Дипломатия Петра

Первый русский император отличался ясным пониманием того, что нужно России с точки зрения ее национальных интересов, считает заведующий кафедрой отечественной истории ИГН МГПУ, кандидат исторических наук Игорь Андреев

Именно это понимание, а также умение Петра на деле отстоять интересы страны и дали такой потрясающий результат. Россия, долгие годы находившаяся на периферии европейской политики, при нем стала в полном смысле слова великой державой. 

Роль Великого посольства 

– Почему Петр, начавший свою активную внешнеполитическую деятельность с Азовских походов, не стал настаивать на союзе против Османской империи и легко переключился на союз против Швеции? 

– Войну с турками Петр унаследовал от правительства царевны Софьи. Тут уж волей-неволей надо было продолжать. Энергии и воинственного настроя у царя было через край: он хотел как можно скорее показать себя в серьезном деле. Правда, Петр сосредоточил свои усилия на ином направлении, чем фаворит Софьи князь Василий Голицын, а именно на Азове и Азовском море. Причин тому было много. Одна замечательно сформулирована историком Сергеем Соловьевым в его «Публичных чтениях о Петре Великом»: «Шкипер не пойдет в степной поход». Под шкипером, конечно, подразумевался Петр… 

В ходе Великого посольства 1697–1698 годов царь, как известно, сменил приоритеты. Главным стало балтийское направление. Исследователи справедливо связывают эту перемену с начавшейся в Европе подготовкой к Войне за испанское наследство, побуждавшей союзников России искать мира с Портой. В этой ситуации России пришлось бы воевать с Османской империей один на один, поддержки в такой кампании у нее бы не было. 

– Какова была роль Великого посольства в формировании внешней политики Петра? Как можно охарактеризовать это дипломатическое путешествие? 

– Не хотелось бы повторять общеизвестные положения, связанные с Великим посольством. Да, безусловно, к 1697 году возникла необходимость вдохнуть новые силы в издыхающую Священную лигу (альянс перед лицом османской угрозы Священной Римской империи, Речи Посполитой и Венецианской республики, к которому присоединилось и Московское царство еще при Софье), а заодно можно было попытаться привлечь новых союзников для борьбы с Портой. Это тем более было важно, поскольку после захвата Азова и выхода к Азовскому морю стало очевидно: в Стамбуле и Бахчисарае с подобными потерями не смогут примириться. По своим последствиям Азовские походы ни в какое сравнение не шли с русско-украинскими походами в Крым Голицына. Тогда, несмотря на солидный масштаб предприятия, русские скорее пугали. Здесь же задели по-серьезному, лишив Турцию важного форпоста в Северном Причерноморье. Следовало ждать ответной реакции и готовиться к ней. 

Но для Петра эта важная причина организации посольства была еще и… поводом. Поводом познакомиться с Европой. Сколь поучительными ни были для царя частые поездки в Немецкую слободу, последняя оставалась не более чем жалким осколком Европы, возникшим на берегах Яузы благодаря никоновскому неприятию всего иноверческого. Петр жаждал большего. Для него эта поездка – и возможность обретения новых знаний, и личное знакомство с европейскими странами, реализация давней мечты любознательного монарха. 

На самом деле стоит задуматься над феноменом Великого посольства. По русской традиции место пребывания государя – столица. Если он ее и покидал, то ненадолго, чаще всего демонстрируя подданным свою набожность богомольными походами по монастырям. Даже на войну царь отправлялся лишь в том случае, если речь шла о значимых кампаниях, которым придавался особый религиозно-политический смысл, – типа завоевания Казани или возвращения Смоленска. Из Романовых первым «за границу», в пределы Великого княжества Литовского, а позднее под Ригу, выезжал Алексей Михайлович, что, конечно, уже было новшеством. 

Петр решился покинуть страну почти на полтора года! Вообще, если суммировать время, проведенное им за рубежом, то мы должны признать, что из всех царствующих особ дома Романовых с ним может состязаться разве только Александр I. И это притом, что их разделяет даже не столетие, а целая эпоха. Так что Великое посольство Петра – настоящее «открытие» Европы. Думаю, что без этого едва ли возник бы Санкт-Петербург, с приписанной ему Александром Пушкиным функцией стать окном в Европу. 

Что касается непосредственного дипломатического следствия Великого посольства, то оно хорошо известно. Царь, повторюсь, кардинально изменил направление своей внешней политики, переместив внимание с юга на север – на Балтику. 

Почему Швеция? 

– И тогда Петр обратил свои взоры на Швецию. Почему именно на нее? 

– Из трех главных внешнеполитических задач, стоявших перед Россией после Смуты, две были частично решены. На центральном направлении удалось вернуть Смоленск и Северские земли. Больше того, Левобережная Украина и Киев вошли в состав Русского государства. В определенной мере была решена и задача на южном, крымском направлении. Засечные черты, эти «Великие Китайские стены» на русский лад, не просто защитили от крымцев территорию страны – южные границы сдвинулись и поползли вглубь Дикого поля, на благодатной почве которого стал расти хлеб, а не степной ковыль. Набеги пошли на убыль. Крымцам стало себе дороже искать счастья в грабеже и полоне: можно было остаться и без головы. 

Таким образом, XVII век, преимущественно решив две внешнеполитические задачи из трех, дал возможность Петру сосредоточиться на северо-западном направлении. Пускай с оглядкой на Крым и Османскую империю и с приглядом за дряхлеющей Речью Посполитой. Но важно и исторически необходимо было сконцентрировать внимание на Балтике, не распылять силы, учитывая мощь Швеции и ограниченность ресурсов России. 

– Какие цели ставил Петр, начиная эту войну? 

– Его целью на начальном этапе войны было вернуть России территории в районе Финского залива, которые отошли к Швеции по Столбовскому и Кардисскому договорам. С точки зрения Петра, это было возвращение «дедин» и «отчин», незаконно отторгнутых северным соседом. 

Однако по мере успехов в Прибалтике планы царя менялись, как и договоренности с союзниками. Так, изначально территория Шведской Ливонии с Ригой должна была отойти к землям тогдашнего союзника Петра – польского короля Августа II (именно обещанием добиться этого Август во время избрания на трон Пястов привлек на свою сторону немало поляков). Но сепаратным договором 1706 года со шведами король перечеркнул прежние условия союза. 

Впрочем, после Полтавы и возрождения Северного союза формального основания для пересмотра давних договоренностей особо и не требовалось. В дело вступал уже иной фактор – изменившийся расклад сил между союзниками. Теперь не только Ингерманландия и часть Карелии, но и Лифляндия и Эстляндия оказались в сфере внимания русского царя. Не случайно на исходе первого десятилетия XVIII века в Москве была отчеканена медаль с профилем Петра на аверсе и Геркулесом на реверсе. На плечах героя здесь изображен земной шар с Лифляндией (с надписями: Нарва, Рига, Дерпт и т. д.). Август II, хоть и именовался Августом Сильным (равно как и Красивым), тягаться с Петром-Геркулесом, конечно, не мог… 

Сражение под Нарвой 19 ноября 1700 года. Худ. А.Е. Коцебу. 1846 год

– Была ли альтернатива Северной войне? 

– Одно из следствий Великого посольства – осознание Петром важности торговых связей для роста богатства страны. Однако развитие российской экономики тормозило отсутствие удобных морских гаваней, и в первую очередь на Балтике. Пока сохранялась подобная ситуация, промышленность и торговля в русских городах не могли набирать обороты. При этом надо иметь в виду, что эта ситуация – результат не только более успешной конкуренции со стороны иноземцев-торговцев, но и политики соседей, создававших многочисленные препоны на пути России. Преодолеть сложившееся положение экономически, учитывая разность в уровне развития, не было возможности. 

Швеция же со времен короля-воителя Густава II Адольфа проводила политику превращения Балтики в «шведское озеро». До конца эти планы не были реализованы. Однако шведам удалось взять под контроль устья всех главных рек, впадающих в Балтийское море, и расположенные там города. А это означало контроль над балтийской торговлей со всеми вытекающими отсюда преимуществами и способностью влиять на сопредельные страны. Изменить ситуацию дипломатическим путем не представлялось возможным. Недаром в антишведский Северный союз вошли государства, имевшие между собой достаточно острые противоречия, как, например, Русское царство и Речь Посполитая. Получается, что антишведские настроения перевесили все. Столкновение становилось неизбежным. Думается, без всяких альтернатив. 

Портрет польского короля Августа II Сильного. Худ. Луи де Сильвестр. 1718 год

Риски Северной войны 

– Были ли в ходе Северной войны критические моменты, когда успех союза оказывался под угрозой? 

– Да, конечно. Были ситуации достаточно критические. В первую очередь это нарвское поражение русской армии в ноябре 1700 года. Утрата артиллерии, части офицерского корпуса и лучших на тот момент воинских формирований, не говоря уже о мощном уроне, который был нанесен международному престижу России, – все это сопоставимо с военной катастрофой. 

Кризис удалось преодолеть – отчасти благодаря недальновидности шведского короля Карла XII, который отказался от похода вглубь России, решив, что с ней вопрос решен и следует сосредоточиться на разгроме Саксонии, отчасти благодаря созидательной энергии Петра, сумевшего величайшим напряжением всех сил страны мобилизовать необходимые для победы ресурсы. Говорят, неудача – проба гения. Петр эту пробу выдержал. 

Петр I усмиряет ожесточенных солдат своих при взятии Нарвы в 1704 году. Худ. Н.А. Зауервейд. 1859 год

Еще один кризис – события под Гродно 1706 года, когда из-за внезапного броска Карла XII русской армии грозило окружение. 

– И Прутский поход, наверное? Хотя его вряд ли можно назвать частью Северной войны, тем не менее этим поражением Петра Швеция вполне могла в тот момент воспользоваться… 

– Именно так. Прутский поход 1711 года также едва не окончился совершенным поражением. Известен удивительный факт. Столкнувшись с угрозой пленения, Петр наказывал сенаторам: «Если случится сие последнее, то вы не должны почитать меня своим царем и государем и ничего не исполнять, что мною, хотя бы по собственному повелению, от вас было требуемо, покамест я сам не явлюся между вами в лице своем». Речь шла прежде всего о Петербурге, который он запрещал отдавать «в обмен за царскую персону». Если вдуматься, случай беспрецедентный, как никакой другой характеризующий Петра Великого. 

– Насколько велики были риски его внешней политики? 

– Активная внешняя политика всегда сопряжена с рисками. Стоит отметить, что эти риски возникают не только вследствие поражений, но и, как это ни парадоксально звучит, вследствие успехов. В том смысле, что петровские победы меняли всю прежнюю систему международных отношений. В августе 1709 года философ Готфрид Вильгельм Лейбниц, одним из первых осознавший последствия Полтавы, предупреждал русского посланника в Вене (разумеется, для передачи царю): «Вы можете себе представить, до какой степени многих удивил великий переворот на севере… Говорят обыкновенно, что царь сделался опасным для Европы и будет нечто вроде северного турка». 

При европейских дворах стали осознавать, что пришел новый игрок, куда более могущественный, нежели Швеция. Обеспокоены были все, и особенно «владычица морей» Англия. Враждебное отношение к России было даже подкреплено на исходе Северной войны демонстрацией британского флота на Балтике. Впрочем, до создания антирусского союза тогда дело не дошло. 

Новый стиль дипломатии 

– Был ли Петр успешным дипломатом или главной для него являлась все-таки военная составляющая внешней политики? 

– Здесь важно сделать уточнение. Что имеется в виду? Если речь идет о личных качествах государя, то надо признать, что далеко не все они были подходящими для дипломатического поприща. Царь был нетерпелив. Во всяком случае, он не любил ждать. Качество, мало приемлемое для дипломата. Правда, такой недостаток с лихвой окупался ясным пониманием того, что нужно России с точки зрения ее национальных интересов. И не только пониманием, но и умением реализовать это понимание. 

Не будем забывать, что Петр преобразовал дипломатическую службу России по западноевропейскому образцу. При нем тяжеловесная, мало отвечающая вызовам времени средневековая российская дипломатия ушла в прошлое. Так, фрагментарные дипломатические контакты, которые осуществлялись направляемыми за границу посольствами (таким было и Великое посольство), сменились постоянными миссиями, возглавляемыми послами-министрами (до Петра единственная постоянная миссия России была в Речи Посполитой, тогда как Франция Людовика XIV, например, держала своих послов при 17 европейских дворах). Задача полномочных послов, выражаясь современным языком, состояла в том, чтобы постоянно мониторить ситуацию в стране пребывания и, отслеживая малейшие изменения, упреждать, предупреждать и по возможности парировать козни реальных и потенциальных противников (как это, скажем, долгое время успешно делал в Стамбуле Петр Андреевич Толстой). 

Кроме того, Петр I постепенно отказывался от услуг Посольского приказа, предпочитая пользоваться так называемой Посольской походной канцелярией. И не только из-за своих постоянных разъездов. Его дипломатия нуждалась в более гибком, оперативно реагирующем органе управления, каким в конечном счете и стала Коллегия иностранных дел. 

– Петр, в отличие от своих предшественников, сам вел переговоры… 

– И даже заключал договоры, как это было в Раве-Русской в 1698-м или в Амстердаме в 1717-м. Вообще же Петр тяготел к неофициальным встречам с их возможностью более откровенного разговора с оппонентами. Если кто-то видел в этом «азиатскую хитрость царя-варвара», то это не так. Ведь «расслаблялись» обе стороны, так что на первый план выходило умение проводить свою линию. А в этом Петр преуспел! 

Существенно, что царь был реалистом и хорошо понимал: любая договоренность может быть прочной лишь при учете взаимных интересов. В отличие от своих союзников (здесь уместно вновь упомянуть об интригах Августа II при заключении Альтранштедтского сепаратного мирного договора со Швецией), Петр стремился держать слово. «Лучше можно видеть, – писал он, – что мы от союзников оставлены будем, нежели мы их оставим, ибо гонор пароля [честь данного слова. – «Историк»] дражае всего есть». 

Портрет шведского короля Карла XII. Худ. Давид фон Крафт. 1700 год

Таким образом, Петра можно назвать и творцом отечественной дипломатии Нового времени, и творцом нового стиля в дипломатии. 

– Но была ли война главной составляющей внешней политики Петра? 

– Думаю, что нет. Петр по натуре был созидатель, а не разрушитель и завоеватель. После второй Нарвы, утвердившись на берегу Финского залива и основав Санкт-Петербург, он имел намерение обратиться к мирному строительству. Не случайно русский царь предложил шведам начать мирные переговоры. Но увязший в Польше Карл высокомерно отклонил это предложение. Пришлось продолжать воевать. Так что вне зависимости от намерений Петра военная составляющая все время выходила на первый план. И в дальнейшем было так: поиски мира разбивались об упрямое нежелание противной стороны. В итоге вопрос о приоритетах отпадал сам собой по очень простой причине: мир – дело обоюдное и требует или доброй воли сторон, или принуждения к тому одной из них. 

Неудачи на юге 

– Что стало причиной неудачи Прутского похода и сильно ли это поколебало престиж России и ее позиции в Европе? 

– Прутское поражение – следствие целого ряда просчетов и ошибок, как политических, так и военных. Например, разделения сил, из-за которого окруженная армия оказалась без кавалерии, прижатая к берегам Прута в крайне неудобной местности. Свою роль сыграла и переоценка возможностей и устремлений балканских народов, намерений и сил валашского и молдавского господарей и т. д. Но все же главная причина поражения – переоценка Петром своих сил, ставшая естественным следствием полтавского «головокружения от успеха». В этом плане прутская неудача оказалась для него горьким, но полезным уроком. После нее он вновь обрел прежнюю осмотрительность и понял, насколько пагубно распыляться. 

И еще одно соображение. Ведь пройдет не так много лет, и русские генералы времен Екатерины II с вдвое меньшими силами, чем у Петра, станут обращать в бегство многочисленные турецкие войска. В 1711 году этого не случилось, хотя яростные атаки янычар были отбиты с большими для них потерями. Причина очевидна: русская армия, несмотря на первые победы в Северной войне, все еще пребывала в стадии становления. И ей только предстояло обрести непоколебимую уверенность в себе, умение навязывать свою волю и действовать быстро и инициативно, то есть начать проявлять те качества, которые прославят ее в середине – второй половине XVIII века. Но для этого и необходимо было пройти школу Северной и Семилетней войн, сформировать и усвоить победоносную воинскую традицию. В 1711-м этого еще не было. Однако это закладывалось и выковывалось именно в эти годы. 

Несмотря на плачевный исход, Прутский поход лег в основание восточной и балканской политики Российской империи. Недаром турецкие знамена, захваченные в Чесменском сражении, были положены на гробницу Петра: Екатерина Великая тем самым демонстрировала преемственность своей политики. 

– Какие цели, ставившиеся Петром на внешнеполитическом поприще, оказались нереализованными и почему?

– Думаю, из сказанного выше понятно, что главная внешнеполитическая неудача Петра связана с южным направлением. По крайней мере, он сам так считал. В одном из писем своему соратнику Федору Апраксину он жаловался, что пришлось уйти из тех мест, «где столько труда и убытков положено». Сожжение флота (того самого, с которым связывают знаменитый вердикт Боярской думы: «Флоту быть!»), оставление Азова и Азовского побережья ассоциировались у царя с невосполнимыми потерями: «Господь Бог изгнал меня из этого места, как Адама из рая». 

Строитель великой державы 

– Имел ли Петр планы завоевания европейских государств, в чем его обвиняли и тогда, и позже? 

– Конечно, нет. Это, однако, не значит, что он не вынашивал планов по усилению присутствия в Центральной Европе. Здесь можно сослаться на достигнутые им договоренности и заключение династических браков, благо у Петра был для этого свой «товар» – подрастающие собственные дочери и дочери единокровного брата Ивана. Подобные намерения были вполне естественны для победителя, внесшего основной вклад в крушение великодержавия Швеции. 

Медаль «В память завоевания Лифляндии». Московский монетный двор, 1700 год

Людовик XV посещает Петра Великого 10 мая 1717 года. «Держу на руках всю Францию!». Худ. Л. Эрсан-Модюи. 1838–1840 годы

 

– Как можно оценить роль России в европейской системе отношений того времени? Насколько серьезно Петр повлиял на ход истории в Европе? 

– Появление новой державы, претендующей на роль великой, естественно, изменило всю конфигурацию отношений в Восточной и Центральной Европе. Система европейского равновесия, с таким трудом выстроенная по окончании Тридцатилетней войны, утратила прежнюю устойчивость. Пришлось возводить ее заново, с учетом интересов Российской империи и ее присутствия на международной арене. Даже когда Россия при ближайших преемниках Петра резко снизила свою дипломатическую и политическую активность, с ней вынуждены были считаться и выстраивать отношения… 

– Где, на ваш взгляд, Петр добился наибольших успехов – в реформировании России или на внешнеполитической арене? 

– Я бы не стал сравнивать и уж тем более противопоставлять одно другому. Мне кажется, это явления разного порядка, однако не лишенные взаимосвязи. Реформирование осуществлялось в форме европеизации, причем отличной от того, что было раньше. И по масштабам, и по темпам, и, главное, по глубине преобразований. Прежнее, «механическое» заимствование уступило место стремлению воспринять и перенести на русскую почву часть европейских ценностей и достижений. Осуществить такое без вступления «в сообщество политических наций» (фраза из обращения сенаторов к Петру I в 1721 году) было бы просто невозможно. Дипломатия становилась важным фактором развития страны. Она помогала привлекать из европейских государств новейшие технологии, специалистов, осваивать культурные и научные достижения и т. д. – словом, содействовала всему тому, что мы связываем с петровской модернизацией. 

С другой стороны, без успехов преобразований в стране едва ли можно было бы говорить о каких-то внешнеполитических сдвигах. Все окончилось бы первой Нарвой и печально известной шведской медалью с перифразом отрывка из Евангелия об отступничестве апостола Петра: «Изшед вон, плакася горько». Здесь «вон» – как раз в смысле вон из «сообщества политических наций». Петр не дал сбыться этому сценарию… 

 

Что почитать? 

Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Первого. М., 1986 

Андреев И.Л. Северная война. На пути к Полтаве. М., 2017 

 

Лента времени

1714 год 

Гангутское сражение, занятие русскими войсками Финляндии. 

 

1717 год 

Замена приказов коллегиями. 

1718 год 

Дело царевича Алексея, образование Тайной канцелярии; организация подушной переписи населения. 

29 мая 1719 года 

Указ «Об устройстве губерний и об определении в оныя правителей». 

 

1720 год 

Утверждение Морского устава и Генерального регламента. 

 

1721 год 

Упразднение патриаршества, учреждение Духовной коллегии (Святейшего синода). Городская реформа. 

 

30 августа 1721 года 

Заключение Ништадтского мира, завершившего Северную войну. 

 

22 октября 1721 года 

Провозглашение России империей, а Петра – императором, получение им титулов «Великий» и «Отец Отечества». 

 

1722 год 

Утверждение «Табели о рангах», указ о престолонаследии. 

 

28 января 1725 года 

Смерть Петра, первый дворцовый переворот, вступление на престол Екатерины I. 

Северная война 1700–1721 годов