиженных» русских, Ельцин одновременно налаживал контакты с лидерами прибалтийских и других сепаратистов, с которыми у него был общий враг – союзное руководство. Когда перед выборами в 1990 году он решил издать для привлечения избирателей свою первую книгу «Исповедь на заданную тему», все типографии России отказались ее печатать. Книга вышла в Вильнюсе и Риге, где у власти были союзники нового российского лидера. В свою очередь, в январе 1991-го, когда советские войска пошли на силовые действия против сторонников независимости Литвы, Ельцин публично назвал это преступлением и вскоре впервые потребовал отставки Горбачева. 

А до этого, сразу после избрания председателем Верховного Совета РСФСР в мае 1990-го, он инициировал принятие Декларации о государственном суверенитете России. Это был первый шаг к выходу из Союза, но то, что при таком сценарии «отвалится» большинство союзных республик, Ельцина не очень пугало. По воспоминаниям его соратников, он надеялся создать новое объединение «славянских республик» и играть в нем главную роль. Конечно, уже без Горбачева. 

Каша из лозунгов 

Несмотря на свои разногласия с властью, до середины 1989 года Ельцин оставался идейным коммунистом. Об этом можно судить по его интервью корреспонденту Би-би-си. На вопрос о том, намерен ли он создать новую партию, Ельцин ответил: «Я не давал оснований так думать. Другое дело, что у меня в программе есть целая серия очень революционных мер. Но я не основатель новой политической оппозиции. Не лидер оппозиционной партии». 

Перелом в его настроениях произошел, когда на Первом съезде народных депутатов СССР он сблизился с членами Межрегиональной депутатской группы, состоявшей из тех, кого в то время называли «демократами». В короткий срок они «просветили» бывшего партийного функционера, внушив ему мысль, что Россия должна отвергнуть коммунистическую идеологию и стать – «как все цивилизованные страны» – капиталистической страной. Тогда в голове Ельцина, как и повсюду в публичном пространстве Советского Союза, кипела каша из всевозможных, порой взаимоисключающих лозунгов и идей. В своих выступлениях он озвучивал то вполне коммунистические, то либеральные тезисы, призывал то к «демократическому социализму», то к «созданию рыночной экономики» (правда, слово «капитализм» в его речах практически не звучало). До конца своей карьеры Ельцин так и не сформировал внятной политической программы. 

Не было у него и программы в области экономики, даже когда он уже стал президентом РСФСР. Это легко объяснить: все экономические рычаги в тот момент еще находились в руках союзного правительства. Когда оно в 1991 году, после провала августовского путча, было распущено, Ельцин и его команда оказались в отчаянном положении. Начались поиски людей, готовых взвалить на себя руководство экономикой. Сперва президент России видел в этой роли автора программы «500 дней» Григория Явлинского, но тот отказался от непосильной ноши. Согласились Егор Гайдар и его коллеги – и сразу же получили посты в «правительстве молодых реформаторов». При этом Ельцин по своей привычке контролировал все их действия. Его тогдашний госсекретарь Геннадий Бурбулис вспоминал: «Он требовал разъяснять ему практически все принципиальные задачи и раскрывать не только общие пути их решения, но и нюансы». Вместе с тем Ельцин, по словам того же Бурбулиса, был очарован министром экономики и финансов России, который устойчиво «ассоциировался с его дедом Аркадием Гайдаром, великим романтиком большевизма». 

Анатолий Чубайс (слева) и Егор Гайдар стали главными проводниками непопулярных реформ

Впрочем, «молодые реформаторы» сами не имели конкретной программы преобразований: она вырабатывалась буквально на коленке, с опорой на рекомендации приглашенных западных специалистов. Ельцин предоставил Гайдару и его коллегам свободу действий, но ненадолго: уже в середине 1992-го, на волне кризиса, реформаторов в правительстве и Центробанке потеснили сторонники государственного регулирования. Результаты действий последних оказались не менее плачевны, что Ельцин считал и своим поражением. Ведь именно он, принимая программу реформ, убеждал народ, что «хуже будет в течение примерно полугода», а потом наступит процветание. Возможно, он и правда в это верил, а может, привычно говорил то, что от него хотели услышать. 

Лидер распада 

Цепная реакция распада, начатая союзными республиками, летом 1990 года перекинулась на автономии: вслед за Россией они приняли декларации о своем суверенитете. Незадолго до этого президент Советского Союза Горбачев подписал Закон «О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федерации», фактически делавший автономные республики независимыми от РСФСР. Это была попытка подорвать позиции российского руководства, на которую Ельцину пришлось ответить реверансами в адрес автономий: мол, берите суверенитет, но только оставайтесь в составе России. Многие автономные республики – бедные и глубоко дотационные – согласились, довольствуясь расширением своих прав. Иначе дело обстояло с такими богатыми регионами, как Татарстан, Башкортостан и Якутия, где уже в 1990-м раздавались требования выхода из состава России. 

В тот момент Ельцина это беспокоило гораздо меньше, чем распад СССР. Именно тогда – сначала в Казани, а затем и в Уфе – он бросил знаменитую фразу: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». И его услышали. 

После распада СССР Татарстан всерьез собрался вступать в СНГ как отдельное государство. На следующий год был назначен референдум о независимости республики. Долгое время Ельцин лично или через своих эмиссаров вел переговоры с республиканскими властями, обращаясь к ним то с угрозами, то с обещаниями. В марте 1992-го был принят Федеративный договор о разграничении полномочий между органами власти РФ и органами власти суверенных республик в составе РФ, вроде бы остановивший распад, но Татарстан отказался его подписать. Только в 1994 году ценой серьезных уступок республиканское руководство удалось переубедить. 

Еще хуже обстояли дела в Чечне, где власть под флагом борьбы с «партократией» захватили откровенные сепаратисты. Президенту России Ельцину много раз докладывали о серьезности обстановки в регионе, откуда расползались насилие и терроризм. Но он вначале не обращал на это внимания, а после поверил министру обороны Павлу Грачёву, обещавшему усмирить Чечню за месяц. Доверчивость президента, который нередко «очаровывался» кем-то (как Гайдаром), не в первый уже раз подтолкнула его к провальному решению… 

Одиночество после победы 

Если еще в 1990-м подавляющее большинство россиян выступали за социальные гарантии, государственное регулирование цен и прочие приметы социализма, то через год с небольшим они так же массово поддержали переход к капитализму из доверия к одному человеку – Борису Ельцину. Понятно, что, когда одобренные им реформы привели к развалу экономики и падению уровня жизни, именно он оказался во всем виноват. Если в 1991-м, когда Ельцин в августе выступал с танка у Белого дома, рейтинг его популярности достигал 60%, то через год он снизился вдвое, а к 1996-му и вовсе рухнул до смехотворных 3%. 

В поддержке ему отказали и многие бывшие соратники, чему виной стали и его личные качества. Например, заподозрив кого-либо в нелояльности, он раз и навсегда устранял этого человека из своего ближнего круга. К тому же руководство Верховного Совета Российской Федерации – а это были те, кто оказал Ельцину серьезную поддержку в августе 1991-го, – захотело само распоряжаться обретенной властью, оставив президенту вспомогательную роль. Противостояние президента с Верховным Советом длилось почти год – и все это время власть в стране была парализована, а экономическое положение продолжало ухудшаться. Обе стороны проявляли крайнее упрямство (Ельцину оно было свойственно всегда), что привело ситуацию к кровавой развязке. Ценой расстрела Белого дома в октябре 1993-го власть президента была спасена, а спешно принятая Конституция РФ серьезно расширила ее. Но эффективно распоряжаться этой властью Ельцин уже не мог… 

«Я ухожу. Я сделал все, что мог». С этими словами 31 декабря 1999 года Борис Ельцин навсегда покинул Кремль

Во второй половине 1990-х былой кумир россиян превратился в немощного старика, фактически неспособного к управлению государством. Он подолгу болел и бóльшую часть времени проводил в загородной резиденции в Барвихе, где «работал с документами». Конечно, в историю тех лет вписаны не только скандалы и катастрофы, как порой представляют, но и созидательная работа по строительству новой российской государственности. Однако Ельцин уже практически не имел отношения к этой работе. Его эпоха закончилась накануне нового, 2000 года, когда в телеэфире прозвучали знаменитые слова: «Я ухожу. Я сделал все, что мог». 

Что почитать? 

Медведев Р.А. Борис Ельцин. Народ и власть в России в конце XX века. Из наблюдений историка. М., 2011 

Коткин С. Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000. М., 2018 

Фото: ДМИТРИЙ СОКОЛОВ И АНАТОЛИЙ КУЗЯРИН/ТАСС, НИКОЛАЙ МАЛЫШЕВ / ТАСС