Черный пиар против царя

* При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».

Русская революция стала для многих полной неожиданностью. Однако были и те, кто готовился к ней загодя. Одним из элементов такой подготовки оказалась мощная информационная кампания по дискредитации царя, которая сопровождалась самыми фантасмагорическими слухами о Николае II и его окружении.

Портрет императора Николая II. Худ. Э.К. Липгарт

«Чьи-то скромные "нелегальные" руки трудолюбиво и неумело набирали прокламацию; потом эти руки исчезли – в каторжной тюрьме или смерти, и никто не знает и не помнит о них. А эти скромные руки – точили-точили-точили трон Романовых», – писал 5 марта 1917 года, через несколько дней после свержения монархии, Леонид Андреев. Одно только упустил писатель, которому из-за воспеваемой им революции меньше чем через год предстояло навсегда расстаться с Россией: кроме неумелых пропагандистов идеологической борьбой с монархией больше десятилетия занимались и вполне профессиональные люди. Сегодня мы бы назвали их политтехнологами или черными пиарщиками.

Мощный «брошюрный поток», обрушившийся на русское общество после Февральской революции, сенсационные статьи в газетах, остро актуальные театральные постановки – все это обнаруживает удивительную схожесть, иногда дословную, с эмигрантскими текстами предыдущих лет.

«Выкликая бурю», их авторы, подобно древнегреческому хору, задавали вполне определенную тональность в восприятии русской действительности.

При поддержке Запада…

Летом 1904 года, на фоне мирового кризиса и непредсказуемого хода Русско-японской войны, западные державы при посредстве Японии нашли общий язык с финскими социалистами. Идея заключалась в объединении усилий всех политических движений, являвшихся противниками русского самодержавия. Момент был выбран предельно точно: завершалась трагическая осада Порт-Артура, уже был занят порт Дальний. Несмотря на партийные разногласия, до осени удалось не только получить согласие большинства партий (кроме, кстати, большевиков) на проведение совместной конференции, но и договориться о создании единого информационного центра в Копенгагене для отслеживания ситуации в России и координации действий.

Финские социалисты при поддержке японского резидента Акаси Мотодзиро (и на средства западных держав) смогли организовать в Париже в сентябре-октябре 1904 года самую первую конференцию всех российских социал-демократов, заручившись от Токио гарантиями финансовой помощи для проведения подобных мероприятий и в будущем.

На средства западных держав при поддержке японского резидента Акаси Мотодзиро (на фото слева) было организовано издание за границей книг и брошюр наподобие «Юбилея Николая Последнего»

В том, что информационный центр начал действовать весьма энергично, общественность сумела убедиться в этом же 1904 году, когда вылетела «первая ласточка» – тоненькая, но очень едкая книжка «Юбилей Николая Последнего (1894–1904)». Брошюра была издана лидером эсеров Виктором Черновым в Париже за подписью «Ю. Гарденин». Не находя ничего светлого в российской жизни начала ХХ века, автор писал обо всем в самых мрачных тонах, а лично о Николае II отзывался так: «…несчастная, жалкая натура! Жертва своего положения!.. был бы примерным, немного сентиментальным семьянином с тряпичным сердцем <…> капризом судьбы эту обывательскую фигурку вознесло на самую вершину грандиозной общественной пирамиды…»; и затем о его деятельности: «…агрессивная политика азиатской мировой державы <…> плоды этой системы – гнилость, продажность, негодность оставшегося без общественного контроля бюрократического механизма»; и наконец: «Снова выстрелы, кровь, избиения…»

В брошюре критиковались действия власти решительно на всех направлениях, причем, по мнению публициста, претензии непосредственно царю имели право предъявить крестьяне и купцы, ученые и литераторы, военные и представители духовенства. Подбирая всевозможные слухи и по-своему интерпретируя газетный официоз, автор предрекал России скорый крах.

Уже здесь были выведены почти все темы, которые потом на протяжении нескольких лет, вплоть до 1917 года, с успехом эксплуатировались другими подобными изданиями. Среди них – пикантно поданные картины единения царя с «пейзанами и пейзанками» во время Саровских торжеств летом 1903 года, высказывания известных деятелей и лиц «из народа» об императоре, уничижительные оценки Гаагской мирной конференции и т. п.

Вскоре за этой книжкой последовали и другие. Все эти, казалось бы, легковесные книги и брошюры выпускались в Копенгагене, Париже, Лондоне, Берлине, Женеве в 1904, 1906, 1910, 1912 годах – и «далее везде». Такова «литературная серия», протянувшая нить меж российскими революциями начала ХХ века.

Авторы этих изданий не были доморощенными конспирологами – они занимались решением вполне практической задачи, формированием определенного образа России как на Западе, так и внутри страны. Обличительный пафос заграничных брошюр, их стилистика, временами близкая к желтой прессе, и вместе с тем невнимание к экономическим показателям развития Российской империи, которые на общемировом фоне отнюдь не выглядели удручающими, – вот что объединяло публицистику разнопартийных сочинителей.

Критикуя высшую власть империи за жестокую внутреннюю политику, публицисты оставляли за скобками тот, например, факт, что современные им западные правительства не менее жестко преследовали рабочее движение в своих странах. Только лишь установившийся в России политический строй заранее провозглашался главным источником бед и причиной грядущей революции, в торжестве которой партийные лидеры не сомневались.

«Освободительное движение победит!»

В 1903–1905 годах, фактически одновременно с книжкой Чернова, в Берлине и Стокгольме на нескольких иностранных языках вышла ставшая бестселлером книга под названием «Революционная Россия». Она принадлежит перу Конни Циллиакуса – публициста и революционера, организатора финляндской Партии активного сопротивления, а по совместительству – главного связного Акаси Мотодзиро с русскими революционными демократами и их финансиста. Именно Циллиакус стал душой заграничного информационного центра в Копенгагене. В России книжка появилась в начале 1906 года – как раз в самый разгар Первой русской революции.

Начав со времен Петра I и доведя повествование до царствования Николая II, Циллиакус везде пишет о гнете, унижении народа, продажности и произволе власти, считая причиной тому самодержавие. Одна из последних глав книги названа «Реакция в правление Николая II». Автор не упускает ни одного шага власти в области просвещения, развития науки, положения евреев и инородцев, назначения министров и т. п., но истолковывает все крайне тенденциозно. Он обнаруживает осведомленность о мельчайших антиправительственных выступлениях в разных уголках России и увязывает аресты и преследования, забастовки и акции революционеров-террористов с различными, в том числе и позитивными, решениями власти.

Карикатура «Слепой царь» мюнхенского сатирического еженедельника

Эта книга подводила к мысли о прямом вреде самодержавия для России и для других стран, а главное – к необходимости сместить династию. «Насилия правительства лишь организуют эти [революционные] силы, сплачивают их и вызывают к деятельности. Освободительное движение победит во что бы то ни стало: залить кровью страну или уступить – это зависит от тех, которые стоят теперь у кормила правления…» – писал Циллиакус.

Годом позже в Лондоне за подписью «Антон Горемыка» (автор – бывший социал-демократ Сергей Цион, после 1906 года разочаровавшийся в большевизме) выходит вторым изданием брошюра «Николай II: его личность, интимная жизнь и правление». Слово в слово перепечатав особенно едкие фрагменты из книжек своих предшественников, автор отдал дань самым низкосортным сплетням об императоре и его окружении: «…в Петербурге не было ни одного великосветского притона, ни одной высокопоставленной проститутки, где нельзя было встретить молодого Николая II. Почти ежедневно он с Сергеем устраивал вакханальные оргии…» Утверждается также, будто на Ходынском поле полегло более 10 тыс. человек и т. п.

Впрочем, в вопросе власти автор более благосклонен к царю: он не отказывает самодержцу в желании выйти из «заколдованного круга». Но контроль чиновников за всеми действиями монарха, по мнению «Антона Горемыки», приводил в итоге к тому, что «правда» о положении в стране была царю практически неизвестна. Приговор же самой бюрократии оказался чрезвычайно суров: «…продолжает решительно отталкивать общественные интересы отовсюду, куда только она стремится проникнуть; она боится общества, как своего противника. Вновь разгорается, пока глухая, борьба между обществом и официальными его представителями…» (Последняя заметка интересна тем, что именно в эти годы в стране существенно уменьшилось число осужденных общими судами: с 86 на 100 тыс. населения в 1901–1904 годах до 82 в 1905–1907 годах.) В торжестве собственной «правды» автор не сомневается: «…наступит момент, когда Николай должен будет подчиниться требованию народа и дать России настоящий парламент, так как страна не успокоится до тех пор, пока у нас не появится истинное конституционное правительство…»

Персонифицированное зло

Однако более или менее сдержанная оценка если не личности императора, то хотя бы его намерений – скорее исключение из правил. В большинстве эмигрантских текстов такого рода именно он лично олицетворял все «русское зло».

«Николай II. Разоблачения. С тайными документами и речами царя» – так называлась книга, которая вышла в 1910 году в Берлине в издательстве Heinrich Caspari вторым изданием. Первое, появившееся годом ранее, как сказано в предисловии, было почти мгновенно раскуплено. Это 340 страниц бесконечных слухов, россказней и сплетен, возникавших вокруг фигуры императора, а в качестве «доказательной части обвинения» здесь выступает сатирическая публицистика наподобие романа Александра Амфитеатрова «Господа Обмановы».

«Последний самодержец» – роскошно изданная в 1912 году книга-альбом, имевшая целью дискредитировать существующий правящий режим

Особое внимание в книге уделялось карикатурам на русскую жизнь из немецкой прессы. Вот, к примеру, рассказ о картинке с говорящим названием Der blinde Zar («Слепой царь») из мюнхенского иллюстрированного еженедельника Simplicissimus, издававшегося с 1896 года и из-за своей эпатажности не раз бывавшего на грани закрытия. На карикатуре изображен Николай II, в свете багряного зарева бредущий по огромному полю, где повсюду лежат мертвые тела. Он спотыкается о трупы, кровавое море почти достигает его колен, но царь ничего не видит: он слеп. Какой-то злой рок толкает его все дальше и дальше… Трудно себе представить, чтобы в подобном виде изображались бы тогда главы других государств в «отсталой» России.

Сентенции, приводимые в этой книге, лишь усугубляют эмоциональное впечатление от карикатуры: «Николай II – не безвольный манекен, которым вертят как угодно его приближенные. Царь обладает весьма определенной настойчивой волей. Его желаниями, его стремлениями, поскольку это, конечно, исторически возможно, определяется за последние пятнадцать лет ход событий в России».

Пропагандистский плакат 1917 года «Сказка о том, как жил-был Царь-Репка» (Фото: Павел Балабанов/РИА Новости)

Близость автора к эсеровским кругам просматривается достаточно ясно. Те же мишени и действующие лица, схожая расстановка акцентов, а главное, тот же нехитрый посыл: миллионы народных денег, которые нагло присвоены династией и хранятся в Лондонском банке, как «присвоены» и миллионы полуголодных и невежественных людей, «принадлежащих царю душой и телом» и т. п. А для большей убедительности в издании помещено приложение – 68 цитат из официальных телеграмм, речей и указов с 1894 по 1907 год (разумеется, вырванных из контекста). Стоит добавить, что книжка, дополненная новыми очерками близкого содержания, еще раз выпускалась тем же берлинским издательством в 1914 году.

«Праздничный альбом»

Заметным событием в жизни русской оппозиции начала ХХ века стал выход «подарочного издания» – роскошно оформленной книги-альбома «Последний самодержец. Очерк жизни и царствования императора России Николая II». Имя автора и год выпуска в книге не указаны, но историкам известно, что она принадлежала перу земского деятеля, кадета Виктора Обнинского, а напечатало ее в 1912 году частное берлинское издательство Эберхарда Фровайна. Издание, несомненно, имело своей целью предварить торжества по случаю 300-летия дома Романовых – «с точностью до наоборот».

Роскошный альбом с массой фотографий (более 530 снимков на 560 страницах, некоторые на целый разворот) каждой своей буквой и иллюстрацией утверждал историческую обреченность династии. Подробнейший очерк царствования должен был укрепить читателя в мысли, что тирану, подобному Николаю, не место не только на следующих страницах истории, но даже и в памяти человеческой.

Карикатура «Царь Николай II пляшет под дудку Распутина» (Фото: РИА Новости)

По сути, это субъективно составленная летопись жизни империи, в которой все выбранные факты укладываются в одну идеологическую линию, подкрепленную не анализом, а визуальным рядом – это фотографии убитых министров, расстрелянных демонстрантов, изувеченных жертв погромов в Одессе, Баку, Севастополе и других городах, забитых до смерти революционеров, умерших от голода крестьян. Многие снимки сделаны крупным планом, и вполне понятно, какие эмоции должно было вызвать все это у читателя. Около трети иллюстраций – фотографии ссыльных депутатов, рабочих в тюрьмах, арестованных членов Первой Думы и известных деятелей Союза освобождения, высеченных крестьян-ходоков, протестовавших против роспуска Госдумы, а также студентов – участников массовых забастовок.

Нетрудно догадаться, как этот альбом, снабженный столь же односторонним, бьющим в одну точку, но чрезвычайно информативным текстом, мог ошеломить зарубежного читателя. Да и русскому читателю, попадись ему такая книга, оставалось бы только развести руками: «Вот что, оказывается, скрывается за парадной стороной империи!» На последних страницах альбома приводится однозначный вывод: в случае войны тираническая власть, утвердившаяся в России, устоять не сможет!

И это лишь малая толика оппозиционных изданий, которые принадлежали перу деятелей самых разных партий. Все они рисовали русскую монархию как невыносимый и кровавый деспотический режим, который ежедневно подтачивает сам себя. Отсутствие достоверной документальной базы и опора на слухи, салонные сплетни, сатирические сочинения, которые привлекались в качестве доказательства вместо источников, – вот общие черты заграничной политической публицистики. Поступавшие с мест корреспонденции о рабочем и забастовочном движении давали отрывочную информацию, которая дополнялась вырванными из контекста официальными цитатами. Главными проблемами России провозглашались самодержавие, бюрократизм и продажность власти. И конечно, не приводилось ни одного свидетельства о состоянии экономики страны, о развитии производства, об успешном преодолении последствий Русско-японской войны.

Круг читателей подобной литературы был не столь уж широк, но день ото дня в этом кругу крепло нигилистическое отношение к действительности, как и уверенность в том, что такую власть следует не реформировать, а немедленно свергать.

Три миллиона на обличение

После свержения монархии новая власть столкнулась с необходимостью собственного идеологического оформления и в рамках уже сложившихся традиций обличения обратилась в том числе к опыту и наработкам эмигрантских изданий. Основным ретранслятором соответствующей продукции стал Временный комитет Государственной Думы, на который была возложена задача пропаганды «необходимости доведения войны до конца вместе с союзниками», «внедрения начала гражданского и нового государственного порядка», «борьбы с большевизмом и реакционными течениями».

На эту деятельность тратились огромные суммы. Известно, что с 1 марта по 1 сентября 1917 года со счетов Временного комитета для организации печатной пропаганды было отпущено 3 345 527 рублей – свыше 57% всех имевшихся в его распоряжении средств. Значительную их часть составляли частные пожертвования. Финансировавшееся Временным комитетом издательство «Освобожденная Россия» до лета 1917 года выпустило 28 брошюр и 14 листовок тиражом от 50 тыс. до 300 тыс. экземпляров, а также массу бесплатных газетных приложений. При этом подобная литература, предназначенная самому массовому читателю, писалась как можно более простым и безыскусным языком.

Общество в один голос убеждали в закономерности случившегося в стране – главным образом через развязную критику деятельности последнего императора и его окружения: «…в каком-то безумном ослеплении все делалось для того, чтобы крайними мерами беспорядка, разрухи, измены, голода, продажности, хищения и воровства вынудить русский народ к тем проявлениям недовольства, которые в виде открытого мятежа послужили бы, как ходили слухи, поводом к сепаратному миру с германцами, в пользу которых так усиленно работала немецкая партия при русском правительстве…» Или: «…вторая революция застала отрекшегося царя врасплох, и ему не мог помочь испытанный друг Вильгельм II. Вероятно, кайзер, занятый исключительно донесениями своих агентов о военном положении России и перепиской о сепаратном мире через Штюрмера и других германофилов, пропустил без внимания усиливающееся негодование русского народа против царящей разрухи» – и т. п.

Вновь и вновь авторы «перетряхивали» жизнь бывшего императора. Особенно почему-то полюбилась им история с прогулкой недавно венчанного царя по Петербургу без охраны, когда столичный градоначальник Виктор фон Валь едва не силой заставил «испуганного молодого человека» уйти с улицы. Начиная с парижской книжки 1904 года Виктора Чернова этот эпизод, пересказанный слово в слово, кочевал из одного издания в другое. Весьма привлекал публицистов и рассказ о «разрастании костного вещества» в черепе императора после покушения на него в Японии, и, конечно же, с этим связывались ослабление умственной деятельности и психопатические состояния государя. Из немецкого издания 1910 года (без ссылки на него) заимствовалась история об «отвратительной комедии», которую устроил Николай II, выступив одним из организаторов Гаагской мирной конференции. И все это выливалось на головы не только искушенных в политике граждан, но и бедных обывателей, почувствовавших вкус к жареным фактам.

НА ПРОТЯЖЕНИИ МНОГИХ ЛЕТ ОППОЗИЦИОНЕРЫ РИСОВАЛИ РУССКУЮ МОНАРХИЮ КАК НЕВЫНОСИМЫЙ И КРОВАВЫЙ ДЕСПОТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ

Плакат «Февраль 1917 года». Худ. Кукрыниксы (Фото: Павел Балабанов/РИА Новости)

Только ближе к лету 1917 года поток обличительной литературы стал постепенно иссякать. Дело не в брезгливости авторов или издателей, которым вдруг прискучила публикация низкопробных сплетен. Просто страна «победившей демократии» уверенно шла по пути развала государственности и стремительно набиравшего силу кризиса. К тому же результаты работы органов, созданных по инициативе Временного правительства для раскрытия «преступлений» старой власти, оказались, по сути, невразумительны: в частности, так и не удалось найти следы германского заговора и доказательства существования мощной шпионской сети в окружении царя.

Однако отказаться от годами пестуемой идеи ни пишущая братия, ни партийные лидеры не могли: Россия, настаивали они, была страной, где не одно десятилетие зрели предпосылки для свержения монархии. Причем исключительно по вине самой власти. Держались они этого убеждения даже тогда, когда царя расстреляли, а большинству из них в результате горячо поддержанных ими самими революционных событий вновь пришлось покинуть страну – в этот раз навсегда.

Примером подобного рода литературы уже в советское время служат многочисленные посвященные царской семье книжки Владимира Семенникова, которые выходили в 1924–1929 годах. Не гнушался аналогичного «творчества» и уважаемый литературовед-пушкинист Павел Щеголев. Апогеем его литературных проделок стали сфальсифицированные мемуары фрейлины Анны Вырубовой с пересказом сплетен о вольных нравах двора императрицы Александры Федоровны и о ее близости с Григорием Распутиным, а также написанная в соавторстве с «красным графом» Алексеем Толстым пьеса «Заговор императрицы».

Лишь на заре 1930-х годов этот род литературы начал наконец терять популярность. К тому времени идея монархии как раз была окончательно похоронена. Но свою роль оппозиционная желтая пресса сыграла не только в практической политике. Дав ход многочисленным скандальным легендам на десятилетия вперед, она сформировала у образованных людей крайне тенденциозное представление о последнем русском царе и его семье. Без выстрела и крови она помогла превратить в прах высшую власть, оставив державу без прошлого и традиций.

Ольга Шашкова,кандидат исторических наук