Беспокойное хозяйство

В.И. Ленин с латышскими стрелками в Кремле 1 мая 1918 года. Худ. О.Е. Скулме. 1957 год (Фото: РИА НОВОСТИ)

Под надежной защитой кремлевских стен, под охраной преданных латышских частей большевистские наркомы, казалось, были в гораздо большей безопасности, чем в Петрограде. Впрочем, назвать Московский Кремль 1918 года спокойным местом язык все-таки не поворачивается. Скорее наоборот

Впечатление, что новая резиденция советской власти была местом беспокойным, а иногда и просто опасным, создается при чтении документов Управления московскими народными дворцами при Народном комиссариате имуществ Республики и его переписки с Комендатурой Кремля. Сейчас эти документы хранятся в Государственном архиве РФ.

Во-первых, надежность кремлевских стен на поверку оказалась не такой уж абсолютной, а во-вторых, внутри этих стен в первый пореволюционный год протекала гораздо более бурная и непредсказуемая жизнь, чем это может представляться сначала.

«Совершенно разбиты в щепки»

Кремль хранил следы разрушений от осенних боев 1917 года. Специальная комиссия по обследованию повреждений по горячим следам, еще в ноябре, осматривала кремлевские постройки. И уже тогда выяснилось, что многие участки стены и некоторые башни не выдержали ударов артиллерии XX века. Как отмечала комиссия, была снесена верхушка Беклемишевской башни, а Спасскую снаряд пробил рядом с часами, которые пострадали очень сильно – и циферблат со стрелками, и сам механизм внутри башни. Деревянные ворота были расколочены. Снарядами и пулями был поврежден фасад Никольской башни со стороны Красной площади, ее деревянные ворота «совершенно разбиты в щепки», висевшая над ними икона уничтожена. Артиллерия не пощадила шатер и украшения Троицкой башни, наконец, на Кремлевской стене «со стороны Красной площади в нескольких местах [оказались] разрушены или повреждены кирпичные зубцы».

Все это нужно было чинить, а с ремонтом и реставрацией получались сложности, в немалой мере организованные самой новой властью. Так, в мае 1918 года на ходатайство комиссара имуществ Республики о выделении кровельного железа на ремонт кремлевских дворцов московский районный уполномоченный по металлу отвечал, что «ввиду переживаемого страной острого металлического голода даже удовлетворение насущных потребностей промышленности дошло до столь незначительных размеров, при которых почти невозможно самое существование промышленности». В связи с этим, подчеркивал он, «на реставрацию Кремля может быть отпущено лишь весьма небольшое количество кровельного железа; посему прошу указать самое необходимое количество металла и его спецификацию».

Первомайский субботник на территории Кремля. 1920 год (Фото: РИА Новости)

А в июле архитектор Николай Марковников, отвечавший за ремонт пострадавших башен и стен, извещал комиссара имуществ, что не имеет возможности исполнить его распоряжение «об увеличении рабочих по реставрации не только в трехдневный срок, но и в значительно более продолжительное время», поскольку профсоюзы отказались прислать людей, сославшись на «трудность их нахождения в страдную рабочую пору». В документе отмечалось, что рабочие отказываются «работать по ставкам профессиональных союзов», а «пользоваться рабочими от подрядчиков» воспретил сам комиссар имуществ.

«А что тебе, жалко, мне это нужно!»

Немало нареканий вызывали и охранявшие большевистских вождей латышские стрелки. «Беззаветно преданные революции», многие из них при этом часто вступали в прямой конфликт с законом, совершая мелкие и средние кражи на вверенной им территории.

К примеру, осенью 1918 года Марковников жаловался, что расквартированные в кремлевских казармах латышские стрелки растаскивают заготовленные стройматериалы, снимают доски со строительных лесов и все это жгут вместо дров. Вот один из эпизодов: «13 августа с. г. с дровяного склада при Николаевском дворце оказались расхищенными дрова, принадлежащие Управлению, в количестве 1/2 сажени. Возможно предположить, что дрова расхищались солдатами 9-го Латышского стрелкового полка, так как местные жители видели, как солдаты с вышеупомянутого склада уносили дрова по направлению к дворцу». А 24 сентября обнаружилось, что «проживающие в Офицерском корпусе солдаты 9-го Латышского советского стрелкового полка, несмотря на предупреждения надсмотрщиков, стоящих на посту № 7 у Чугунных ворот, продолжают брать из сложенного на Корпусном дворе строительного материала к себе в помещение и сжигают».

В Кремле тогда оставалось еще много мелких служащих из прежнего персонала – сторожей, смотрителей, так называемых «надсмотрщиков». Старый мир приходил в неизбежные столкновения с новым. «4 сего августа стоящий на посту № 2 у ворот Спаса на Бору надсмотрщик Никифор Евпак заметил, что часовой у запасной кладовой № 2 Государственного банка, 9-го советского Латышского стрелкового полка Мартын Михайлович Матулин, брося свой пост и прошел к воротам, где стоят Исторические золоченые кареты; спустя некоторое время Евпак услышал, что по направлению к каретам раздался слух, как будто бы кто рвет материю, и направился к указанному месту и увидел, как Матулин срывает с сидения внутри кареты материю. Евпак сказал: товарищ, зачем ты это делаешь; на это Матулин ответил: а что тебе, жалко, мне это нужно. В свою очередь, Евпак заявил: какие же мы, товарищ, тогда часовые, стоявшие на посту, и будем расхищать Народное достояние; Евпак сказал, Матулин, что я об этом сообщу коменданту Кремля. После этого Матулин бросил материю и сказал Евпаку, чтобы не докладывал коменданту, и ушел на свой пост. Евпак тотчас же вызвал дежурного по наружным постам Михаила Хохлова и сообщил ему о происшедшем, о чем было сообщено, кому это следовало» – так писал старший команды надсмотрщиков Юшкин, человек явно малограмотный, но упорный в отстаивании порядка. О безобразиях со стороны красноармейцев он сообщал регулярно.

Стрелки 9-го Латышского советского полка в Кремле. 1918 год (Фото: РИА Новости)

16 ноября Юшкин доложил в Управление московскими народными дворцами, что дежурный надсмотрщик, обходя посты, узнал, что стоявшие на посту № 6 на Кремлевской стене у Боровицкой башни «часовые от военного караула отрывают доски с пола, имеющегося в названной башне под колоколом, и жгут их на костре, а также разбирают каменные плиты на стене и разбившиеся из них выбрасывают за стену». Комиссар Управления дворцами отписал коменданту Московского Кремля Павлу Малькову: «Прошу распорядиться, чтобы часовые более сознательно относились к своим прямым обязанностям и охраняли народное достояние, а не наоборот». 22 ноября другой дежурный заметил, что «стоящие на посту на Конюшенном дворе часовые от военного караула разламывают стоящие на дворе близ поста постовые будки и жгут на костре», а на свой вопрос: «Товарищ, зачем это делаете?» – ответа не получил. «Донося о вышеизложенном, прошу Управление сношение с комендантом Кремля о прекращении сжигания еще новых будок», – сообщал бдительный товарищ.

Дверные ручки и забытый младенец

Те же надсмотрщики замечали многие кражи и разного рода неприятные происшествия, виновники которых оставались ненайденными (впрочем, возможно, некоторых удалось выявить позже, но это уже не отразилось в сохранившейся переписке Управления дворцами). Особенно часто случались кражи металлических вещей. Так, стало известно, что 17 июля 1918 года «у боковой двери памятника Александру II со стороны Спасских ворот неизвестно кем прошлою ночью сломаны ручка и отломан меч от льва (статуя), тоже металлический». 7 сентября в помещении гауптвахты оказался выломан из очага и похищен медный куб. А из Малого Николаевского дворца, сильно пострадавшего во время обстрела Кремля осенью 1917 года и потому ремонтировавшегося, как сообщали надсмотрщики, постоянно пропадали «различные металлические предметы, как то: дверные ручки, части висящих люстр, печные отдушники и дверцы, медные части шпингалетов и многое другое».

Крали, конечно, не только металлы. 17 августа 1918 года из Фрейлинского коридора в Большом Кремлевском дворце исчезли пять пар занавесок. Еще раньше, 29 июня, надсмотрщики заметили взломанные замки и разбитые окна в Андреевском и Александровском залах: обнаруженная кража была сочтена чрезвычайно «нахальной», велось следствие. Нераскрытым осталось происшествие, имевшее место 16 июля. В час ночи постовой надсмотрщик заметил одетого в военную форму человека, выходившего из Нижнего сада по направлению к Архангельскому собору и несшего что-то в руках. Увидев надсмотрщика, неизвестный бросил этот предмет на откос горы и скрылся. Предмет оказался киотом из золоченого багета. Опрошенные церковные сторожа тогда заявили, что у них все на местах.

Никольские ворота Кремля после штурма 1917 года (Фото: РИА Новости)

А 24 ноября 1918 года произошло и вовсе из ряда вон выходящее событие. «Около 8 часов утра сестра полотера Ивана Митрофанова, проживающая на Корпусном дворе, вышла в сарай за дровами, где обнаружила по-видимому только что рожденного ребенка женского пола, засыпанного мусором, но еще живого, о чем заявила вахтеру двора Почепаеву, который распорядился ребенка взять в квартиру дворника Фисаенко; по обмытии и приведении ребенка в порядок и по распоряжению коменданта Кремля ребенок отправлен в Городской комиссариат для направления его в воспитательный дом. Кто подкинул ребенка, виновный не обнаружен», – сообщает нам один из документов Управления дворцами.

Женщины и гранаты

Красноармейцы вели себя распущенно, водили в кремлевские казармы своих подружек, нарушая тем самым всякий мыслимый порядок несения караульной службы. Например, вахтер Николаев, окна квартиры которого выходили на Кремлевскую стену, извещал Юшкина, что «и днем, и ночью свободно разгуливают по стене невооруженные солдаты и сами, и с женщинами и что на неоднократные его предупреждения о запрещении, кроме часовых, ходить кому бы то ни было по стене, получая ответ, что это не его дело и что только при старом режиме нельзя было ходить».

Пару раз за 1918 год Юшкин докладывал о по-настоящему опасных происшествиях. 11 августа он сообщил, что в тот день, в половине второго часа, «в 3 этаже Офицерского корпуса, в комнате № 5, в помещении 1-го взвода 3-й роты 9-го Латышского советского стрелкового полка, от неосторожного обращения с ручной бомбой солдата Тениса Затис[а] произошел взрыв, отчего оказались попорченными внутренняя дверь, оцарапаны стены и потолок, в 2 окнах разбиты все стекла; с людьми несчастия не произошло». Второй случай датируется 19 августа: «В 11 1/2 часов вечера в 3 этаже Офицерского корпуса, в комнате № 4, от неосторожного обращения с ручной бомбой солдата 1-го взвода 3-й роты 9-го Латышского советского стрелкового полка Страждина произошел взрыв. При взрыве Страждин и бывшая у Страждина посетительница (фамилия не установлена) тяжело ранены, пострадавших отправили в приемный покой вышеозначенного полка». Оба взрыва случились по вине солдат одного и того же взвода.

Памятник Александру II в Кремле – один из первых монументов, демонтированных после прихода большевиков к власти. 1918 год (Фото: РИА Новости)

Примечателен еще один эпизод. 25 ноября 1918 года заведующий технической частью Управления дворцами потребовал от коменданта Кремля «принять необходимые меры против бросания со стены Кремля возле Троицкой башни камней на крышу электрической станции, так как камни, пробивая стеклянные фонари крыши, приводят в негодность отопление станции». «Кроме того, лица, работающие внутри станции, подвергаются опасности быть ушибленными камнями», – замечал заведующий. Камнями бросались, очевидно, часовые красноармейцы.

 

Дворцовая жизнь первых наркомов

Обосновавшись в Кремле, члены советского правительства принялись обустраивать свой новый быт. В этом им помогало Управление московскими народными дворцами, которое выдавало в пользование первым лицам государства различную утварь из бывших дворцовых кладовых. Расписки с перечнем выданных вещей сохранились в Государственном архиве РФ

Прежде всего при знакомстве с этими расписками поражает, что первым наркомам нужны были самые элементарные повседневные вещи – чашки, ложки, полотенца, наволочки. Люди уже не очень молодые, семейные, они будто бы начинали жизнь заново, как какие-нибудь погорельцы. Даже если учесть, что после Февральской революции многие из них вернулись из ссылок или эмиграции, все равно трудно вообразить, как они жили до того, как попали в Кремль. Из чего пили и ели, на чем спали?

Что это за люди, у которых не было ни любимой чашки, ни своих, привычных белья и полотенец?! Если это та самая культивируемая радикальной интеллигенцией «безбытность», то она забавным образом закончилась тем, что ленинские наркомы теперь пили и ели из тарелок и стаканов с царскими гербами. Примечательно также, что члены правительства не пытались купить себе эту утварь, как поступали все обыватели (хотя, конечно, нелегко представить себе большевистского наркома в роли покупателя на толкучем рынке). Они просто все брали под расписку в пользование.

Списки понадобившихся наркомам вещей отчасти зависели от состава семьи, отчасти же отражали их нравы и привычки. Так, управляющий делами Совнаркома Владимир Бонч-Бруевич и секретарь главы советского правительства Лидия Фотиева старались устроиться с комфортом, а сам Ленин хотел только «пузырек чернил», да и устраивавшая его быт младшая сестра Мария Ильинична Ульянова была весьма скромна. Наконец, еще одно интересное наблюдение, которое можно сделать при чтении этих расписок: если семьям наркомов время от времени требовались блюда для ветчины, мясорубки, суповые кастрюли и сковороды, следовательно, весной 1918 года им было что туда класть. И значит, снабжение кремлевских обитателей с самого начала пребывания правительства в Москве было налажено весьма и весьма неплохо.

 

***

Потребовано из дворцового управления во 2-й этаж, Кавалерский корпус, для комиссара Ленина:

Чернил 1 фунт

Карандашей черных 2

Ручек 2

***

1918 года октября 12-го дня принято из кладовой Большого Кремлевского дворца для квартиры председателя Совета В.И. Ленина в здании Судебных установлений в Кремле:

Ковер бархатный оливкового цвета гладкий, в четыре полотнища, один

Ковер гарусный, по темному фону букеты синего цвета (переделан на два ковра), один

Ковер гарусный, по темному фону бледно-красные цветы, один

Ковер бархатный красный, в два тона, один

Машинка для чистки ковров одна

***

Принято из бельевой кладовой Московских народных дворцов в квартиру т. Ленина:

Кувшин никелированный средний один

Получила М. Ульянова [18.10.1918]

***

Выдано 12 января по требованию Малькова для Н.К. Ульяновой:

Чайник фарфоровый Зимнего дворца 1

Кувшин стеклянный Беловежский 1

1919. М. Александров

***

 

Управление делами Совета народных комиссаров просит выдать для уборки кабинета Владимира Ильича Ленина и Управления один пылесос, два травяных веника, три швабры, одну волосяную щетку, совок для мусора, самоварную трубу, два водяных ведра и одно мусорное ведро.

21.2.1919

***

Прошу самым экстренным порядком найти и выдать для тов. Ленина 1 вешалку комнатную стоящую малого размера и одну деревянную табуретку [зачеркнуто, вписано: тумбочку].

3.10.1919

***

Прошу выдать мне:

1) Самовар

2) Утюг

3) Щипцы для сахару

4) Одеяло

С. Дзержинская

Выдать, что есть. М. Александров. 3.4.1919

***

1919 года апреля 10-го дня приняты мною от смотрителя движимого имущества Московских народных дворцов М.С. Александрова следующие вещи:

Тарелок глубоких с синим гербом – 3

Блюд круглых с синей каймой – 1

Соусников с синей каймой – 1

Чашек бульонных с блюдцами – 4

Раковин с черным гербом – 2

Кофейник малый – 1

Чашка фарфоровая полоскательная – 1

Тарелок мелких – 6

Кувшин для молока хрустальный – 1

Стакан для молока хрустальный – 1

Стаканчиков матового стекла – 2

Сахарница хрустальная с крышкой – 1

Графинов с гранью – 1

Подносов лаковых – 1

Письменный прибор бронзовый из 4 шт. – 1

Подсвечников бронзовых низких – 2

Накладок хрустальных – 2

Бювар черного сафьяна кожаный – 1

Ножей десертных мельхиоровых – 3

Вилок десертных мельхиоровых – 3

Ложек десертных мельхиоровых – 3

Пепельниц майоликовых – 1

Кастрюль медных № 6 – 1

Щетка ручная малая – 1

Совок железный для мусора – 1

Ковров подстольных №№ 7 и 9 – 2

Корзин подстольных – 1

Бумазея для обеденного стола в три аршина – 1

[помета, что хрустальная посуда из Беловежского дворца]

Вышеозначенные вещи получены 10 апреля 1919 г. Ф. Дзержинский

***

Прошу выдать кухонную посуду:

1) 1 большую кастрюлю для супа на пять человек, 2 поменьше для овощей и 1 кастрюлю для молока (3 бутылки)

2) Сковородки: 1 большую для котлет на 5 человек, 2 поменьше и 1 квадратную для пирога [последнее зачеркнуто: не имеется]

3) Кухонные ножи [зачеркнуто: не имеется]

4) Машинка, чтоб молоть мясо [зачеркнуто: не имеется]

5) Что-нибудь для кухонной соли [зачеркнуто: не имеется]

6) Доску для мяса и раскатывания теста

7) Масленку

8) Сахарницу

9) Ситечко для чаю [зачеркнуто: не имеется]

10) Большую супную ложку [зачеркнуто: не имеется]

11) Чашку для супа [зачеркнуто: не имеется]

Крышечки для кастрюль

Н. Троцкая. 27.3.[1918]

***

Прошу выдать:

1) Кастрюлю для супа

2) И глубокую сковороду для запеканки.

Н. Троцкая. 22.9.18

***

1919 года апреля 15-го дня приняты мною от смотрителя движимого имущества Московских народных дворцов М.С. Александрова во временное пользование нижеследующие вещи:

Тарелок десертных с черным гербом – 2

Чашек чайных с блюдцами – 4

Сахарниц фарфоровых с крышкой – 1

Молочников фарфоровых – 1

Чайник для заварки чая коричневый, обливной – 1

Чайник медный малый – 1

Ложек десертных мельхиоровых – 4

Бювар кожаный черного сафьяна – 1

Кувшин для молока хрустальный – 1

Часы столовые в бронзовом футляре со стеклом – 1

Вышеозначенные вещи получил М. Калинин

Еще выдано:

Пресс к письменному прибору с бронзовой пластинкой – 1

Пресс-бювар настольный – 1

М. Калинин

***

Список требующихся предметов, № комнаты 36–37

Просьба предоставить мне в пользование следующие предметы:

1) Умывальный прибор

2) Чайный прибор на 3 персоны

3) Столовый прибор на 3 персоны

4) Скатерть на стол к мягкой мебели

5) Ковер

6) Коврик к кровати

7) Салфетку на комод [зачеркнуто]

8) Чайную скатерть [зачеркнуто]

9) Чернильницу

10) Чистые занавесы к окнам или те, которые есть, выстирать

11) Письменный столик [зачеркнуто]

12) Портьеру, чтобы завесить дверь в соседнюю комнату

13) Лампу

14) Этажерку для книг [зачеркнуто]

15) Если можно, хоть один цветок [зачеркнуто]

16) Рояль [зачеркнуто]

17) Стол

18) 2 кастрюли

19) 2 сковороды

20) 1 пепельницу

21) 2-ю портьеру на дверь [зачеркнуто]

22) Ночную вазу

23) Зеркало на комод

24) Щетку половую [приписано карандашом: нет]

Л. Фотиева

***

1918 года апреля 2-го дня принято из Сервизной кладовой Большого Кремлевского дворца в 3-й этаж Кавалерского корпуса, комн. № 36–37

Чайник большой белого фарфора с позолотой один

Чайник средний белого фарфора с гербом один

Чашек чайных белого фарфора с коронным гербом три

Блюдцев чайных к ним три

Тарелок глубоких белого фарфора с гербом три

–"– мелких белого фарфора с гербом шесть

–"– десертных белого фарфора с гербом три

Ложек столовых мельхиоровых три

Вилок десертных мельхиоровых три

Ножей десертных мельхиоровых три

Ложек чайных мельхиоровых три

Сахарница хрустальная без крышки одна

Поднос железный лакированный средний один

Скатерть бархатная одна

Чернильница круглая серого мрамора об одной вкладке одна

Пепельница раковиною одна

Зеркало туалетное овальное в раме орехового дерева под воск одно

Ковер подстольный бархатный один

Умывальный прибор из 5 шт. один [помета: с позолотой]

Горшок ночной с позолотою один

Коврик кроватный бархатный один

Кастрюль красной меди вокруг луженых №№ 5 и 7 две

Сковород медных вокруг луженых две

Получила Лидия Александровна Фотиева

***

Прошу выдать для меня и семьи дополнительно:

1 подушку

4 простыни

1 одеяло

Принял А.И. Рыков. 5 февраля 1919 г.

***

1919 года апреля 30-го дня

Потребно из Бельевой кладовой Большого Кремлевского народного дворца белья столового и постельного для ч. ВЦИК председателю ВС Алексею Ивановичу Рыкову:

Скатертей десертных – 2

Салфеток столовых полотняных – 4

Простынь односпальных – 16

Полотенец личных – 12

Наволочек полотняных белых – 12

Наволочек розовых – 5

Полотенец посудных – 12

Умывальных тазов англицких – 1

Кувшинов англицких – 1

Щеточниц англицких – 1

Мыльниц англицких – 1

Горшок ночной англицкий – 1

Ведер эмалированных помойное – 1

Кувшин цинковый желтый – 1

Подушек пуховых – 3

Полупуховых подушек – 2

Одеял пуховых белых – 2

Ковриков кроватных – 2

Одеяло байковое серое с каймой – 1

Линолеума под умывальные столы – два

Н. Рыкова

***

1918 года марта 26-го дня получено мною для моей квартиры в 3-м этаже Кавалерских корпусов при Большом Кремлевском дворце из Сервизной кладовой Большого дворца:

Самовар средний никелированный один

Чайников белого фарфора с гербом, большой и средний, два

Поднос мельхиоровый четырехугольный один

Стаканов прямой широкой грани двенадцать

Труба железная для самоваров одна

Совок жестяной для собирания сора один

Щетка для собирания сора одна

Щетка половая метельная одна

Ковров подстольных бархатных четыре № 36/3 и 34/1

Кастрюль кухонных красной меди вокруг луженых №№ 4, 7 и 9, всего три

Сковород красной меди вокруг луженых три

Ковриков кроватных бархатных

Блюдцев белого фарфора с гербом (коронный) двенадцать

Молочник белого фарфора с гербом один

Получил Владимир Бонч-Бруевич

***

1918 года марта 27-го дня получено мною для квартиры в 3-м этаже Кавалерских корпусов при Большом Кремлевском дворце из Сервизной кладовой Большого Кремлевского дворца:

Ведер белого железа два

Передача [бутылочная. – О. Э.] белого железа одна

Сукно белое столовое одно

Ковер подстольный бархатный один

Крышек красной меди вокруг луженых к кастрюлям №№ 4, 7 и 9 три

Владимир Бонч-Бруевич

Прошу выдать 1 гардероб для платья, 2 блюда для окорока и телятины, 1 ступку для толчения сахара и 6 маленьких тарелок.

Влад. Бонч-Бруевич. 2.5.1918

***

Тов. Хванько, будьте любезны сделать распоряжение выдать мне:

1) Чистое ведро для воды – одно

и два ведра – под умывальники

под расписку.

Влад. Бонч-Бруевич. 6.6.1918 г.

Примечание: текст приведен по современной орфографии и пунктуации с сохранением особенностей написания подлинника.