Путь русского империализма

Недавний выпускник юридического факультета Московского университета Николай Устрялов (1890–1937) громко заявил о себе как о политическом публицисте в последние годы Первой мировой войны. В 1916-м он начал преподавать в альма-матер. Одна из первых лекций приват-доцента была посвящена идее самодержавия у славянофилов. Тогда же в журналах появились его первые статьи. Как и многие другие университетские преподаватели того времени, Устрялов поначалу примкнул к популярной в этой среде кадетской партии, хотя по взглядам отличался от классических конституционных демократов, будучи почвенником и сторонником сильного централизованного государства.

В своих тогдашних статьях он проявил себя как ярый апологет империализма, считавший, что Россия должна стремиться не только к победе над Германией, но и к международной гегемонии. В либеральных кругах идеи Устрялова принимали в штыки: в 1917 году камнем преткновения стали его выступления против ориентации Временного правительства на Антанту.

Революция круто изменила его судьбу. Во время Гражданской войны Устрялов стал одним из видных идеологов Белого движения, возглавлял пресс-бюро правительства Александра Колчака. В начале 1920 года ученый обосновался в Харбине, где основал журнал «Окно». А в 1921-м вместе с единомышленниками он выпустил сборник программных статей под названием «Смена вех», увидевший свет в Праге. Отталкиваясь от созданного в предшествующий исторический период сборника «Вехи» (1909), авторы «Смены вех» призывали интеллигенцию примириться с большевиками ради сохранения единого и мощного российского государства. Появление сборника приветствовал сам нарком просвещения РСФСР Анатолий Луначарский.

Сборник дал название целому направлению русской мысли – сменовеховству, вождем которого считался Устрялов. Другое название этого течения – национал-большевизм. В тот период Устрялов был убежден, что после победы в Гражданской войне большевики действуют в национальных интересах России. Бывший сотрудник адмирала Колчака высоко оценивал политический потенциал Иосифа Сталина…

В 1925 году ученый побывал в СССР и вскоре начал работать советником на Китайско-Восточной железной дороге. В Китае он выпустил сборники статей «В борьбе за Россию» и «Под знаком революции», в которых первым провозгласил неизбежный переход большевиков на патриотические позиции и призвал белоэмигрантов возвращаться на родину. В правых кругах белой эмиграции были убеждены, что Устрялов связан с советскими спецслужбами.

В 1935 году «главный сменовеховец» вернулся на родину. Он преподавал экономическую географию в Московском институте инженеров транспорта и в Московском университете. Однако пережить Большой террор ему не удалось. 6 июня 1937 года Устрялова арестовали, а 14 сентября Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила его к расстрелу за «шпионаж, контрреволюционную деятельность и антисоветскую агитацию».

Статья Николая Устрялова «К вопросу о русском империализме» была впервые опубликована в Москве в 15-м номере альманаха «Проблемы Великой России» 15 (28) октября 1916 года. Предлагаем вниманию читателей журнала «Историк» отрывки из этой статьи.

Патриотический лубок времен Первой мировой войны. 1914 год

«Вполне законный путь великих государств»

Международная политика Великой России должна быть великодержавной политикой, политикой империализма.

Защищать принцип «Великой России» и одновременно отрицать империализм значит обнаруживать или недостаточное понимание защищаемого принципа, или несомненную непоследовательность.

Нужно выбирать: или откровенный космополитизм (будь то социалистический, будь то анархический, будь то религиозный), или державная политика. Tertium non datur. Всемирная история идет вторым путем. <…>

Путь империализма – необходимый и вполне законный путь великих государств. Нужно это открыто признать. Иначе в нашей идеологии непременно будет слышна та фальшивая нотка, которая компрометантна прежде всего для нашего собственного национального самосознания. Можно ли принять понимание текущей войны народов как «войны против империализма, воплощающегося в Германии» и в соответственном трактовании нашего врага как «врага рода человеческого»?

Будем искренни и честны! Будем объективны! Разве империализм – специфическое свойство только германской политики и державы согласия не выступают под знаменем империализма?

Разве «воля к мощи», «воля к расширению» не свойственна современной Англии? Вспомним англо-бурскую войну. Вспомним английскую политику в Египте, в Азии. Вспомним вообще английскую историю. И было бы очень наивно утверждать, что Англия не знает милитаризма: ибо что такое английский флот как не детище милитаризма, во всяком уж случае не менее грозного, нежели его германский брат и соперник. Империализм невозможен без воинствующего миросозерцания, без постоянной заботы о внешнем могуществе. Англия слишком мудра, чтобы в нашу эпоху не проникнуться принципом милитаризма. И если островное положение и общая международная конъюнктура позволяли ей до самого последнего времени ограничиваться лишь культом морской военной силы, то с точки зрения принципиальной различия между нею и Германией уловить нельзя. И там и здесь – державная политика, обеспеченная вооруженною мощью. <…>

Сборник «Смена вех» дал название целому направлению русской мысли – сменовеховству

Современная Франция менее типична. Она более утомлена историей, «наполеонизм» слишком истощил ее, в ней сейчас разлита не столько центробежная, сколько центростремительная сила. Но и она, повинуясь основному закону государственного бытия, не может оставаться в абсолютном покое, в полном довольстве своими границами. Достаточно вспомнить хотя бы ее определенно наступательную политику в Африке (Марокко), ее активную роль на Дальнем Востоке, не говоря уже об ее стремлении воссоединить Эльзас-Лотарингию…

Возьмем наших других союзников. По великодержавному пути неуклонно идет Япония. Сербия наглядно доказала свою волю и свою способность к расширению в эпоху Балканских войн 1912–1913 годов. Кроме того, она стремится на запад, к Боснии и Герцеговине. Италия и Румыния никогда не скрывали своих государственно-национальных стремлений.

«Нам нечего скрываться»

Наконец, оглянемся беспристрастно на самих себя. Кажется, история нас не обидела, нам нечего жаловаться, земля наша поистине велика и обильна. Однако припомним жизнь России за последнее столетие. Постоянное расширение, приумножение государственного достояния, постоянный рост, борьба… Польша, Финляндия, Кавказ… Войны на Ближнем Востоке, среднеазиатская политика, война на Дальнем Востоке… «Теплое море», Царьград, Маньчжурия, Владивосток, Порт-Артур… Сама природа заставляла нас распространяться во все концы: Россия – подлинно величайшее государство, и потому ей всегда было тесно в ее фактических пределах. Осуществлялись очередные задачи – открывались новые возможности, новые перспективы. И всегда рождались соответствующие теоретические обоснования всех этих широких притязаний…

И нам нечего скрываться, стыдливо умалчивать о своем великодержавном могуществе, о своей активности, агрессивности. Непристойно льву рядиться в шкуру ягненка. Неуместно русскому богатырю надевать на себя маску напускной елейности, прятать острый меч и булатную палицу под лохмотья перехожего калики или под рясу чуждого миру монаха…

Да, мы здоровая нация, великая и духовно, и физически. Да, мы свободно стремимся вперед, в нас живет воля к мощи. Разумеется, такую же волю мы не вправе отрицать и в других. Но если наш исконный, естественный путь совпадает с исконным, естественным путем другого государства, столкновение неизбежно, неотвратимо и бесполезны попытки его избежать. Подобные столкновения при всем их ужасе глубоко плодотворны: они творят историю, они сжигают отжившее и дают дорогу всему новому, достойному жизни.

Константинополь. Вид на Босфор. 1914 год

Главный фактор прогресса

Все живое должно рождаться в муках – таков закон, таков рок или, если угодно, таково проклятие нашего земного бытия. Отказ от мук – отказ от жизни, от живого творчества. Если нация таит в себе подлинно зиждительные силы, ей нестрашны крестные страдания: она жертвует собою во имя своей «идеи» и слово свое она скажет во что бы то ни стало.

Всемирная история и представляется нам ареною этих постоянных состязаний государств, этой постоянной конкуренции национальных «идей». Внутри каждой державы совершается непрерывный процесс физического и духовного роста, созревания, наконец, умирания. Результаты таких процессов неминуемо сказываются и в междугосударственной жизни. Одни деятели уступают место другим, беспрестанно являются в свет новые факторы развития. «Международный порядок» есть нечто временное и глубоко условное: он всецело обусловлен наличным соотношением наличных сил культурного человечества. И не следует делать из него какого-то мнимо священного принципа, фетиша, которого грех коснуться. Изменится осязательным образом внутреннее состояние одного из государств, деятелей всемирной истории, неизбежно, автоматически нарушится и «международная конъюнктура». Так было, так есть и, вероятно, так будет. И нет оснований жалеть об этом.

«Идеи» культурных государств своеобразно скрещиваются, переплетаются и вместе с тем взаимно враждуют, состязаются, стремятся покорить друг друга. Это – великая, эстетически ценная и плодотворная борьба различных стилей, разнохарактерных способов человеческого бытия. Каждый из них по-своему законен и нужен, каждый по-своему выражает собою универсальное, вселенское начало. Но воистину необходима и взаимная борьба их: она – ручательство, что человечество не застыло на месте, она – главный фактор прогресса. Каждый здоровый государственный организм влечется к расширению, к большей мощи, и каждый ограничивается аналогичными влечениями таких же, как он, организмов. Тут явственно чувствуется печать какой-то высшей мудрости.

Великие войны, подобные переживаемой нами, являются как бы беспристрастным приговором исторического Разума по поводу тяжб между земными государствами. Совершается суд над народами, над их чаяниями, над их «идеями». Органические изменения, за определенный период времени назревшие в отдельных государствах, получают авторитетную санкцию в плане всемирной истории. Внешний, «физический» облик мира приводится в соответствие с его внутренним, духовным обликом. Внутренне оправданные, подлинно законные притязания удовлетворяются, внутренне ложные, пустые поползновения (будь то «наступательного», будь то «оборонительного» характера) терпят заслуженное крушение. Выясняется и устанавливается истинный удельный вес всех участников международного состязания перед верховным трибуналом исторического Промысла.

Так рисуются мне в основных чертах теоретические предпосылки стоящей перед нами проблемы – проблемы Великой России. Текущая война есть переоценка наличного «международного порядка» и вместе с тем испытание физических и духовных сил современных государственных организмов. Ее результаты не могут быть случайными. Ее исход заранее предрешен развитием драматического действия на протяжении всей ныне завершающейся главы исторического процесса, обусловлен объективным смыслом этой главы. Окончится война – вскроется смысл; не ранее: «сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек».

Образ «Царьград»

Идет борьба различных национально-государственных «идей» и «стилей» современного культурного мира. Каждая великая держава столько же «обороняется», сколько «наступает», ибо каждая стремится удержать свое прежнее достояние и сверх того укрепить его новыми приобретениями. Пока Англия, Россия и Франция не менее изменяли карту мира, чем Германия и Австрия. Пусть Великая Германия увлечена лозунгом Berlin – Bagdad, образ «Царьград» настойчиво манит Великую Россию. Если «германизм» законно гордится величием своей культуры, то мы ему должны (и можем!) противопоставить не менее величественные очертания еще молодой, но уже несомненно яркой культуры русской. О, конечно, здесь перед нами еще большой труд, огромное поле деятельности напряженной работы над собой.

Но, во всяком случае, мы не должны скрывать своих национально-государственных стремлений вширь. Не секрет они ни для наших врагов, ни для наших союзников. Пусть Разум истории рассудит, кто имеет большие права на Константинополь, кто более достоин его: Турция и Германия или Россия. «Принцип сложившегося международного порядка», равно как и «национальный принцип», за Турцию. Но «Дух истории», хочется верить, за нас. Разумеется, многое тут зависит от самой России. Выдержит ли она великое материальное и моральное, физическое и духовное испытание, окажется ли ее национальный гений на высоте стоящих перед ним и уже отчетливо осознанных им задач?..

К Царьграду, казалось, издавна звала нас история. За последнее столетие этот зов нашел живой и вместе с тем вполне сознательный отклик в «душе» нашей родины. Лучшие русские люди указывали на Константинополь как на грядущий путь России: национальные поэты и публицисты подчеркивали глубокий идейный смысл предстоящей «аннексии», активные политики заботились о практической стороне дела, а русский народ приносил кровавые жертвы…

Москва и град Петров, и Константинов град –

Вот царства русского заветные столицы… –

так писал Тютчев еще в 1848 году. Он понимал, что Царьград – это «всемирная судьба России», и был уверен, что настанет время, когда «своды древние Софии, // В возобновленной Византии, // Вновь осенят Христов алтарь».

«Константинополь рано или поздно должен быть нашим», – многократно писал Достоевский в 70-х годах.

Вся современная русская публицистика единодушно исповедует и проповедует то же убеждение. Самые разнообразные теоретические воззрения согласно порождают единый заветный практический лозунг: «В Царьград!».

Русско-турецкие войны фатально вели нас к Босфору. Лучшие исторические традиции русской внешней политики ведут туда же.

И будем верить, Балканская война 1912 года окажется предпоследним этапом на этом пути.

Скоро, скоро узнаем…

А пока вывод ясен. Если руководящим началом нашей политической деятельности является великое русское государство, «Великая Россия», то столь распространенный ныне взгляд на текущую войну как на «войну за европейскую свободу», «войну за попираемые права малых наций», «войну против империализма», «войну против германского милитаризма», «войну против войны» – со всей этой знакомой идеологией и фразеологией придется решительно порвать. Ибо последовательно придерживаться ее возможно лишь с точки зрения узкого, кабинетно отвлеченного (хотя, быть может, и возвышенного) анархического, космополитического идеала, иначе говоря, лишь отвергнув идею государства, лишь отказавшись от «Великой России».