Они сражались за Родину

Нацистов победила наша страна, наш народ, с оружием в руках вставший на защиту своей Родины. Вспомним о фронтовых судьбах тех, кто вынес на своих плечах нечеловеческие тяготы войны

Они навсегда останутся в памяти как воины-освободители, как обыкновенные герои, «грудью защитившие страну» и сломавшие хребет нацизму. За фронтовой историей каждого из них – еще тысячи таких же похожих и в то же время неповторимых судеб. Вглядимся в их лица, сохранившиеся на зернистых, пожелтевших фотографиях… 

Так начиналась война… 

В первые, самые черные дни Великой Отечественной многое решал профессионализм и героизм сержантов и младших офицеров – тех, кого вторжение не застало врасплох. Именно они сорвали гитлеровский блицкриг и, даже отступая, задерживали врага. Быть может, эти минуты и часы и стали решающими для всей войны… 

Одним из таких героев оказался танкист, уроженец Белгородской области старший сержант Григорий Найдин. Механизатор, тракторист, перед войной он был призван в армию, стал командиром танкового экипажа. Немцы шли по литовской земле. Найдин на своем БТ-7 занял позицию у местечка Рудишкяй, что в 20 км от Вильнюса, замаскировавшись возле дороги, проходившей по заболоченному лугу. Немецкие танки двигались нахально, без разведки. Вероятно, их опьянил первый успех. Попав под обстрел, они потеряли возможность для маневра, а Найдин действовал хладнокровно, не обращая внимания на ответный огонь, – и уничтожил 12 отборных машин панцерваффе. А потом стремительно сбросил гусеницы – и поспешил в свою часть. По дороге Найдин уничтожил еще три вражеских танка. Фантастический бой выдал он в тот день!.. 

Сколько отступлений, сколько похоронок, сколько верст оставалось до Победы – не сосчитать. Но сержант Найдин начал свой путь к Победе в первые же дни войны. В конце 1941 года он с тяжелым ранением оказался в госпитале. Танкист рвался в действующую армию, но куда там. Врачи даже не рассматривали такую перспективу. Его направили в Челябинское танковое училище – снова учиться, а заодно и передавать опыт тем необстрелянным юнцам, которые остановят немецкие армады под Сталинградом и Прохоровкой. 

В Челябинске он встретился с Федором Федоровым, своим бывшим командиром, ставшим начальником училища. Увидев сержанта, тот не мог удержаться от изумления: «Где же твоя звезда Героя?» К этой высокой награде его представили сразу после того фантастического боя. Но в суматохе первых сражений войны представление затерялось. Федоров разыскал свидетелей подвига и добился восстановления справедливости. 3 июня 1944-го командиру тяжелого танка Григорию Найдину было присвоено звание Героя Советского Союза. К тому времени он носил лейтенантские погоны и вернулся на фронт после ранения. Освобождал Европу, был еще дважды ранен… Вел за собой молодых. Остался в армии и после разгрома нацистов. В 1966 году герой войны вышел в отставку в звании полковника. Умер в 1977-м шестидесяти лет от роду… 

Сын поэта 

У тысяч фронтовиков в карманах гимнастерок хранились зачитанные в прах сборники стихов Сергея Есенина, а иногда и просто странички с заветными строками. Он, без сомнений, был одним из любимых поэтов фронтового поколения. Есенин не писал о войне, но в своих стихах он воспевал то, за что шли на смерть советские бойцы, – Россию, женщину, родные березы и клены… 

В ноябре 1941 года студент четвертого курса Московского инженерно-строительного института Константин Есенин – сын поэта и актрисы Зинаиды Райх – добровольцем ушел на фронт. Сразу попал в самое пекло, под Ленинград. На вид – хрупкий интеллигент, почти богема, он не знал страха, стал расчетливым и терпеливым командиром. 

Двенадцать раз Есенин поднимал солдат в пехотную атаку, четыре раза – на танки. Четырежды водил их в рукопашный. Четырежды был тяжело ранен. И никогда не повышал голос, никогда не добавлял к своим приказам крепких выражений, а просто говорил: «Ну что ж, друзья, пошли вперед». И они вставали и шли под пули. Странный был лейтенант. Но бойцы ему верили, не могли не идти за ним. 

Однажды из резерва к ним прислали молодого лейтенанта – только что из училища, совсем без фронтового опыта. И рядом с Есениным, в окопе, он пережил свой первый настоящий артобстрел. Константин услышал шепот: «Боюсь!» Есенин не стал кричать, не стал трясти его за плечи, лишь посмотрел осуждающе, немного брезгливо. И лейтенант, дрогнувший в своем первом бою, произнес уже не дрожащим голосом: «Боюсь, задания не выполним». Есенин вспоминал, что этот парень стал настоящим героем. 

После войны сын поэта писал: «Вспоминаю ленинградскую блокаду, дни и ночи, которые надо было пережить, каждые 24 часа. А порой в затишье было грустно и наплывало былое… Иногда лезли в голову рифмы: 

День придет, и перламутром шелка 

В бирюзе, сверкающей росой, 

Замелькают красные футболки 

С знаменитой белой полосой!» 

Может быть, именно мечта о футболе (а Константин Есенин был заядлым болельщиком «Спартака» и глубоким знатоком этой игры) помогла ему выжить в ленинградских и потом карельских блиндажах. Хотя не раз его выносили с поля сражения полумертвым, и не раз бойцы прощались со своим командиром. 

В газете «Красный Балтийский флот» за 9 декабря 1944 года вышла заметка «Сын Есенина». Это был некролог. Военкор рассказывал о том, как комсорг роты Есенин под огнем немецких кораблей поднял роту, повел ее в бой и героически погиб, до последнего вздоха продолжая атаковать врага. А его, раненого, лежавшего без сознания среди погибших, подобрали санитары другой части. И снова госпиталь, снова возвращение на фронт. 

Есенин получил три ордена Красной Звезды, которые с улыбкой называл «военным хет-триком». А футбольные болельщики после войны знали его как непревзойденного спортивного архивариуса, знатока всех матчей и выдумщика множества призов, который смущался и запинался, когда его расспрашивали о фронтовых подвигах. Константина Сергеевича Есенина не стало в 1986 году, ему было шестьдесят шесть… 

Тот самый знаменосец 

Когда началась война, крымчанин Иван Яцуненко служил в погранвойсках. С августа – в действующей армии. С первых дней битвы за Крым защищал родной полуостров. В сентябре 1941 года гитлеровцы рвались к Перекопу. Обороне не хватало боеприпасов, не хватало поддержки авиации. Силы были неравны. В одном из кровопролитных боев раненым, без сознания Яцуненко попал в плен. Пленных поместили в концлагерь-фильтр, который устроили в бывшей школе в Джанкое, в его родных краях. И он решился на побег. Нашел щель в изгороди, воспользовался пьяным сном охранника – и вырвался на волю. 

Его спасла незнакомая женщина: у нее двое сыновей сражались на фронте. В этом доме Иван получил приют, залечил раны. Через месяц простился – хотел идти в горы, к партизанам. Но попал в руки полиции. Пленного отправили на строительные работы. Тогда он опять попытался бежать, вместе с группой храбрецов бросился с высокого обрыва в низину, поросшую кустарником. Пули охранников не достали их. Беглецам почти удалось достичь леса, но неожиданно их встретил немецкий патруль. И снова лагеря, снова строительные работы под дулами автоматов. 

В начале 1944 года всех узников угоняли в Германию, везли в переполненных товарных вагонах из Одессы. Там, в эшелоне, Яцуненко участвовал в казни немецкого провокатора, внедренного в ряды пленных. За это его приговорили к расстрелу. Эшелон остановился у реки, и приговоренных выстроили на ее высоком берегу. Не дожидаясь автоматной очереди, они лихо скатились вниз. Иван бросился в воду и чудом перебрался на противоположный берег. Свобода! 

Он сделал все, чтобы вернуться в действующую армию, и в марте 1944 года стал рядовым 844-го стрелкового полка 267-й стрелковой дивизии 63-го стрелкового корпуса 51-й армии. И предстояло ему освобождать Севастополь. Герой, прошедший огонь и воду, отличился при штурме Сапун-горы. Гитлеровцы защищали эту высоту яростно. В тяжелом бою 7 мая Иван подхватил красный флаг из рук сраженного пулей старшего сержанта Евгения Смеловича. В ту самую минуту стрелок услышал знакомый голос: «Правильно, сынок, неси дальше. Только лоб под пули не подставляй». Да, такое бывает не только в романах. Оглянувшись, он увидел отца, Карпа Яцуненко, который тоже участвовал в штурме горы – в составе другой части. Мгновение спустя на его глазах отец упал на крымскую землю после разрыва мины… 

И все-таки Иван в числе первых прорвался на вершину Сапун-горы и водрузил там штурмовое знамя. Уже в конце сражения знаменосца ранило и присыпало землей. Санитары приняли его за мертвого, но через несколько часов после боя он очнулся, нашел свою часть и снова воевал. Выжил в медсанбате и его отец. А в родное село пришла похоронка на сына… 

День Победы они оба встретили в Австрии. Иван не знал, что на Сапун-горе уже возводят памятник, где его фамилия высечена среди павших… 

Только через несколько лет после войны, узнав о монументе, он начал доказывать, что жив, что это именно он – тот самый знаменосец, которого приняли за убитого. В июне 1954 года рядовому Ивану Яцуненко было присвоено звание Героя Советского Союза. 

Его домом стал Севастополь. Фронтовые раны неумолимы: герой умер в 1983-м, не дожив до шестидесяти. Но осталась память о нем, а подвиг знаменосца нашел отражение на одном из центральных фрагментов севастопольской диорамы. Обыкновенная солдатская судьба – шесть ранений, не считая легких, похоронка и обелиск при жизни. 

Участник Парада Победы 

Николай Кузнецов, крестьянский сын, вологжанин, до войны подростком работал на строительстве Кандалакшской электростанции. А потом расторопный мальчишка-электрик поступил в разведшколу и стал секретным агентом. Еще до войны его внедрили в немецкую военную разведку – абвер. Там его выучили на связиста. Но надолго закрепиться среди врагов ему не удалось. Карьера разведчика выдалась короткой: рискованная операция, ранение – и возвращение к родным. Полтора месяца он провалялся в госпитале, а в августе 1941 года оказался в действующей армии. Сначала – на короткое время – в разведке, а потом – в артиллерии. Теперь навсегда. Не зря этот род войск в годы Великой Отечественной называли «богом войны». 

От артиллерии в каждом бою зависело многое. И от тех, кто врастал в землю возле своих орудий, не смея отступать под вражеским огнем и под напором танковых армад. 23 апреля 1944 года в сражении под Севастополем командир 45-миллиметровки подавил два пулемета противника, открыв путь советской пехоте. В том же бою, обнаружив немецкие танки, он точным попаданием вывел из строя один из них. Кузнецов одним из первых ворвался в город русских моряков и водрузил красное знамя над зданием вокзала. На чердаке засели немцы – и артиллерист едва не попал в плен. Сказались навыки разведчика: притворился мертвым, потом неожиданно дал автоматную очередь и помог штурмовой группе овладеть вокзалом. Недаром после войны Николай Кузнецов стал почетным гражданином Севастополя. 

За годы Великой Отечественной орудийный расчет старшины Кузнецова подбил не менее 11 вражеских танков и уничтожил десятки огневых точек противника. Он особо отличился при штурме Кёнигсберга (ныне Калининград), когда прицельной стрельбой подавил несколько огневых точек врага и уничтожил целый взвод немцев. Войну Кузнецов завершил под Данцигом (теперь Гданьск в Польше). Там гитлеровцы продолжали сопротивление до 13 мая 1945-го – и ему и его товарищам рано было праздновать Победу 9 мая. Зато 24 июня на Параде Победы Герой Советского Союза, кавалер трех орденов Славы Николай Кузнецов шагал в составе сводного батальона, швырявшего фашистские знамена к подножию Мавзолея. И эту честь он заслужил. 

Николаю была суждена долгая жизнь. После войны он избрал мирную профессию, работал на Пестовском лесокомбинате. А в 1985 году снова прошагал по Красной площади – на этот раз участвуя в параде, посвященном 40-летию Великой Победы. Один из четырех воинов Великой Отечественной, награжденных одновременно медалью «Золотая Звезда» и всеми степенями ордена Славы, скончался в 2008-м, на восемьдесят седьмом году жизни. 

«Не жалея жизни» 

В мае 1940 года Иван Говорухин, 20-летний тракторист из колхоза «Красный партизан», ликовал. Его приняли в Красный флот! Служить там мечтал почти каждый молодой человек. Он жил в Челябинской области, в уральской глубинке, – и впервые увидел море в учебном отряде Черноморского флота. Командиры сразу заметили, что Иван на редкость аккуратно обращается с техникой, и зачислили новобранца в телефонисты. Так с первых дней войны и до своего последнего часа Говорухин и прослужил радистом в стрелковых флотских частях. 

Его фронтовой семьей стала морская пехота – гордость и слава Красного флота в годы войны. Морские пехотинцы считали друг друга братьями, сражались за товарищей, пренебрегая опасностью. И им удавалось совершать невозможное. Говорухин участвовал в самых дерзких десантах на Азовском побережье – в таганрогском, мариупольском, осипенковском. Морпехи высаживались на Кинбурнской косе – там, где гренадеры Александра Суворова били турок. Освобождали поселки Александровка, Богоявленское, Широкая Балка. 

В марте 1944 года началась операция по освобождению Николаева. Советское военное командование решило провести отвлекающий маневр: пока основные силы приближались к городу, внимание гитлеровцев должны были переключить на себя десантники. 68 морских пехотинцев, включая проводника – местного рыбака Андрея Андреева, высадились под Николаевом. Командовал десантом старший лейтенант Константин Ольшанский. Как только они прибились к берегу и заняли позиции, матрос Говорухин отбил радиограмму, состоявшую из одного кодового слова – «Меч», что означало: «На месте, начинаем бой». 

Берег контролировали немцы. Морпехи понимали, что помощи не будет, что нужно просто стоять насмерть, по-матросски. Рассчитывать можно было лишь на дальние залпы корабельных пушек, которые по радио искусно направлял Говорухин. Два дня десантники держали оборону, оттягивая на себя немецкие силы. Отбили 18 атак, уничтожили больше 700 врагов. Отряд дал клятву: «Задачу, стоящую перед нами, выполнять до последней капли крови, не жалея жизни». И опять стрельба неприятельских минометов – и новая атака на поредевший отряд. «Веду бой, противник отходит», – радировал Говорухин. И корректировал огонь советских корабельных батарей. Когда в живых осталась только горстка братьев-матросов, Говорухин по рации вызвал огонь на себя: «84.443. Дайте быстрей». 

В тот же день наши вступили в Николаев. Среди воронок и немецких трупов нашли тела героев-десантников. Двенадцать из них – обожженные – остались живыми. Но Говорухин погиб. Похоронили его в братской могиле в Николаеве, за который он сражался, в сквере, который назвали в честь морпехов – сквером 68 Десантников. В апреле 1945-го Ивану Говорухину было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). 

«С девочкой спасенной на руках…» 

А без этого подвига будет неполным любой рассказ о взятии Берлина. Сибиряк Николай Масалов воевал с декабря 1941 года, вместе с 284-й стрелковой дивизией участвовал в Сталинградской битве и форсировании Днепра, освобождал Одессу. Когда пришло время сражаться за германскую столицу, на его гимнастерке поблескивали две скромные солдатские медали – «За оборону Сталинграда» и «За боевые заслуги». 

30 апреля 1945 года гвардии старший сержант, знаменщик полка Николай Масалов в разгар боя на берегу Ландвер-канала услыхал детский крик. «Под мостом я увидел трехлетнюю девочку, сидевшую возле убитой матери. У малышки были светлые, чуть курчавившиеся у лба волосы. Она все теребила мать за поясок и звала: "Муттер, муттер!" Раздумывать тут некогда. Я девочку в охапку – и обратно. А она как заголосит! Я ее на ходу и так и эдак уговариваю: помолчи, мол, а то откроешь меня. Тут и впрямь фашисты начали палить. Спасибо нашим – выручили, открыли огонь со всех стволов», – рассказывал Масалов. Он обнял ее, прикрыл собой – и под пулями пробрался в безопасное место. А потом вернулся в бой. 

Сержант выжил в той огненной круговерти, получил за подвиги в берлинских уличных боях орден Славы 3-й степени. О его героизме написал в мемуарах маршал Василий Чуйков. 

Памятная доска в честь старшего сержанта Трифона Лукьяновича, установленная на здании завода в Минске, где он работал до войны

Но Масалов не был одинок. Схожий подвиг в те же дни совершил минчанин Трифон Андреевич Лукьянович. Его жена и дочери погибли под немецкими бомбами. Отец, мать и сестра были казнены оккупантами за связь с партизанами. Лукьянович сражался в Сталинграде, не раз был ранен, его признавали непригодным к армейской службе, но он всеми правдами и неправдами возвращался на фронт. А в конце апреля 1945-го участвовал в сражениях в западной части Берлина – на Эйзенштрассе, неподалеку от Трептов-парка. Во время боя старший сержант услышал детский плач и бросился через дорогу, в сторону разрушенного дома. 

Писатель, военкор «Правды» Борис Полевой – свидетель подвига – вспоминал: «Потом мы увидели его с ребенком на руках. Он сидел под защитой обломков стены, точно бы обдумывая, как же ему дальше быть. Потом прилег и, держа ребенка, двинулся обратно. Но теперь двигаться по-пластунски ему было трудно. Ноша мешала ползти на локтях. Он то и дело ложился на асфальт и затихал, но, отдохнув, двигался дальше. Теперь он был близко, и видно было, что он весь в поту, волосы, намокнув, лезут в глаза и он не может их даже откинуть, ибо обе руки заняты». 

И тут пуля немецкого снайпера остановила его путь. Девочка крепко вцепилась в мокрую от пота гимнастерку. Лукьянович успел передать ее в чьи-то добрые, теплые руки. Она выжила и на всю жизнь запомнила своего спасителя. А Трифон Андреевич умер через несколько дней. Пуля перебила аорту, ранение оказалось смертельным. Так и не успел он отпраздновать Победу. 

Когда через год после войны скульптор Евгений Вучетич начал работать над памятником Советскому воину со спасенной девочкой на руках, немецкие журналисты захотели разыскать ту берлинку. И всего лишь за одну неделю нашли 200 детей, которых заслонили от пуль воины-освободители только в Берлине! Хрестоматийными стали строки поэта Георгия Рублева: 

И в Берлине в праздничную дату 

Был воздвигнут, чтоб стоять века, 

Памятник Советскому солдату 

С девочкой спасенной на руках. 

И монумент, стоящий в Трептов-парке, напоминает о каждом из тех, кто вел бой на улицах столицы Третьего рейха. А если вдуматься, то и о каждом из бойцов, сражавшихся за Родину с первых дней войны.

Памятник Воину-Освободителю в берлинском Трептов-парке

Фото: LEGON-MEDIA, РИА Новости