Выстрелы в октябре

Двадцать пять лет назад, 4 октября 1993 года, состоялся печально знаменитый штурм Дома Советов, тогдашней официальной резиденции российского парламента – Верховного Совета РФ.

Эти кадры видел весь мир: американская телекомпания CNN транслировала расстрел российского Белого дома в прямом эфире. Танки, выведенные на Калининский (ныне Новоарбатский) мост, прямой наводкой лупили по белоснежному зданию, от которого отлетали куски бетона, а само оно – то тут, то там – покрывалось черной копотью от начавшегося пожара.

Таким был финал драмы, разворачивавшейся на протяжении предшествующих двух недель – с вечера 21 сентября, когда президент Борис Ельцин обнародовал указ № 1400, согласно которому парламент объявлялся распущенным. Действовавшая на тот момент Конституция не давала Ельцину такого права, и поэтому с точки зрения тогдашнего законодательства решение о роспуске было нелегитимным.

Поскольку еще весной 1993 года депутатами, давно ожидавшими от Ельцина подобного шага, была утверждена поправка в Конституцию, дающая парламенту право автоматически отстранять президента от должности в случае нарушения им Основного закона, Верховный Совет во главе с Русланом Хасбулатовым сразу же ею воспользовался, передав власть вице-президенту Александру Руцкому. Убедившись в несговорчивости депутатов, Ельцин дал команду блокировать Дом Советов: здание парламента было оцеплено и обнесено колючей проволокой, обесточено и отключено от систем жизнеобеспечения. Впрочем, полную «герметичность» изоляции силовикам обеспечить не удалось: за заслон каким-то образом стали проникать в том числе и вооруженные люди. И нередко с весьма радикальными взглядами…

Правда, до середины дня 3 октября в то, что противостояние может закончиться стрельбой и гибелью людей, мало кто верил. У всех на памяти были тревожные дни августа 1991-го. Тогда все действительно ждали кровавого штурма Белого дома, полагая, что свергнувшим Михаила Горбачева членам ГКЧП нечего уже терять и поэтому они вполне смогут перешагнуть через красную черту. Однако гэкачеписты не решились пролить кровь, они отступили.

Осенью 1993-го многие – как внутри оцепления, так и за его пределами – были уверены: Ельцин, который еще два года назад вместе с Руцким и Хасбулатовым сам сидел в осажденном Доме Советов в ожидании штурма, не решится на крайние меры.

А значит, полагали оптимисты, компромисс рано или поздно будет найден. Тем более что к этому призывали всех участников конфликта различные влиятельные в обществе силы – как регионального, так и федерального уровня. Многое сделал для того, чтобы усадить враждующие стороны за стол переговоров, и святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий II.

До самого последнего момента обсуждался так называемый «нулевой вариант», согласно которому Ельцину следовало бы отменить указ № 1400, предусматривавший роспуск парламента, а самому парламенту – аннулировать свое решение об импичменте главы государства. После этого предполагалось, что обе ветви власти – и президент, и народные депутаты – должны принять решение о досрочном прекращении своих полномочий, одновременно назначив новые президентские и парламентские выборы.

Однако воскресным днем 3 октября все пошло по совершенно иному сценарию. В Москве пролилась кровь. Как это произошло, как получилось, что группы вооруженных людей вышли из милицейского оцепления и кто первый начал стрелять? Ответов на эти вопросы по-прежнему нет: расследование событий сентября-октября 1993 года было прекращено в связи с амнистией для их участников, объявленной в феврале 1994-го. Есть только догадки и рассуждения…

Как бы то ни было, после того как в столице пролилась кровь, ничто не мешало Ельцину пойти на чрезвычайные меры. Ситуация стала принципиально иной: с этого момента президент применял силу не против защитников разогнанного им парламента, а против боевиков, затеявших стрельбу в центре Москвы. Теперь он выполнял свой конституционный долг по защите граждан от вооруженных радикалов – «красно-коричневых», как тут же окрестила их проельцинская пропаганда.

«Неужели Россия обречена на кровь? – вопрошал впоследствии сам Борис Ельцин. – Был ли я прав тогда, вопреки уговорам многих принимая этот указ? <…> Будущее покажет. А пока – я поступаю так, как считаю необходимым. Опираясь на логику событий, опираясь в конечном счете на свой собственный опыт и понимание».

Впрочем, выстрелы не разрешили противоречий, раздиравших общество. На выход из глубокого пике 1990-х годов понадобились едва ли не целое десятилетие и другие люди, пришедшие к власти на самом излете прошлого столетия. Они оказались востребованы в том числе и потому, что к этому времени запрос на стабильное развитие страны стал чуть ли не главным общественным трендом. И немудрено: Россия смертельно устала от революций и от политиков, которые так и не научились понимать ее и договариваться друг с другом.