Рожденная революцией

Сто лет назад была создана ВЧК – Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. «Карающий меч революции» появился на свет через шесть недель после взятия большевиками власти в обстановке острого политического и социально-экономического кризиса

Фото: РИА Новости

Декрет о создании ВЧК был подписан 7 (20) декабря 1917 года. Инициатором ее основания выступил председатель Совета народных комиссаров (СНК) Владимир Ленин. На важнейший, как потом оказалось, в государственной иерархии пост председателя ВЧК был назначен Феликс Дзержинский. В тот же день Ленин написал записку Дзержинскому. В ней говорилось:

«Буржуазия, помещики и все богатые классы напрягают отчаянные усилия для подрыва революции, которая должна обеспечить интересы рабочих, трудящихся и эксплуатируемых масс.

Буржуазия идет на злейшие преступления, подкупая отбросы общества и опустившиеся элементы, спаивая их для целей погромов. Сторонники буржуазии, особенно из высших служащих, из банковых чиновников и т. п., саботируют работу, организуют стачки, чтобы подорвать правительство в его мерах, направленных к осуществлению социалистических преобразований. Доходит дело даже до саботажа продовольственной работы, грозящего голодом миллионам людей.

Необходимы экстренные меры борьбы с контрреволюционерами и саботажниками».

К этой борьбе Железный Феликс был готов. Орган, который он возглавил, он сам же и назвал «карающим мечом революции».

Щит и меч – главные символы советских органов госбезопасности (Фото: Legion-Media)

Анархия вместо свободы

Временное правительство, управлявшее Россией в течение восьми месяцев, не смогло решить ни одной из стоявших перед страной проблем. Своей бездарной политикой оно лишь обострило их, наплодив много новых. Например, с санкции февралистов весной 1917-го на свободу из тюрем вышли не только осужденные по политическим статьям, но и уголовники. Так как полиция была Временным правительством ликвидирована, последствия этого решения не заставили себя ждать.

Петроград к октябрю 1917 года, как отмечает историк Анджей Иконников-Галицкий, «оказался в кольце криминальных анклавов». «Гавань, Семенцы, Лиговка, Голодай, Полюстрово, дальние углы Песков превратились в уголовные княжества, где царствовали воровские законы и куда жалкая городская милиция боялась сунуться, – уточняет он. – Пышным цветом расцвели два рода преступлений: уличные ограбления и налеты на квартиры. Граждан грабили и раздевали среди белого дня, в переулках и подворотнях. Это делалось спокойно и деловито, в двух шагах от проспектов и площадей, на которых кипели митинги, реяли флаги и транспаранты и где всевозможные ораторы – министры, комиссары, лидеры партий – разыгрывали из себя Маратов и Дантонов, до хрипоты кричали о свободе, равенстве, братстве, призывали грудью встать на защиту революции».

Рост цен, наблюдавшийся и до Февраля, лишь ускорился. С прилавков стали исчезать товары первой необходимости. Жители Челябинска столкнулись с дефицитом продовольствия и «ситцевой» проблемой. «Целыми днями люди стоят и ждут своей очереди. Уходят от рабочего верстака, от малых детей, чтобы получить свой фунт сахара или несколько аршин ситца. Простоявшим пять-шесть часов, им большей частью объявляют, что товара больше нет», – писала 2 (15) июля 1917 года газета «Союзная мысль».

Расцвела спекуляция. Транспорт работал с перебоями. Деградировали коммунальное хозяйство и сфера обслуживания населения. В Оренбурге содержатель Александровских бань, оштрафованный за произвольное повышение расценок на банные услуги, вообще закрыл свое заведение. На вопрос о причинах принятого решения он ответил резко и лаконично: «Закрыто, и нечего разговаривать».

Подлинным бедствием, затронувшим многие города страны, стали погромы винных складов. Дело в том, что в наследство от императорской России Временное правительство получило государственные запасы спиртного. Что с ними делать, ни премьер-министр князь Георгий Львов, ни сменивший его на этом посту «заложник демократии» Александр Керенский так и не придумали. А для местных властей находившиеся на их территории запасы спиртного являлись перманентной головной болью. В Екатеринбурге накануне выборов в Городскую думу опасавшиеся погрома винных складов власти решились на спуск в пруд 9 тыс. ведер спирта. Но избавиться от него не удалось: спирт плавал поверх льда и к пруду началось «паломничество» горожан и солдат. Очевидец свидетельствовал: «Солдаты, ругаясь, толкая друг друга, бросались на лед, к краю проруби, и с радостью лакали из нее разбавленный водой спирт, не обращая внимания ни на грязь, что текла в ту же прорубь, ни на навоз, окружающий ее. Лед не выдержал – провалился, и все лакающие погрузились в холодную воду. Но – счастье их – вода была мелка. Отдуваясь, хохоча, солдаты вылезали на лед и снова начинали пить. Пили до одурения, до "положения риз". Многих тут же у проруби рвало, и рвотная пакость плавала в проруби, но "алчущие", не смущаясь этим, отмахивали ее рукой и пили».

Погром винного склада. Худ. И.А. Владимиров. 1919 год (Фото: FAI/Legion-Media)

Впоследствии большевики были вынуждены пресекать пьяную вакханалию, применяя оружие. Вот как описала драматические события в Костроме местная газета «Северный рабочий»:

«В четвертом часу дня 12 декабря в казенный винный склад ворвалась толпа человек в пятьдесят-шестьдесят. Этой толпе удалось расхитить незначительное количество главным образом денатурированного спирта, но затем она стоявшим на складе караулом была разогнана. <…>

Ко времени прибытия на склад роты общественной безопасности к складу вновь собралась толпа, численностью уже более тысячи, в которой стали видны и солдатские шинели. После нескольких залпов роты общественной безопасности в воздух толпа на время рассеялась, но затем опять несколько раз собиралась, все увеличиваясь. Окончательно толпу удалось разогнать только уже поздно вечером с прибытием к складу Красной гвардии. <…>

Чтобы предупредить разгром склада на заводе Третьякова, весь спирт со склада ночью был выпущен в Волгу».

Саботаж и контрреволюция

Осенью 1917-го государственный организм бывшей Российской империи распадался на части. В условиях нараставшего политического и острого социально-экономического кризиса усилились сепаратистские тенденции. «Русская жизнь разваливалась, и надвигался хаос», – с болью констатировал в октябрьские дни архиепископ Волынский Евлогий (Георгиевский).

Взяв власть, ленинский Совнарком не только унаследовал не решенные «временными» правителями проблемы, но и сразу же столкнулся с противоборством со стороны многочисленных политических противников, а также с саботажем банковских служащих, чиновников министерств, сотрудников крупных общественных и коммерческих организаций. Банки отказывались финансировать советское правительство, чиновники выводили из министерств казенные средства и прекращали работу. Многие из служащих, не приняв Октябрьского переворота, были уверены в недолговечности власти большевиков. По их мнению, главенство в министерствах должно было перейти к министрам, преемственным Временному правительству или входящим в многопартийную коалицию. В любом случае, думали они, скоро будет созвано Учредительное собрание, которое и сформирует законное правительство.

Историк Сергей Леонов пишет: «В Петрограде, по неполным данным, бастовало примерно 10 тыс. банковских, 20 тыс. конторских, 11 тыс. почтово-телеграфных служащих. Из 1600 работников Почтамта в забастовке участвовало 1520 (95%), из 1000 сотрудников Центрального телеграфа – свыше 990 человек (более 99%). Забастовку служащих пытались координировать Комитет спасения Родины и революции, подпольное Временное правительство, Союз союзов служащих государственных учреждений…» 6 (19) декабря 1917 года большевистская «Правда» признала, что саботаж чиновничества является не менее острым оружием, чем штык или сабля.

Церемония награждения отряда особого назначения при коллегии ВЧК – ОГПУ. Москва, 1920-е годы (Фото: East news)

Главная угроза новой власти исходила от ее политических противников. Церемониться со своими врагами большевики не собирались. Важнейшая роль в борьбе с контрреволюцией и саботажем отводилась учрежденной при Совете народных комиссаров ВЧК. Член коллегии ВЧК Мартын Лацис писал: «Надо было бить тех, кто нас бьет. Больше того, надо было предупредить возможное выступление контрреволюционеров, чтобы сохранить жизнь наших товарищей и аппарат советской власти. Поэтому отрицать необходимость специального органа для борьбы с контрреволюцией могут только фарисеи или тупоголовые».

Выступая на заседании СНК, Дзержинский обозначил направления, на которых в первую очередь должна была сосредоточиться комиссия в своей деятельности, – «печать, саботаж, кадеты, правые эсеры». Вечером 7 (20) декабря 1917-го состоялось первое, организационное заседание коллегии ВЧК. На нем были сформулированы следующие задачи комиссии: «Пресекать в корне все контрреволюционные и саботажные дела и попытки к ним по всей России; предавать суду Революционного трибунала контрреволюционеров и саботажников, выработать меры борьбы с ними и беспощадно проводить их в жизнь. <…> Комиссия должна наблюдать за печатью и контрреволюционными партиями, саботирующими чиновниками и прочими преступниками, проникающими в советские организации…»

Права и полномочия ВЧК быстро росли. «ВЧК – Часовой Революции, единственный в человеческой истории карательный орган, совместивший в одних руках: слежку, арест, следствие, прокуратуру, суд и исполнение решения», – заметил в книге «Архипелаг ГУЛАГ» писатель Александр Солженицын.

С февраля 1918 года на основании декрета СНК «Социалистическое отечество в опасности!» чекисты получили широкие полномочия, базировавшиеся на их праве без суда и следствия применять высшую меру наказания. Восьмой пункт декрета гласил: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».

23 февраля ВЧК направила во все Советы радиотелеграмму с рекомендацией немедленно организовать в районах чрезвычайные комиссии, если они еще не были созданы. 12 июня 1918 года I Всероссийская конференция ЧК приняла «Основные положения об организации чрезвычайных комиссий». К концу этого года было образовано 365 уездных чрезвычайных комиссий. ВЧК стала универсальным и мощным инструментом укрепления власти большевиков, что позволило Лацису заявить: «Нет такой области, куда не должна вмешиваться ЧК». Вместе с тем он откровенно признал: «ЧК – это не следственная коллегия и не суд… это – боевой орган партии будущего, партии коммунистической. Она уничтожает без суда или изолирует от общества, заключая в концлагерь. Что слово – то закон».

На практике чекисты прибегали к самым разным методам, включая и явно незаконные. В 1918 году чрезвычайные комиссии комплектовались в авральном порядке. В результате в них оказалось немало случайных людей, в том числе и с уголовным прошлым. Случалось, что сотрудники ЧК арестовывали и содержали в тюрьмах абсолютно невиновных, занимались вымогательством. На допросах в подвалах чрезвычаек применялись пытки, шантаж и издевательства.

С особым рвением и усердием в условиях разгоравшейся Гражданской войны чекисты боролись с контрреволюцией. Правда, методы спецслужб политических противников советской власти также не отличались гуманизмом. И те и другие понимали: война идет не на жизнь, а на смерть. Отступать было некуда…

Олег Назаров, доктор исторических наук