Разворот Примакова

20 лет назад, 24 марта 1999 года, Евгений Примаков совершил свой, без всякого преувеличения, исторический «разворот над Атлантикой»

Это было сделано в знак протеста против начала натовских бомбардировок Югославии. Направлявшийся с официальным визитом в США Евгений Примаков принял решение возвращаться в Москву…

В определенном смысле с этого события и начался разворот нашей страны к более независимой, к более самостоятельной внешней политике, в основе которой лежит защита наших национальных интересов, а не попытки подстроиться под интересы других глобальных игроков.

Напомню предысторию этого разворота. В тот момент продолжалась эскалация застарелого межнационального конфликта в Югославии. На протяжении длительного времени Москва прилагала все усилия для того, чтобы удержать враждующие стороны от насилия в отношении друг друга, а Вашингтон – от силовых акций в отношении Белграда, который, по мнению США, должен был в одностороннем порядке нести ответственность за все, что происходило в Югославии.

Еще накануне вылета Примакова стала поступать информация из Вашингтона о возможности нанесения американцами бомбового удара по Югославии. Такой шаг был прямым нарушением норм международного права, однако с каждым днем становилось понятнее, что для администрации Билла Клинтона это не будет помехой.

Тем не менее надежда умирает последней, и поэтому в Москве было принято решение лететь на переговоры. Когда после дозаправки в ирландском аэропорту Шеннон лайнер взял курс на Вашингтон, вице-президент США Альберт Гор позвонил Примакову прямо на борт самолета и проинформировал его о том, что удар по Белграду состоится в самое ближайшее время.

Сам Евгений Максимович так описывал эту ситуацию. Гор сообщил: «Дипломатические усилия не дали результата, и наша подготовка к удару движется вперед без остановки». В ответ Примаков заявил: «Считаю, что вы делаете огромную ошибку. Причем это касается не только наших отношений. Это не даст никаких позитивных результатов вообще. Нам все равно придется искать политическое решение проблем». В условиях, когда американская сторона прямо объявляла о том, что удары по Югославии неминуемы, глава российского правительства сказал: «Я, разумеется, прилететь в Вашингтон не могу».

После этого разговора он вызвал командира корабля и предложил ему менять курс. Самолет развернулся. Затем Примаков попросил соединить его по телефону с Борисом Ельциным, рассказал ему обо всем. Примаков вспоминал: «Президент отреагировал однозначно: "Принятое решение одобряю". Получив мой утвердительный ответ на вопрос, хватит ли керосина для самолета на обратный путь, добавил: "До встречи"».

Новость о демарше Примакова тут же облетела все мировые СМИ. Понятно почему. Это была не просто отмена официального визита главы правительства. После распада СССР мало кто мог позволить себе так вести дела с американцами.

Я помню, что в тот период на Примакова посыпались многочисленные обвинения со стороны ультралиберальных критиков, всерьез писавших о том, что он чуть ли не главный носитель антиамериканизма среди российской политической элиты. Это были совершенно беспочвенные обвинения. Евгений Максимович никогда не был антиамериканистом, он прекрасно понимал, что Россия должна сотрудничать по всем азимутам, быть в диалоге со всеми странами мира, и прежде всего с таким влиятельным партнером, как США. Он неоднократно заявлял, что без Соединенных Штатов невозможно решать вопросы сохранения стратегической стабильности, всерьез противостоять глобальным угрозам, таким как, например, международный терроризм, трудно развивать отечественный высокотехнологичный сектор.

Вместе с тем еще в начале 1990-х Примаков писал и говорил о том, что стратегическая независимость России, ее способность принимать самостоятельные решения по важнейшим вопросам мировой политики являются базовыми составляющими ее национальной идентичности. И отступление от этого принципа не допустимо ни при каких условиях.

Уже потом в одном из интервью сам Примаков сказал, что не видит ничего героического в своем поступке, что на его месте так должен был поступить любой премьер-министр России – «любой нормальный премьер-министр», добавил он. Мне кажется, «нормальный» в этом контексте – ключевое слово.

Евгений Максимович Примаков сыграл огромную роль и в изменении политического климата в нашей стране, и в изменении нашей национальной психологии – с ощущения слабости, свойственного России особенно в первые годы после распада СССР, до понимания того, что мы есть и будем одной из великих мировых держав. И «разворот над Атлантикой» как раз из тех знаковых поступков, которые существенным образом повлияли на эту трансформацию.