«Я всегда был склонен к простым решениям»

Фото: СЕНЦОВ АЛЕКСАНДР,ЧУМИЧЕВ АЛЕКСАНДР/ТАСС

Свой вклад в обострение ситуации внесли коммунисты: накануне намеченных на лето 1996 года президентских выборов им во что бы то ни стало хотелось набрать политические очки. 15 марта по инициативе КПРФ Госдума приняла решение о денонсации постановления Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года, оформившего распад СССР. Правда, по словам тогдашнего главы МВД генерала армии Анатолия Куликова, «все отнеслись к решению Думы как к громкой предвыборной акции, способной привлечь дополнительные голоса избирателей». «И не более того», – подчеркивал он.

Действительно, это решение не имело реальных юридических последствий, поскольку не могло вступить в законную силу без одобрения Советом Федерации и утверждения президентом. Однако в моральном плане удар по Ельцину был нанесен ощутимый. Тем более что немногим ранее – летом 1994-го – президенты Украины и Белоруссии Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич, исторически связавшие себя с Ельциным подписанием Беловежских соглашений, уже проиграли выборы и лишились своих президентских постов.

Это был нехороший знак для Ельцина, и без того имевшего трехпроцентный электоральный рейтинг. Узнав о результатах голосования в Госдуме, он пришел в ярость и решил ответить в свойственной ему манере, сделав «сильный ход».

«Действовать надо сейчас!»

В книге «Президентский марафон» Ельцин так описал свою реакцию: «Это была настоящая провокация. Мой публичный ответ был мгновенным: сразу же после заседания Совета безопасности я сказал журналистам несколько резких слов о Думе, заявил, что глубоко возмущен этими решениями, никому не позволю совершать антиконституционные действия. Честно говоря, тогда казалось, что необходимы жесткие, решительные шаги. Ясно было, что начинается война нервов».

По утверждению Ельцина, тогдашний руководитель его Службы безопасности Александр Коржаков также выступал за жесткий сценарий. Как выразился Ельцин, «Коржаков тоже нашел свою "предвыборную технологию"». «С трехпроцентным рейтингом бороться бессмысленно, Борис Николаевич, – говорил он. – Сейчас упустим время за всеми этими предвыборными играми, а потом что?»

С таким аргументом президент согласился. «Чего греха таить: я всегда был склонен к простым решениям, – писал позже Ельцин. – Всегда мне казалось, что разрубить гордиев узел легче, чем распутывать его годами. На каком-то этапе, сравнивая две стратегии, предложенные мне разными по менталитету и по подходу к ситуации командами, я почувствовал: ждать результата выборов в июне нельзя… Действовать надо сейчас!

Я решился и сказал сотрудникам аппарата: "Готовьте документы…" Началась сложная юридическая работа. Был подготовлен ряд указов: в частности, о запрещении компартии, о роспуске Думы, о переносе выборов президента на более поздние сроки. За этими формулировками – приговор: в рамках действующей Конституции я с кризисом не справился.

Ситуацию я для себя сформулировал так: ценой тяжелой потери качества выхода за конституционное поле – я решаю одну из своих главных задач, поставленных мной еще в начале президентства. После этого шага с компартией в России будет покончено навсегда».

«Мне нужны два года»

Дочь первого президента России Татьяна Юмашева (Дьяченко) впоследствии вспоминала: «Мысль, что все необходимые экономические и политические преобразования он сможет сделать без противодействия коммунистов, она, конечно, его вдохновляла на этот жесткий, решительный вариант действий. <…> Тех, кто был против этого варианта, он считал мягкотелыми интеллигентами».

Как показали последующие события, сюрпризом для Ельцина стало то, что против задуманной им акции на этот раз выступили не только «мягкотелые интеллигенты», но и политики и генералы, которые осенью 1993-го доказали свою верность президенту.

Впрочем, гарант Конституции первым преподнес им сюрприз. Анатолий Куликов вспоминал об этом дне так: «Президент выглядел встревоженным, пожал руку и, не глядя на меня, объявил: "Я решил в понедельник [18 марта. – «Историк»] распустить Государственную Думу. Она превысила свои полномочия. Я больше не намерен этого терпеть. Нужно запретить коммунистическую партию, перенести выборы. Мне нужны два года"».

Татьяна Юмашева писала: «17 марта, в воскресенье, папа опять уехал рано утром в Кремль. Сразу же он заслушал доклады руководителей спецслужб, которые доложили, как будут действовать. Ошибки осени 93-го года были учтены. Они доложили, что в момент, когда документ о роспуске Думы будет выпущен, в здании парламента на Охотном Ряду не будет ни одного депутата, ни одного сотрудника. Так что Дума лишится своего главного козыря в возможном будущем противостоянии – центра, места сопротивления, каким осенью 93-го стал Белый дом».

В 1996 году лидер КПРФ имел серьезные шансы победить на президентских выборах, но не смог (Фото: МОРКОВКИН АНАТОЛИЙ/ТАСС)

«Ему нужны были эти два года, – объясняла она мотив отца, – чтобы найти того, кому бы он мог доверить будущее России. Он надеялся, что Черномырдин наберет политический вес за это время. Уверена, также хотел за эти два года попытаться найти кого-то из молодых политиков».

Насколько был искренен Ельцин в своем стремлении уйти через два года, судить трудно. Равно как и о том, действительно ли «он надеялся, что Черномырдин наберет политический вес за это время». По иронии судьбы Виктор Черномырдин был отправлен в отставку с поста председателя правительства как раз ровно через два года – 23 марта 1998-го.

Фронда окружения

Анатолию Куликову затея президента не понравилась. Впоследствии выяснилось, что против такого сценария были и вызванные к Ельцину генпрокурор Юрий Скуратов и председатель Конституционного суда РФ Владимир Туманов. В числе колеблющихся оказались также премьер Черномырдин, министр обороны Павел Грачев и мэр Москвы Юрий Лужков.

Однако слушать аргументы Ельцин не желал. Главе МВД он прямо заявил: «Указ будет подписан. Идите и выполняйте»…

Ранним утром 18 марта на совещании с участием высших руководителей государства президент все-таки предоставил слово Куликову, который несколько раз просил разрешения сделать доклад. Министр начал с того, что выражает не только собственное мнение, но и мнение своих заместителей. Ельцин раздраженно поинтересовался: «Они у вас что, все коммунисты?» Куликов ответил: «Нет, не коммунисты. Но если в 1993 году у вас были все основания для подобных действий, то сейчас их нет. Это похоже на авантюру. Последствия не просчитаны. Разгон Госдумы – антиконституционный акт. А сегодняшняя Конституция – это ваша, Борис Николаевич, Конституция…»

Далее Куликов заметил, что уход коммунистов в подполье создаст им образ гонимых властью, а также выразил удивление в связи с тем, что на совещание не приглашен Павел Грачев: «Почему здесь нет министра обороны? Кто просчитал реакцию Вооруженных сил? У меня нет уверенности, что они вас поддержат. К тому же нельзя забывать, что мы ведем войну на Кавказе. Рискуем получить еще один фронт внутри страны. Между армией и МВД возможны конфликты».

Проявив настойчивость, Куликов произнес: «Ответственность за то, что произойдет, в конечном итоге ляжет на вас и на министра внутренних дел. Я лично против. Вы должны войти в историю объединителем нации, а предлагаемое решение ведет к гражданской войне».

Борис Ельцин и министр внутренних дел РФ (1995–1998) Анатолий Куликов (Фото: РИА Новости)

«Разные люди, с разным менталитетом и с разными убеждениями, в этом вопросе оказались полными единомышленниками», – вспоминала о событиях тех дней дочь первого президента. По ее словам, немалое давление на Бориса Ельцина оказал также Анатолий Чубайс, встречу президента с которым она сама и организовала. «Когда Анатолий Борисович [после встречи с Ельциным. – «Историк»] зашел ко мне в кабинет, он был еще более возбужденный и напряженный, – писала Татьяна Юмашева. – Я его спросила с ужасом: ну как? Он коротко пересказал их разговор. Сказал, что еще никогда так жестко и так горячо они не разговаривали. На повышенных тонах. Пересказал мне, какие аргументы приводил папе, что, отменяя выборы, президент отказывается от самого главного, ради чего он в свое время и возглавил Россию, – он предает демократию».

В итоге под воздействием членов своей команды Ельцин все-таки отказался от намеченного шага. Судя по всему, он понял, что шансов на победу теперь значительно меньше, чем осенью 1993-го.

Второго по счету за два с половиной года роспуска парламента не последовало. Впрочем, как полагают авторы «Современной истории России» историки Рудольф Пихоя, Сергей Журавлев и Андрей Соколов, вплоть до завершения президентских выборов 1996 года, «как видно из многочисленных источников, варианты силового удержания власти продолжали все время держаться наготове в Кремле в качестве "подстраховочных"».