Уроки Ильича

Ленин не был случайным явлением в истории России. С этим нужно считаться, не забывая извлекать из прошлого необходимые уроки

145 лет назад – 22 апреля 1870 года – в Симбирске (ныне Ульяновске) родился Владимир Ильич Ульянов. Через три десятилетия он взял псевдоним Ленин, а еще спустя полтора с небольшим десятилетия вошел в историю как создатель первого в мире социалистического государства.

Правда, ради создания социалистического государства Ленин со товарищи довершил разрушение предыдущего извода российской государственности. В полном соответствии с популярным с то время «Интернационалом»:

Весь мир насилья мы разрушимДо основанья, а затемМы наш, мы новый мир построим,Кто был ничем, тот станет всем.

И все-таки большевики именно довершили разрушение старого мира, потому что первые удары по Российской империи (равно как и по последовавшей за ней демократической России Временного правительства) нанесли не они. Это сделала сама правящая элита – сначала империи, а потом и республики. Мировая война была лишь фоном, на котором разворачивалась тогдашняя борьба амбиций и смелых политических проектов.

Действительно, в феврале 1917-го будущие верные ленинцы сидели в тихой европейской гавани, сетуя на то, что настоящая революция в России вряд ли случится при их жизни. Даже готовя Октябрьский переворот, они рассчитывали не столько на собственные силы, сколько на слабость своих оппонентов и грядущую мировую революцию...

Пожалуй, это был самый смелый, самый масштабный, самый гуманный по заявленным целям и один из самых жестоких по применяемым средствам социальный эксперимент за всю историю человечества. В СССР в разных своих вариациях этот проект просуществовал более 70 лет и за это время втянул в свою орбиту огромное количество подражателей на всех континентах земного шара.

Ленин был одновременно и очень жестким, бескомпромиссным догматиком, и, пожалуй, одним из самых гибких политиков своего времени

Такого еще не было: ликвидировать частную собственность, обобществить все, что представляет хотя бы какую-то ценность, заставить большинство трудиться либо на страх, либо на совесть, а меньшинство просто уничтожить в ходе гражданских конфликтов и последующих репрессий.

На это нужна была не просто смелость, а дьявольская уверенность в своей правоте, помноженная на неимоверную волю и готовность ради светлого будущего человечества отправлять в расход свое настоящее – десятки, сотни тысяч соотечественников. И не за что-то конкретное, а часто лишь руководствуясь «классовым чутьем». В этом смысле разрушить «мир насилья» большевикам так и не удалось.

Называя вещи своими именами, стоит признать: увлеченный идеей социального равенства, Ленин не останавливался ни перед какими средствами достижения цели. Это был мощнейший таран, готовый сломать все на своем пути и тащивший на себе груз утопии, которую он намеревался воплотить в жизнь.

Этот груз в конечном счете и свел его в могилу в самом перспективном для политика возрасте – в неполные 54. Но дело его не умерло. «Ленин и теперь живее всех живых», – сказал поэт Владимир Маяковский. И был прав: соратники и последователи создали настоящий культ вождя мирового пролетариата, моральный и политический авторитет которого на протяжении долгих десятилетий продолжал поддерживать претворенную им в жизнь утопию на плаву...

Ленин был одновременно и очень жестким, бескомпромиссным догматиком, и, пожалуй, одним из самых гибких политиков своего времени. В невероятно трудные для партии и в целом для судьбы советского проекта моменты он умел брать на себя ответственность за принятие весьма спорных с точки зрения марксистской идеологии и весьма рискованных с позиции здравого смысла решений. И выигрывал. Недаром в большевистской среде укрепилось убеждение, что Ленин всегда прав.

Он умер, так и не оставив политического наследника. Наоборот, в своем «Письме к съезду» раздал ближайшим соратникам столь неоднозначные характеристики, что ни один из них после его смерти не нашел в себе смелости претендовать на первенство среди равных. Кто знает, что стояло за таким решением: желание предупредить партию о недостатках ее вождей или тайная надежда на возвращение к власти, стремление не дать кому-либо еще занять его – Ленина – место на вершине партийно-государственной пирамиды, пока он жив...

Потом у власти утвердился Иосиф Сталин. Фактически он отказался от ленинской химеры мировой революции и начал строительство социализма «в одной отдельно взятой стране». Ему удалось это сделать. Правда, его социализм оказался не похож на тот, о котором мечтал Ильич. Хотя и тот социализм, о котором мечтал Ильич, в свою очередь, был не похож на социализм, о котором писали Маркс с Энгельсом. Что ж, в политике все они были очень практичными людьми и при этом грезили разными утопиями. Удивляться тут нечему: мечта о социальном рае на земле вообще, похоже, у каждого своя. А уж когда речь заходит о воплощении мечты в жизнь, тут и вовсе, как говорится, «возможны варианты»...

Тот, кто по собственной воле затеял эксперимент над собственной страной, после смерти сам стал объектом весьма неожиданных для среднерусской равнины мемориальных опытов

Разоблачение культа личности Сталина не только не ослабило, но, напротив, укрепило авторитет Ленина. Дети расстрелянных большевиков, немногочисленные выжившие сподвижники Ильича, да и партия в целом нуждались в нем как в единственном оправдании всех тех «ужасов сталинизма», которые стали известны «городу и миру» на XX съезде. Ленин теперь выступал мерилом подлинного, не извращенного Сталиным большевизма – вплоть до того момента, когда всем более или менее стало понятно, что, ставя перед собой и страной разные цели, по методам их достижения Ленин и Сталин были одного поля ягоды.

А потом с телеэкранов стали рассуждать о том, что «Ленин – гриб», показывать пародии на растиражированные советским агитпромом «ленинские» ужимки и жесты, копаться в его личной жизни. В общем, культ Ленина рухнул. Но вскоре рухнула и возведенная им Система...

Теперь о самом Ленине почти не вспоминают. Больше говорят о Мавзолее и время от времени обсуждают варианты перезахоронения тела вождя. Однако стоит ли с этим торопиться?

Языческие по своей сути заклинания о том, что «благополучие России не светит до тех пор, пока на Красной площади лежит непогребенный труп», – скорее проявление неверия в собственные силы, в то, что только ныне живущие – истинные творцы собственного счастья, а также благоденствия и процветания своей страны. Тем более что тело Ленина, равно как и его дело, – давно уже не более чем исторический артефакт.

В соседней Украине война с артефактами прошлого идет полным ходом. Памятники Ленину сносятся один за другим, история переписывается вкривь и вкось. Между тем ни счастья, ни благоденствия эти манипуляции не приносят. Немудрено: расправа над собственным прошлым, какое бы оно ни было, – опаснейшая вещь. И этот урок стоит иметь в виду.

Что же касается Мавзолея, то тело, хранящееся в нем, – это не только исторический артефакт. Это тоже урок: тот, кто по собственной воле затеял эксперимент над собственной страной, после смерти сам стал объектом весьма неожиданных для среднерусской равнины мемориальных опытов. Не будем забывать и об этом.