Никоновская инновация

Февралем 1653 года датируется начало проведения церковной реформы патриарха Никона. О причинах реформы, личности патриарха и его отношениях с царем «Историку» рассказал завкафедрой отечественной истории МГПУ, кандидат исторических наук, профессор Игорь АНДРЕЕВ

Фото: Наталья Львова

О том, что Русская церковь нуждается в обновлении, заговорили задолго до начинаний патриарха Никона. Участники «кружка ревнителей древнего благочестия», сформировавшегося вокруг царя Алексея Михайловича, еще с конца 1640-х годов обсуждали, по какому пути должно пойти это обновление. Вскоре вектор реформ был определен. 21 февраля 1653 года Никон распорядился отказаться от двоеперстного крестного знамения и перейти к троеперстию. За этим последовали и другие новшества, которые были приняты в штыки многими верующими. Так беспрецедентная по масштабу реформа Церкви породила невиданный доселе церковный раскол…

Раскол и «западничество»

– Что представлял собой так называемый «кружок ревнителей древнего благочестия», из которого вышли как будущие реформаторы Церкви, так и будущие вожди раскола?

– О кружке церковных реформаторов, его программе, роли и составе написано немало. Тем не менее из-за ограниченности источников многое остается неясным. Это дает основание утверждать, что понятие «кружок ревнителей древнего благочестия» достаточно условное. Его даже можно сравнить с термином «Избранная рада», который закрепился в науке с легкой руки «эмигранта» князя Курбского, но вовсе не являлся, как часто полагают, самоназванием первого правительства Ивана IV.

Так что об этом кружке можно говорить весьма условно – как о союзе единомышленников, выступавших за немедленное и решительное «оздоровление» Церкви и общества, «оцерковление» последнего. Объединил их царский духовник, протопоп московского Благовещенского собора Стефан Вонифатьев. Сила кружка заключалась прежде всего в духовном воздействии на царя. И Алексей Михайлович разделял взгляды ревнителей, подкупало его, в частности, то, с какой настойчивостью и бескорыстием они вели себя, денно и нощно радея о спасении своей паствы.

Церковный собор 1654 года. Патриарх Никон представляет новые богослужебные тексты. Худ. А.Д. Кившенко. 1880 год

Действительно, как мы знаем, из «кружка ревнителей благочестия» вышли люди, которые стали впоследствии непримиримыми врагами. Это, с одной стороны, будущий патриарх Никон, а с другой – протопопы Иоанн Неронов и Аввакум Петров. Казалось бы, парадокс! Но парадокс только на первый взгляд. Ревнителей сближало то, что они воплощали в себе новый тип русского религиозного подвижника, были людьми деятельными, готовыми идти со Словом Божиим в погрязший в грехах мир и спасать его. Пока развитию их идей и замыслов препятствовал дореформенный епископат, они готовы были бороться с ним заедино. Но когда один из ревнителей – Никон – в 1652 году возглавил Церковь, выяснилось, что бывшие соратники по-разному понимали, на какой основе и как именно надо исправлять Церковь. Никон выстраивал грекофильскую модель преодоления «церковных неустройств», его оппоненты – старорусскую. Случилось то, что часто происходит с единомышленниками: они не просто разошлись в подходах, но стали злейшими врагами, обвинявшими друг друга в отступничестве и коварстве. При этом несомненная харизма этих людей уживалась в них с абсолютным фанатизмом. Никаких компромиссов они не признавали, отсюда такой накал страстей и как итог – раскол.

– Вы говорите о грекофильской модели, а можно ли называть реформу Никона западнической?

– Не думаю. Это как раз иллюстрация того, насколько далеко могут разойтись устремления человека с объективными последствиями его деятельности. Для Никона Запад – враждебный православию католицизм и протестантизм. Если он и терпел представителей этих вероисповеданий на государевой службе, то по необходимости и от безысходности. Там же, где была возможность ограничить их контакты или их влияние, он это делал. Потому иностранцев выселяли из столицы в подмосковную Немецкую слободу; написанные на западный манер иконы насильственно изымали и уничтожали, а их обладателей, среди которых было немало людей знатных, подвергали публичному осуждению.

Но вы правы в том, что реформа Никона действительно открыла большие возможности для единения с православным миром. А это не столько греки, утратившие былое культурное превосходство под османами, сколько православные Речи Посполитой, имевшие возможность приобщиться к западноевропейской учености и культуре. Именно через них в Москву начали проникать западные веяния, именно они и стали главными посредниками, знакомившими русских людей с достижениями Запада. Причем посредниками для Москвы вполне приемлемыми, поскольку сами выступали в православном обличии. Со временем простое механическое заимствование постепенно уступало место более глубинному усвоению не только западных достижений, но даже ценностей.

Конечно, восприятие западноевропейской культуры было в «гомеопатических дозах». Но оно не могло быть иным после Смуты, породившей в Русском государстве волну ксенофобии, неприятия Запада.

«Истинный воспитанник северного монашества»

– Был ли раскол в Русской церкви неизбежен?

– О неизбежности раскола вряд ли уместно говорить. Гораздо уместнее говорить о цепи взаимосвязанных причин, которые в результате привели к расколу. Исходная причина – неприятие частью духовенства церковной реформы Никона. Ее грекофильская направленность была понята как попрание собственной святорусской старины, более полной и правой, по мнению оппонентов патриарха, нежели «испокаженное» православие пошатнувшихся в вере греков. По убеждению будущих отцов раскола, этот путь вел не к спасению, а к погибели. Вот где истоки того, что произошло в дальнейшем.

Историки даже считают, что сама реформа и то, как ее начал Никон, оскорбили чувство национального самосознания. И здесь стоит сделать акцент на том, как, каким способом реформа была проведена, а это уже во многом связано с индивидуальными чертами самого реформатора – патриарха Никона.

– Что это был за человек?

– Патриарх Никон – истинный воспитанник северного монашества, традиции которого требовали от послушников и молодых иноков соблюдения суровой дисциплины, аскезы, беспрекословного послушания. Однако, поднявшись выше по церковной иерархической лестнице, став сначала игуменом, затем архимандритом, митрополитом, а потом и патриархом, выходец с севера начал требовать такого же послушания от остальных. Впрочем, Никон хоть и был властен, но едва ли был властолюбив. Столкнувшись с сопротивлением, он жестко подавлял его – епитимьей, монастырской тюрьмой, лишением сана – в твердой уверенности, что иначе и быть не должно.

Фигура Никона продолжает привлекать внимание историков. За последние годы в плане изучения его деятельности сделано очень много. Самое существенное – это, во-первых, публикации источников, а во-вторых, монографические исследования духовного наследия, взглядов Никона. Назову в первую очередь имена Светланы Севастьяновой и Вильяма Шмидта. Благодаря публикации Севастьяновой мы имеем полный комплекс эпистолярных источников, связанных с Никоном. Ею же проведена колоссальная работа, в результате которой была выстроена по годам биография патриарха. С именем Шмидта связана научная публикация трудов Никона, включая его знаменитое «Возражение».

Протопоп Аввакум. Старообрядческая икона

Что касается монографических исследований, то упомянем также биографическую книгу историка Сергея Лобачева и новаторскую работу Наталии Воробьевой, которая обратилась к изучению историко-канонических и богословских воззрений патриарха.

– Насколько далеко простирались планы Никона? Он ожидал, что его реформа приведет к полномасштабным изменениям в русском православии?

– В том-то и дело, что Никон совсем не ощущал себя реформатором! Он видел себя архипастырем, миссия которого – в возвращении истинного благочестия. Другой вопрос, как он понимал свое предназначение. А оно, это понимание, в реальности вело к тому, что можно было бы определить как «оцерковление» повседневной жизни.

Вряд ли Никон предвидел кризисные последствия своих преобразований. Ему представлялись иные результаты – достижение должного, по его убеждению, положения Церкви и священства в православном государстве и обретение Московской церковью и русским патриархом законного первенства в православном мире. Он думал о спасении – миссии, возлагаемой на священство и на Православное царство, защитника веры.

– Можно ли говорить о том, что в старообрядчестве как таковом, в самих его догматах заключалось категорическое неприятие западной культуры? Или это все-таки следствие непримиримой борьбы, которую вели раскольники с проводником реформы?

– Еще дореволюционные историки писали, что старообрядческая модель возводила вокруг Москвы «крепостные стены» и вела к самоизоляции, тогда как модель Никона расширяла возможности культурного общения. Но еще ярче и эмоциональнее об этом сказал сам протопоп Аввакум, посетовавший на Русь, захотевшую «немецких» порядков и обычаев! То есть правильнее говорить об изначальном настрое будущих раскольников, который, конечно, усиливался преследованиями.

Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон. Худ. И.Г. Машков. 1993 год

«Священство» против «царства»

– Помимо раскола с Никоном связан еще один драматичный эпизод русской истории – так называемый конфликт «священства» и «царства», конфликт между духовной и светской властью. Был ли этот конфликт предопределен церковной реформой?

– Думаю, что нет. Это вещи разного порядка, хотя в научной литературе встречаются и другие точки зрения. Никон, безусловно, был личностью харизматической – его огромное влияние на царя Алексея Михайловича возникло не на пустом месте. Однако ошибочно путать и тем более подменять это «теократической программой» и обвинениями его в папоцезаризме – стремлении замкнуть на себя и духовную, и светскую власть. В его понимании то, что он делал в сфере отношений с «царством» (собственно, как и реформа Церкви), было направлено на восстановление подлинной «симфонии властей», нарушенной временем – светскими правителями, с одной стороны, и слабыми церковными предстоятелями – с другой.

В этом смысле он отстаивал права «священства» (а точнее, права патриарха в «священстве») давать оценку деяниям «царства», одобрять, осуждать, «вязать» и даже больше – соучаствовать в управлении государством. Не случайно при нем был возрожден титул «великий государь» применительно к патриарху – таким титулом, как известно, прежде обладал только патриарх Филарет, родной отец царя Михаила Романова.

Однако для современников Филарета это титулование оправдывалось правом родства. Никон же пытался закрепить его высотой своего патриаршего сана и авторитетом Священного Писания. Вне всякого сомнения, подобный передел «весовых категорий» между «священством» и «царством» не отвечал представлениям и интересам тогдашней правящей элиты, не говоря уже о самом духе начавшего формироваться в эпоху царя Алексея Михайловича абсолютизма.

Предлагаемые Никоном новшества в трактовке «симфонии властей» воспринимались как нарушение традиции, покушение на царскую власть (в итоге получилось бы так, что «голоса царя не слышно») и на прерогативы правящей элиты. Показательна негативная реакция боярства, сделавшего все, чтобы свалить Никона. Уже одно это делало теократическую альтернативу нереальной.

И еще одно замечание: внешне поведение Никона с его демонстративным удалением с патриаршества выглядит как нападение. А между тем большинство его «выпадов» в сторону «царства» есть не что иное, как… оборона. Напомним о существенном ограничении церковных привилегий и юрисдикции в связи с учреждением Монастырского приказа и другими нововведениями «адьевского» (обыгрывалась фамилия главы Уложенного приказа князя Никиты Одоевского), по определению Никона, Соборного уложения 1649 года.

Черный собор. Восстание Соловецкого монастыря против новопечатных книг в 1666 году. Худ. С.Д. Милорадович. 1885 год

– То есть это все-таки вопрос восприятия лично Никоном некоторых политических реалий?

– Как раз нет. На мой взгляд, в конфликте Никона с царем Алексеем Михайловичем нашла свое выражение более глубинная проблема, нежели просто столкновение личностей и характеров. Два глобальных процесса, пронизывающих всю историю XVII столетия, должны были привести к изменению места и роли Церкви в государстве.

Один связан со становлением абсолютизма, который уже не мог примириться с особым статусом Церкви, с ее привилегиями, юрисдикцией, отчасти даже с организационной автономией. В рамках этого процесса Церковь должна была быть поставлена в еще более зависимое от государства, подчиненное положение. Конечно, до отмены патриаршества было еще очень далеко. Но сама попытка Никона противопоставить себя «царству» весьма поучительна. Петр, выковывая «булатного патриарха» для Церкви, то есть пригрозив мечом иерархам, просившим его о восстановлении патриаршества, все время помнил дело Никона. Не случайна его фраза об отце, который имел дело «с одним бородачом, а я – с тысячами». Это-то воспоминание об «одном» и столкновение первого императора с «тысячами» и завершились созданием Святейшего синода. Не могу, впрочем, не поправить царя-реформатора: Алексей Михайлович, безусловно, имел дело только «с одним бородачом», но зато с каким! Никон, вне всякого сомнения, был весьма и весьма незаурядной личностью.

Второй процесс был связан с переходным характером эпохи от Средневековья к раннему Новому времени. Секуляризация культуры вела к тому, что Церковь утрачивала статус монопольного «контролера» общественного сознания. Религиозное мировоззрение, занимавшее прежде структурообразующее положение, отныне теснилось мирским, светским мировосприятием, право на обладание которым и формирование которого принадлежало уже светским властям – «царству», а не «священству».

«Пути назад уже не было»

– Получается, этот конфликт был неизбежен?

– Да, в условиях становления абсолютизма и вступления России в Новое время столкновение между «священством» и «царством» оказывалось неизбежным. Причем с заведомо ясным результатом для духовенства и Церкви. Другой вопрос, что это столкновение совсем не обязательно должно было вылиться в ссору между царем и патриархом. Здесь уже свою роль сыграла индивидуальность главных действующих лиц – рефлексирующего царя Алексея Михайловича, возжелавшего низвергнуть патриарха Никона канонически, по церковному суду, и неуравновешенного, порывистого Никона с его непредсказуемыми и экстравагантными поступками. Как тут не согласиться с церковным историком, протоиереем Георгием Флоровским, очень точно сказавшим: «Тайна Никона в его темпераменте»!

Между прочим, Никон прекрасно понимал, как можно было сохранить мир с Алексеем Михайловичем и избежать низложения: надо только лишь не говорить правды и не терять дружбы – «вечерять за роскошными трапезами», по собственному выражению патриарха. Однако для Никона такой рецепт был неприемлем. Он ощущал себя пророком, а пророки приходят в мир не для того, чтобы льстить, а для того, чтобы говорить горькую правду.

– Почему светская власть продолжала держаться за церковную реформу, даже когда ее главный проводник был низвергнут, а тяжелые социальные последствия этих преобразований стали абсолютно очевидны?

– Церковная реформа и последовавший раскол – явления многогранные. Это как камень, брошенный в воду: волны расходятся кругообразно. Для власти, столкнувшейся с угрозой катастрофического отставания страны, модернизация в форме европеизации становилась условием повышения статуса, а в отдаленной перспективе – даже выживания. А как можно было осуществлять европеизацию с изоляционной моделью отцов раскола? Конечно, когда сторонники и противники новых церковных обрядов спорили, чей обряд «старее, а значит, правильнее», ближе к истине были старообрядцы. Однако перспектива, историческая правда была не на их стороне. Будущее было за новейшими технологиями и формами организации власти и вооруженных сил, которые следовало заимствовать с Запада и укоренить на российской почве. И власть в лице царя, видимо, это ощущала.

Есть еще одно немаловажное соображение, побуждавшее Алексея Михайловича крепко держаться за реформу. Официальной политической доктриной при нем стало устроение Православного царства, которое мыслилось как собирание всех православных под высокую руку Романовых. При этом обязательным условием единства этого царства для человека того времени было обрядовое единообразие, разность не допускалась. Распространить Константинопольский устав, существовавший в дониконовской Москве, среди православных, живших в иноверческих государствах, было невозможно. Зато можно было принять Иерусалимский устав, который, в частности, утвердился среди православных в Речи Посполитой. Тут уместно напомнить, что в середине XVII столетия разворачивалась борьба за православные земли, вошедшие в состав Речи Посполитой. Трактовалась эта борьба не только как возвращение киевского наследия, некогда отторгнутого польскими королями, но и как начало строительства Вселенского Православного царства. Пути назад уже не было.

 

Лента времени

Конец 1640-х годов

Сформировался так называемый «кружок ревнителей древнего благочестия», участники которого активно обсуждали пути обновления духовной жизни России.

165225 июля

Никон, с 1649 года занимавший новгородскую митрополичью кафедру, возведен в сан патриарха Московского и всея Руси.

165321 февраля

Вскоре после начала Великого поста патриарх Никон, ссылаясь на новый перевод греческих богослужебных книг, распорядился заменить двоеперстное крестное знамение троеперстным.

Сентябрь

Протопоп Аввакум, бывший участник «кружка ревнителей древнего благочестия», отказавшийся принять реформу Никона, отправлен в свое первое тюремное заключение.

1654Конец марта

Созван Церковный собор, на котором Никон добился принятия решения о введении обновленных церковных обрядов и исправлении русских богослужебных книг по греческим образцам.

1656Январь

Вновь созванный Церковный собор с участием восточных иерархов постановил предавать анафеме всех, кто продолжал креститься двумя перстами.

165810 июля

Вследствие конфликта с царем Алексеем Михайловичем и его окружением Никон оставил патриаршую кафедру и удалился в основанный им Ново-Иерусалимский монастырь.

166612 декабря

На Большом Московском соборе Никон лишен сана патриарха и вскоре сослан в Ферапонтов монастырь как простой монах.

168117 августа

Никон скончался на пути в Ново-Иерусалимский монастырь, куда ему разрешил вернуться из ссылки новый царь Федор Алексеевич.

168214 апреля

В Пустозерске сожжены протопоп Аввакум и три его товарища по тюремному заключению.

 

ЧТО ПОЧИТАТЬ?

АНДРЕЕВ И.Л. Алексей Михайлович. М., 2003 (серия «ЖЗЛ»)

ЛОБАЧЕВ С.В. Патриарх Никон. СПб., 2003

ЗЕНЬКОВСКИЙ С.А. Русское старообрядчество. В 2 т. М., 2016

 

 

Церковная реформа середины XVII века

Старообрядческий пропагандистский лубок середины XIX века

При проведении реформы патриарха Никона были значительно скорректированы существовавшие до этого церковные обряды, службы и символы. Неприятие патриарших нововведений частью духовенства и паствы и привело к церковному расколу, последствия которого не преодолены до сих пор До реформыПосле реформыКрестное знамениеДвумя пальцами (двоеперстие)Тремя пальцами (троеперстие)ПоклоныЗемныеБольшая часть земных поклонов заменена пояснымиИмя ХристаИсусИисусТекст Символа веры «От Бога истинна, рожденна, а не сотворенна»;

«Его же Царствию несть конца»;

«и в Духа Святаго, Господа, истиннаго и Животворящаго»

«От Бога истинна, рожденна, не сотворенна»;

«Его же Царствию не будет конца»;

«и в Духа Святаго, Господа, Животворящаго»

Всего было внесено 10 изменений (в соответствии с греческим текстом)

Написание некоторых слов («книжная справа»)Предотеча, Псалтырь, Рожество,

Никола Чюдотворец

Предтеча, Псалтирь,

Рождество,

Николай Чудотворец

АллилуйяПроизносилось два раза: «Аллилуйя, аллилуйя, слава тебе, Боже»Произносится три раза: «Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава тебе, Боже»Крестный ходДвижение «посолонь», то есть «по солнцу» (по часовой стрелке)Движение «противосолонь», то есть «против солнца» (против часовой стрелки)Просфоры во время проскомидииПроскомидия (первая часть литургии) совершалась на семи просфорахТеперь проскомидия совершается на пяти просфорахФорма крестаПочитался только восьмиконечный крестПризнаются и восьмиконечный, и шестиконечный, и четырехконечный крестыИконографияИспользовалась

традиционная русская иконография

Принимается греческая иконография XVII века