Юбилеи вождей

«Нам враждебны златые кумиры», – пелось в популярной революционной песне. Однако сразу после революции новая власть стала создавать собственных кумиров. И чаще всего ими становились те, кто в этот момент возглавлял государство

Владимир Ленин на трибуне 1 мая 1920 года. Худ. И.И. Бродский. 1927 год (Фото: FINE ART IMAGES / LEGION-MEDIA)

Первым в советской истории юбилеем стало 50-летие Владимира Ленина, которое отмечалось 22 апреля 1920 года. В стране еще шла Гражданская война, свирепствовали голод и эпидемии, экономика переживала коллапс. Неудивительно, что в этих условиях про юбилей вспомнили только в последний момент.

Шапка для вождя

Правда, Ленина уже давно славили в газетах, его именем называли улицы, а кое-где даже ставили памятники. Узнав об этом, Ильич, согласно мемуарам его секретаря Владимира Бонч-Бруевича, «пришел в ужас» и велел пресечь поток восхвалений. Потому и юбилей его отмечался подчеркнуто скромно: жившие в Кремле большевики собрались на аскетичное застолье, где главным деликатесом стала принесенная Иосифом Сталиным бутылка грузинского вина. Единственный подарок юбиляру преподнесла жена Надежда Крупская – это была меховая шапка с наушниками для охоты.

На следующий день, 23 апреля, Ленин, как обычно, работал с документами, провел заседание Совнаркома, а вечером посетил собрание в Московском комитете партии, устроенное в его честь, где в кратком выступлении поблагодарил товарищей за то, что его «избавили от выслушивания юбилейных речей». Впрочем, скромность не помешала ему утвердить в печать книгу «Ко дню пятидесятилетия со дня рождения Владимира Ильича Ульянова (Ленина)», подготовленную агитпропом ЦК и полную славословий в его адрес. Одним из ее авторов был Максим Горький, чьи похвалы старому другу оказались довольно своеобразными. «Я знаю Ленина, когда он играл в карты в "тётку", любил игру и хохотал так, как умеет только он один. В эти моменты не было у него ничего такого, чему мог бы удивляться весь мир. <…> И вдруг мы видим такую фигуру, глядя на которую, уверяю вас, хотя я и не трусливого десятка, но мне становится жутко. Делается страшно от вида этого великого человека, который на нашей планете вертит рычагом истории так, как этого ему хочется», – признавался пролетарский писатель.

Вскоре он развил тему в журнале «Коммунистический Интернационал», где назвал Ленина «гильотиной, которая мыслит». А заодно заявил: «Я снова пою славу священному безумству храбрых. Из них же Владимир Ленин – первый и самый безумный». Эти высказывания были раскритикованы и вымараны из всех изданий Горького: советская цензура набирала силу. Ей оказалась куда милее книжка о Ленине видного партийца Владимира Невского, изданная в том же 1920 году тиражом 200 тыс. экземпляров и густо насыщенная апологетикой. Тот же Невский выступил с инициативой повсеместного создания «ленинских комнат», где изучались бы жизнь и идеи вождя. В стихах Ленина славили Демьян Бедный и Владимир Маяковский.

Уже тогда складывался канон ленинского «жития»: авторы почти всех публикаций подчеркивали близость вождя к народу и писали, что его отец происходил из крестьян, умалчивая при этом о высокой должности Ильи Николаевича Ульянова и выслуженном им потомственном дворянстве. Молчали и о матери с ее инородческими корнями, стремясь представить Ленина «простым русским человеком», понятным всем. Пресса юбилейной поры заполнена восторженными отзывами трудящихся о вожде. Так, газета «Беднота» поместила воспоминания одного крестьянина, который, узнав про Декрет о земле, воскликнул: «Как волшебник этот Ленин! Была земля у помещиков, теперь – наша». А крестьянка, побывавшая у Ильича в Кремле, восхищалась: «И так он был все время приветлив, так внимателен, что и выразить нельзя. Отец родной – и только!»

Читая подобные отзывы, Ленин, должно быть, недовольно хмурился, но делать было нечего: товарищи убеждали, что его воспевание полезно для провозглашения социализма, для утверждения новой власти. Так и повелось: каждый новый вождь обзаводился собственным культом, процветавшим благодаря усилиям налаженной машины пропаганды.

От горы до зернышка

Особенно пышно расцвел культ Сталина, юбилеи которого начиная с 50-летия отмечались как общенародный праздник – с потоком речей, поздравлений и подарков. Вершиной торжеств стало 70-летие генералиссимуса в декабре 1949 года, когда Сталин был уже вождем не только советского народа, но и всего социалистического лагеря, охватившего пятую часть земного шара (накануне коммунисты захватили власть в Китае).

В преддверии великой даты, 2 декабря, был создан Комитет по разработке и организации мероприятий, связанных с 70-летием Сталина, куда вошли руководители партии, передовики производства, писатели, режиссеры и спортсмены. На очередном заседании 17 декабря председатель комитета, лидер профсоюзов Николай Шверник огласил список намеченных мер. Предлагалось устроить в день юбилея торжественное заседание в Большом театре, объявить там о создании международных Сталинских премий (союзные уже были учреждены в 1939 году) и присудить первую из них самому Сталину, наградив его заодно орденом Ленина (справедливости ради надо сказать, что вождь от премии своего имени отказался).

Сцена Большого театра в день торжественного заседания по случаю 70-летия Иосифа Сталина. 21 декабря 1949 года

Поток славословий день ото дня нарастал. Каждое министерство, предприятие, институт стремились почтить вождя какой-нибудь небывалой наградой. Союз советских архитекторов, например, выдвинул целый ряд предложений, включая прокладку через центр Москвы грандиозного проспекта имени Сталина и увенчание нового здания МГУ громадной скульптурой великого генералиссимуса. Московский архитектурный институт ратовал за объявление дня рождения вождя всенародным праздничным днем и за строительство в Москве Дворца жизнедеятельности товарища Сталина, а в столицах республик – дворцов социалистической культуры имени товарища Сталина. Архитекторы явно надеялись на выгодные заказы, но их поспешную инициативу пресек сам вождь с вердиктом: «Нецелесообразно». Не одобрил он и «сюрприз» Госиздата, решившего выпустить сборник стихотворений юного Иосифа Джугашвили. По слухам, автором этой идеи был Лаврентий Берия. Переводы стихов заказали таким выдающимся поэтам, как Борис Пастернак и Арсений Тарковский, но проект был остановлен. Должно быть, Сталин вполне справедливо счел свои вирши наивными и далекими от совершенства.

21 декабря 1949 года в Большом театре состоялся намеченный торжественный вечер, на котором под большим портретом Сталина его славили руководители СССР, братских стран и партий (всего выступило 35 человек). Юбиляра поздравило большинство мировых лидеров – среди немногих промолчавших был президент США Гарри Трумэн.

Поздравления Сталина в день его 70-летия

Газеты в эти дни писали только о юбилее. Вот, например, «Московский комсомолец»: «Государственное музыкальное издательство к 70-летию со дня рождения тов. Сталина выпустило много песен, посвященных великому вождю и учителю. В свет вышли "Кантата о Сталине" А. Александрова, "Песни о Сталине" М. Блантера, "Нас воля Сталина свела" В. Мурадели, "Казачья дума о Сталине" Е. Колесникова, "Величальная Сталину" В. Захарова. Изданы также русские, украинские, казахские, таджикские, мордовские и др. народные песни о тов. Сталине». Или: «Состоялся агитпоход лыжников столицы. На груди у спортсменов яркие плакаты со словами: "Слава родному Сталину!", "Да здравствует тов. Сталин!"». Не отставали музеи: «В Третьяковской галерее открылась выставка "Иосиф Виссарионович Сталин в изобразительном искусстве". На ней представлено около 200 произведений живописи, графики и скульптуры». И наконец: «Необычный подарок из Индии: письмо, начертанное на обыкновенном зернышке риса…»

Это зернышко было самым маленьким из тысяч подарков, поступавших со всех концов страны и мира. Наиболее впечатляющие из них выставили в ГМИИ имени А.С. Пушкина и Музее революции, который планировалось превратить в Музей подарков Сталину. Об этой выставке статью в «Правде» опубликовал Борис Полевой, автор «Повести о настоящем человеке». Он рассказал о трубке, вырезанной из обломка немецкого самолета матросами, защищавшими Сталинград. О головном уборе из перьев, присланном Сталину американскими индейцами. О роскошном письменном приборе из малахита – подарке уральских комсомольцев. Мать, у которой фашисты расстреляли дочку, прислала шапочку – единственное, что осталось у нее в память о ребенке. А французские коммунисты – куст вереска с могилы погибшего партизана.

Были и совсем уж грандиозные подарки: высочайшие горные вершины Чехословакии и Болгарии получили имя Сталина (с главной вершиной СССР на Памире это произошло еще в 1933 году, накануне 55-летия генсека). Прежние имена им вернули после ХХ съезда КПСС, когда культ Сталина был развенчан с высокой трибуны. Вскоре с глаз долой были убраны и статуи бывшего вождя, и изображавшие его картины, и подарки, напоминавшие о самом пышном в советской истории юбилее.

Юбилей между визитами

Куда скромнее в апреле 1964 года отмечался юбилей следующего лидера партии – Никиты Хрущева, выступавшего за возврат к «ленинским нормам», включая демонстративную скромность и простоту в общении с народом. Несмотря на это, его портреты и высказывания украшали газеты, общественные здания, школьные учебники, был снят документальный фильм «Наш дорогой Никита Сергеевич». Пресса восхваляла смелые инициативы Хрущева, в том числе повсеместное внедрение кукурузы, с неумеренным восторгом описывала его многочисленные международные визиты. Накануне юбилея, в марте, первый секретарь ЦК КПСС побывал в Венгрии, а в мае отправился в Египет на открытие Асуанской плотины, построенной советскими специалистами. Всего он провел за границей ровно половину из девяти месяцев этого года, за что позже был подвергнут суровой критике.

Празднование 70-летия первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева. 17 апреля 1964 года

В промежутке между визитами, 17 апреля, он и отпраздновал свое 70-летие. В этот день газета «Известия», которой руководил его зять Алексей Аджубей, вышла с большим портретом юбиляра и сообщением о присуждении ему звания Героя Советского Союза. Уже в девять утра члены Президиума ЦК явились в особняк Хрущева на Ленинских горах с поздравлениями – такие домашние визиты были нововведением, подчеркивавшим демократизм нового лидера. Перед этим охранники доставили подарок – огромный телевизор с табличкой: «От ваших товарищей по работе в ЦК и Совете министров». В столовой гости немного выпили и быстро разошлись – к огорчению благодушно настроенного хозяина. Он понятия не имел, что большинство прибывших участвуют в заговоре против него.

Позже началась официальная часть празднования: в Екатерининском зале Большого Кремлевского дворца Хрущеву торжественно прикололи к пиджаку «Золотую Звезду» Героя. Там же представители братских стран вручили ему свои высокие награды. В 16 часов в Георгиевском зале состоялся парадный обед, на котором присутствовали руководители партии, зарубежные гости и дипломаты. Первым поднял бокал за виновника торжества Анастас Микоян, пожелавший ему кавказского долголетия. Градус поздравлений нарастал вместе с градусом выпитого, а глава украинских коммунистов Петр Шелест даже провозгласил тост за «вождя партии» (этот титул после смерти Сталина негласно находился под запретом, но довольный Хрущев, казалось, ничего не заметил).

Юбиляра поздравили руководители большинства стран: телеграмма пришла и от китайского «великого кормчего» Мао Цзэдуна, отношения с которым давно испортились. Из Гаваны прислал поздравления недавно побывавший в Москве Фидель Кастро. Однако не было ни пышных подарков, ни памятников, ни переименования городов и гор. Разве что Политиздат выпустил к юбилею восьмой том собрания речей, статей и интервью Хрущева под названием «Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства».

Сельское хозяйство, в котором нарастали трудности, волновало советского лидера куда больше, чем расстановка сил в партийной элите, что и стало его роковым просчетом. 14 октября 1964 года находящегося на отдыхе в Пицунде Хрущева срочно вызвали в Москву: соратники собрали внеочередной Пленум ЦК и отправили вождя в отставку. «Дорогого Никиту Сергеевича» особенно усердно смешивали с грязью те, кто неумеренно хвалил его в день юбилея.

Чудесный писатель

Новый вождь Леонид Брежнев поначалу не отличался любовью к юбилеям, зато быстро проявил свою страсть к наградам. По случаю 70-летия в 1976 году ему была вручена очередная, уже вторая «Золотая Звезда» Героя Советского Союза. Во многих речах в тот день подчеркивался его полководческий талант, проявленный во время войны, хотя он занимал тогда довольно скромную должность и никаких операций не планировал. Военные и трудовые подвиги генсека были описаны в книгах, сочиненных от его имени группой журналистов, и в 1980-м Брежневу даже присудили Ленинскую премию по литературе.

Четвертую звезду Героя (столько же было лишь у маршала Георгия Жукова) генсек получил в декабре 1981 года в связи с 75-летием. Это был последний пышный юбилей советской эпохи, хотя его масштабы ограничились Кремлем. Остальная страна откровенно иронизировала над дряхлым лидером, чье здоровье быстро ухудшалось. Чтобы не утомлять юбиляра, руководители партий Болгарии, Венгрии, ГДР, Монголии, Румынии и Чехословакии выстроились перед ним в шеренгу и не прикрепляли ордена и медали к его пиджаку, а просто вручали их ему в коробочках. Брежнев и так уже с трудом выдерживал вес наград, которых у него было около 200. Конечно, он носил только самые почетные из них. К 75-летию специально для него придумали еще одну награду – почетный знак «50 лет пребывания в КПСС».

Награждение генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда» в связи с 75-летием со дня рождения. 18 декабря 1981 года (Фото: РИА Новости)

Как водится, юбиляра поздравили руководители зарубежных государств – но не всех. В 1979 году СССР ввел войска в Афганистан, и некоторые западные лидеры предпочли отказаться от поздравлений. Как, например, «железная леди» Маргарет Тэтчер. Британский МИД пытался переубедить ее, ссылаясь на дипломатический протокол, но она была непреклонна: «Я совершенно не считаю, что мы должны посылать ему поздравление». Не поздравил Брежнева и председатель ЦК Компартии Китая Ху Яобан, а президент США Рональд Рейган ограничился сухим двухстрочным приветствием. Вкладом Запада в юбилейные торжества стали передачи нацеленных на СССР радиоголосов, где наперебой рассказывали анекдоты о Брежневе.

По иронии судьбы именно в декабрьском номере 1981 года ленинградский журнал «Аврора» опубликовал небольшой рассказ детского писателя Виктора Голявкина «Юбилейная речь», притом как раз на 75-й странице. Он начинался так: «Трудно представить себе, что этот чудесный писатель жив. Не верится, что он ходит по улицам вместе с нами. Кажется, будто он умер. Ведь он написал столько книг! Любой человек, написав столько книг, давно бы лежал в могиле. Но этот – поистине не человек! Он живет и не думает умирать, к всеобщему удивлению». Словно в довершение издевательства в начале журнала был помещен цветной портрет Брежнева со словами о его юбилее. Напрасно редакция потом оправдывалась, утверждая, что рассказ (точнее, маленькая юмореска) был сдан в печать еще полгода назад и попал в юбилейный номер случайно. Главного редактора Глеба Горышина и его заместителей с треском уволили, а перед Голявкиным надолго закрыли двери издательств. Ходили слухи, что за публикацией рассказа стоял кто-то из членов Политбюро, претендентов на власть после скорой смерти престарелого генсека.

Впрочем, и без этого последний юбилей доживавшего свой век Брежнева не мог не обернуться горькой пародией на советские парадные торжества, искажающей и обессмысливающей саму их суть.