Московские реновации XIX века

Мощный импульс для основательной модернизации «второй столицы» дал московский пожар 1812 года. В начале XIX века Москва была преимущественно деревянной, потому и последствия пожара оказались настолько опустошительными. По разным оценкам, сгорело до 80% городской недвижимости – и роскошные барские особняки, и утлые лачуги бедняков

Москва. Лубянская площадь. Худ. Д. Бишбуа. Литография, акварель. 1846 год (Фото предоставлено М. Золотаревым)

«Пожар способствовал ей много к украшенью»

После пожара Москву следовало отстраивать заново. Не восстанавливать, а именно создавать новый город, для чего 5 мая 1813 года и была созвана по указанию императора Александра I специальная Комиссия для строений Москвы под председательством генерал-губернатора Федора Ростопчина. Полномочия ее были огромны. Именно этой комиссии и предстояло «способствовать украшенью» города. Для этого Москве была дана беспроцентная ссуда на пять лет в размере 5 млн рублей.

В комиссии работали лучшие зодчие: Осип Бове, Василий Стасов, Доменико Жилярди и другие. Их целью было составление подробного плана городской застройки, определяющего все – вплоть до цвета фасадов зданий; в их задачи входило «сочинение планов и фасадов на произведение обывательских строений и надзор за прочностию при постройке оных; наблюдение за производством строений в точности по прожектированным линиям, а также выданным планам и фасадам; смотрение за добротою материалов, к построению нужных, и выделкою по данной форме кирпича как на казенных, так и на партикулярных заводах».Доставка камня для мощения улиц обошлась городскому бюджету в минимальную сумму: крестьян, поставлявших свой товар в Москву на продажу, обязали привозить в город по одному булыжникуК делу подошли серьезно и по-государственному, наладив производство типовых дверей и оконных рам, декоративной лепнины, стандартных кирпичей. Так и возникла ампирная Москва – та, в которой разворачивается действие «Горя от ума» и «Евгения Онегина».

К концу 1810-х постепенно отстроили и Московский университет на Моховой, и Благородное собрание в Охотном Ряду, и многочисленные усадьбы и дворцы. А вот одним из первых восстановленных после пожара 1812 года зданий стал Пашков дом.

В 1818-м в Первопрестольную пожаловал прусский король Фридрих Вильгельм III с сыновьями, пожелавший осмотреть город с самой высокой точки. Таковой на тот момент оказался бельведер Пашкова дома. Здесь и произошла пронзительная по своему содержанию сцена, которую вспоминал генерал Павел Киселёв: «Я провел их [короля и его сыновей. – А. В.] на Пашкову вышку – бельведер – в доме на Моховой, принадлежавшем тогда Пашкову, а ныне занимаемом Румянцевским музеем. Только что мы вылезли туда и окинули взглядом этот ряд погорелых улиц и домов, как, к величайшему моему удивлению, старый король, этот деревянный человек, как его называли, стал на колени, приказав и сыновьям сделать то же. Отдав Москве три земных поклона, он со слезами на глазах несколько раз повторил: "Вот она, наша спасительница". Так прусский король выразил признательность Москве и России за спасение от наполеоновского нашествия».

Москва. Лубянская площадь. 1911 год (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Неутомимый Бове

Главенствующая роль в создании облика послепожарной Москвы на основе утвержденного в 1817 году генерального плана, по которому весь город должен был стать своеобразным памятником Отечественной войне 1812 года, принадлежала Осипу Бове. Архитектор «по фасадической части», он отвечал за восстановление центра, в том числе Тверской, Арбата, Пресни. Неутомимый труженик, Бове создал ряд блестящих архитектурных ансамблей, один из которых – Театральная площадь с ее Большим и Малым театрами – стал визитной карточкой города.

Еще в 1817 году, к пятилетнему юбилею изгнания французов, был возведен Манеж по проекту Августина Бетанкура. В 1824-м Бове взялся за его перестройку. Работая над обновлением Манежа, он предложил решение декоративного скульптурного убранства фасада здания в античных мотивах: детали военного снаряжения римских легионеров призваны были символизировать победу.Электрический свет пришел в Москву в 1883 году, когда на Берсеневской набережной была открыта первая электростанцияИзящной составляющей образовавшегося на Манежной площади архитектурного ансамбля стали Кремлевские сады, проект которых Бове разработал в 1820–1823 годах. Сады разбили на месте заключенной под землю реки Неглинки, что текла через весь центр Москвы – от современной улицы с таким же названием через Театральную площадь. А ведь Неглинка могла бы и не быть спрятанной: предполагалось, что она даст свою воду для наполнения прудов, кои должны были украсить сады. Указ императора предусматривал обустройство Верхнего, Среднего и Нижнего садов. Верхний сад известен гротом «Руины», или Итальянским гротом, хранящим память о событиях 1812 года: его стены выложены камнями, найденными на пепелищах города. Уже после смерти Александра I, в 1856-м, Кремлевские сады получили новое название, под которым мы знаем их и сегодня. Здесь появился большой, объединенный Александровский сад.

Отстраивалось Бульварное кольцо, Садовое, привели в порядок полицейскую границу Москвы – Камер-Коллежский вал, на заставах которого были устроены площади с кордегардиями (караульными помещениями). Но главное, конечно, это центр города, новые здания которого генерал-губернатор Александр Тормасов, сменивший Федора Ростопчина, поспешил продемонстрировать царю, посетившему Белокаменную в августе 1816 года. Увиденное поразило Александра I: «Храмы, дворцы, памятники, дома – все казалось обновленным». Москва обрадовала императора «возникающим из развалин и пепла своим величием». Он увидел обновленный Английский клуб, дворец генерал-губернатора на Тверской улице.

Впрочем, показать начальству товар лицом у нас умеют. Вряд ли императорский кортеж отклонялся от привычной траектории движения: Петровский путевой дворец – Тверская улица – Кремль. Тверская издавна известна как царская улица, а потому и восстанавливалась в первую очередь.

Архитектор Осип Бове. Неизвестный художник. 1820-е годы (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Заботами Дмитрия Голицына

Это было лишь началом большой работы. Создать современный европейский город – такую задачу Александр I поставил в 1820 году перед новым московским генерал-губернатором князем Дмитрием Голицыным (1771–1844), героем Бородинской битвы, энергичным и амбициозным военачальником.

Жить москвичам уже было где, и потому особой заботой князя стало повышение уровня жизни, в частности развитие медицинских учреждений и обеспечение их доступности широким слоям населения. Именно благодаря Голицыну в 1828 году было начато строительство 1-й Градской больницы на 450 коек. Кроме того, с 1826-го князь был председателем комитета по сбору пожертвований на строительство глазной больницы (Московская глазная больница сегодня является филиалом ГКБ имени С.П. Боткина), а в январе 1841-го учредил детскую больницу (ныне Филатовская детская больница), после открытия которой в Москве значительно снизилась младенческая смертность.

При Голицыне на московских площадях возникли давно ожидаемые фонтаны с питьевой водой. Водопровод в Москве появился еще в 1804 году (вода попадала в город из Мытищ по подземным галереям и наземным акведукам), но проработал он недолго. Постоянное водоснабжение наладилось в 1828-м после постройки в селе Алексеевском огромной водонапорной башни. Оттуда вода поступала в главный резервуар, устроенный в Сухаревой башне, и затем распределялась по пяти водозаборным фонтанам: Шереметевскому, Никольскому, на Петровке, на Воскресенской и Варварской площадях. Москвичи получили возможность пить чистую воду.

Замощенные булыжником мостовые, чугунные тротуары – все это тоже было сделано при Голицыне. А еще набережные, Москворецкий мост, каменная Триумфальная арка…

Кстати, доставка булыжника для мощения улиц обошлась городскому бюджету в минимальную сумму. А все потому, что крестьян, поставлявших свой товар в Москву на продажу, обязали привозить в город по одному булыжнику (или по два, что не возбранялось). Навели порядок на Красной площади, освободив ее от портивших вид масляных лавок и убогих пристроек. Значительно похорошел и собор Василия Блаженного. Территорию вокруг этого красивейшего московского храма очистили и облагородили. А преобразила главную площадь колоннада Верхних торговых рядов. По проекту архитектора Константина Тона началась постройка Большого Кремлевского дворца.Хотя к 1917 году главным городом Российской империи оставался Петербург, все чаще поговаривали о необходимости возвращения столичных функций МосквеВ 1825 году первых зрителей встретило новое здание Большого театра (старое сгорело еще до войны, в 1805-м); в 1833–1835 годах на Моховой улице появилось новое здание Московского университета (в результате перестройки дома Д.И. и А.И. Пашковых); в 1844-м на Мясницкой открылось Училище живописи, ваяния и зодчества, выпустившее немало одаренных учеников, составивших славу русского изобразительного искусства. Наконец, в сентябре 1839-го на Волхонке началось активное строительство храма Христа Спасителя.

Этот храм в честь «избавления Церкви и Державы Российские от нашествия галлов и с ними двунадесяти язык», как говорилось в высочайшем указе императора Александра I от 25 декабря 1812 года, строился очень долго (храм освятили уже при Александре III, в 1883-м). Поначалу его заложили на Воробьевых горах в 1817-м по проекту Александра Витберга, но затем, после ряда неудач, строительство было прекращено. В итоге архитектор был осужден и сослан в Вятку. Новый храм проектировался Константином Тоном.

Исчерпывающую характеристику достигнутому прогрессу дал Александр Пушкин, сочиняя в 1833–1834 годах «Путешествие из Москвы в Петербург»: «Но Москва, утратившая свой блеск аристократический, процветает в других отношениях: промышленность, сильно покровительствуемая, в ней оживилась и развилась с необыкновенною силою. Купечество богатеет и начинает селиться в палатах, покидаемых дворянством. С другой стороны, просвещение любит город, где Шувалов основал университет по предначертанию Ломоносова».

Голицынская больница на Большой Калужской улице

Москва вокзальная

К середине XIX века Москва не только полностью оправилась от последствий пожара, но и приобрела большой вес в экономической жизни империи. Здесь открывались новые предприятия, работала Московская фондовая биржа (здание построено в 1839 году), регулярно проводились различные выставки. Большое развитие получила легкая промышленность, что привело к удвоению рабочего населения города. Как итог – важнейшее событие общероссийского масштаба: открытие в 1851 году Петербургского вокзала (с 1855-го – Николаевского, ныне Ленинградского), первого вокзала Москвы. Железная дорога преобразила Первопрестольную и страну, послужив своеобразным рычагом, потянувшим за собой и промышленность, и земледелие. Темпы, с которыми Москва стала превращаться во всероссийский промышленный центр, значительно ускорились.

Интересно, что московские власти намеренно не хотели строить вокзал в центре города, опасаясь возможного возгорания от огня и искр, вырывавшихся из паровозных труб, а также производимого локомотивами «адского шума». Поэтому и выбрали пустырь у Каланчевского поля. После строительства первого вокзала мало-помалу в наиболее неосвоенных местах города стали появляться и другие вокзалы. Земельные участки под их строительство выделялись в основном на окраине Москвы – за Камер-Коллежским валом.

Появление вокзала на окраине сразу меняло значение местности. Постепенно стирались признаки захолустного предместья, развивалась промышленность, увеличивалась численность населения. Пригород потихоньку прирастал к Москве, в конце концов становясь неразрывной частью города.

Места под строительство выбирались с умом. Особую ценность представляло расположение вокзалов по берегам рек, как в случае с Киевским или Павелецким, что во много раз оправдывало затраты, понесенные инвесторами. Кипучее развитие экономики России, рост промышленности не только в центре страны, но главным образом и в отдаленных губерниях заставили деловые круги приложить максимальные усилия для приумножения возможностей Москвы как крупнейшего транспортного узла.

Военный генерал-губернатор Москвы князь Дмитрий Голицын. Худ. Дж. Доу. Не позднее 1825 года

Крепкий хозяйственник князь Долгоруков

Чем больше строилось вокзалов (а всего их было выстроено десять), тем больше людей приезжало в Москву за лучшей жизнью, особенно после отмены крепостного права в 1861 году. В итоге к середине 1860-х численность населения города приблизилась к полумиллиону человек, увеличившись за прошедшие 25 лет на треть. Таковой предстояло принять Москву новому генерал-губернатору Владимиру Долгорукову (1810–1891), назначенному на этот пост в августе 1865 года. Ему выпало управлять Первопрестольной четверть века, изменив город до неузнаваемости. Долгоруков был представителем древнего княжеского рода и мог в этом вопросе утереть нос даже Романовым. Человеком он был военным, в армии занимался вопросами снабжения и провиантом, так что его с полным правом можно было бы назвать крепким хозяйственником.

При Долгорукове в разных районах открылись новые больницы: Временная больница для тифозных больных (позже прозванная Щербатовской) на Большой Калужской улице, Образцовая детская больница Святого Владимира в Сокольниках, Софийская на Садовой-Кудринской и Бахрушинская на Стромынке. Еще в 1865-м на Арбате появилась амбулатория, где бесплатно оказывали врачебную помощь бедноте. В дальнейшем эту лечебницу ежегодно посещало до 25 тыс. человек. В Басманной, Мясницкой и Яузской больницах чернорабочих лечили за счет средств Московской городской думы. В результате с 1866 по 1889 год число москвичей, получавших медицинскую помощь, увеличилось в семь раз – с 6 тыс. до 42 тыс. человек. Хотя в условиях растущей численности городского населения и этого уже было мало. В 1884-м началось строительство клиник медицинского факультета Московского университета на Девичьем поле, впоследствии признанных одними из лучших в Европе.

Московский дворик. Худ. В.Д. Поленов. 1878 год (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Модернизация транспортной инфраструктуры Москвы была бы невозможна без внедрения новых видов городского транспорта. С 1840-х годов москвичи ездили в линейках – многоместных открытых экипажах, запряженных лошадьми. Долгоруков пустил в Москве конку – конно-железную дорогу. Первая линия конки была открыта в 1872 году по случаю Политехнической выставки. Недаром она так и называлась – Долгоруковская. Эта линия вела от Страстной площади до Петровского парка. Позже рельсы конки протянулись по Бульварному и Садовому кольцам, а также из центра города на окраины.

Сегодня в столице активно осуществляется идея развития велосипедного транспорта. А первым московским градоначальником, официально разрешившим езду на велосипеде в городе, был Долгоруков. В 1888 году он позволил членам Московского общества велосипедистов-любителей колесить по бульварам с темного времени суток до 8 часов утра, а за городом – в течение всех 24 часов.

Конка у Каменного моста. Почтовая открытка. 1900 год

Электрификация Москвы тоже началась при Долгорукове. Ведь как раньше освещалась Москва? В лучшем случае – газовыми и керосиновыми фонарями, да и то в центре. А в переулках и по окраинам горели масляные фонари, ставшие к 1870-м годам анахронизмом. Неудивительно, что по вечерам бóльшая часть города погружалась во тьму. «Освещение было примитивное, причем тускло горевшие фонари стояли на большом друг от друга расстоянии. В Москве по ночам было решительно темно, площади же с вечера окутывались непроницаемым мраком», – писал современник.

Электрический свет пришел в Москву в 1883 году, когда на Берсеневской набережной была открыта первая электростанция. Несмотря на то что мощности ее хватило лишь на освещение Кремля, храма Христа Спасителя и Большого Каменного моста, введение ее в строй стало вехой в истории города. Через пять лет дала ток Георгиевская электростанция на Большой Дмитровке, позволившая электрифицировать центр Москвы. В том же 1883 году была пущена передвижная электростанция на Софийской набережной, а в 1897-м (уже после смерти Долгорукова) – Раушская электростанция, действующая по сей день (ныне ГЭС-1 имени П.Г. Смидовича). Вряд ли нужно пояснять, какой заряд для своего дальнейшего подъема получила московская промышленность.

Храм Спаса Преображения на Песках близ Арбата, изображенный на картине В.Д. Поленова. 1908–1910 годы

Выставки, памятники, музеи

Тщанием Долгорукова необычайно оживилась и культурная жизнь Москвы, важнейшим событием которой стало проведение первого Пушкинского праздника и открытие памятника поэту в 1880 году. В 1865-м начала работу Петровская земледельческая и лесная академия. В сентябре 1866-го открылась Московская консерватория, а в 1868-м на базе Московского ремесленного учебного заведения было создано Императорское техническое училище, готовившее механиков и инженеров по уникальной системе. В 1872 году заработали Высшие женские курсы (до середины XIX века вопрос о высшем женском образовании в России вообще не ставился).

Долгоруков исповедовал принцип открытости: как его дом на Тверской был свободен для желающих посетить князя, так и Москва демонстрировала всему миру свои возможности. Это при нем в городе прошла череда интереснейших выставок: Этнографическая (1867), Политехническая (1872), Антропологическая (1879), Художественно-промышленная (1882), Ремесленная (1885), Рыболовная (1887), Археологическая (1890)…

Одной из целей Политехнической выставки было создание Музея прикладных знаний, известного нам сегодня как Политехнический музей. В его экспозицию вошли многие технические новинки с выставки. Поначалу экспозиция размещалась во временном помещении, пока на Лубянской площади строилось здание музея. Что же касается экспонатов исторического отдела выставки, представлявшего посетителям портреты деятелей Петровской эпохи во главе с самим царем-реформатором, а также изделия и предметы искусства того времени, то в дальнейшем они стали основой собрания другого музея – Исторического. 9 февраля 1872 года было получено «высочайшее соизволение» на устройство Музея имени его императорского высочества государя наследника цесаревича Александра Александровича, будущего императора Александра III.

Московский трамвай маршрута № 5 у Страстного монастыря. Начало ХХ века

26 мая 1883 года состоялось наконец освящение храма Христа Спасителя, которое по праву может считаться событием исторического масштаба, учитывая, сколько времени потребовалось на воплощение грандиозного замысла. Храм этот строился при четырех императорах и семи генерал-губернаторах Москвы. Даже архитектор Тон не дожил до освящения своего детища: в 1880-м его принесли к подножию храма на носилках – ему было уже за восемьдесят. Он хотел подняться, чтобы взойти по ступеням в храм, но так и не собрался с силами. Очевидцы запомнили его глаза, полные слез.

Долгорукова называли «князюшкой», «московским красным солнышком», «хозяином» или «барином», говорили, что Москвой он правит «по-отцовски». Его юбилеи отмечались как городские праздники. Неудивительно, что в декабре 1877 года по просьбе жителей Новослободской улицы ее переименовали в Долгоруковскую. Но самой главной наградой князю было звание почетного гражданина Москвы.

Городская Центральная электрическая станция на Винно-Соляном дворе. Фото П.П. Павлова. 1910-е годы

Дума купца Алексеева

При Долгорукове произошли серьезные преобразования в области городского самоуправления. Московская городская дума работала с 1863 года, при «князюшке» она стала вполне самостоятельной, получив ощутимые права для управления московским хозяйством.

Формировалась дума по сословному принципу, уравнивая представителей всех сословий требованием уплаты налогов и определенным имущественным цензом. К управлению пришли как представители научной общественности, профессора Московского университета, так и делегаты от деловых кругов. Бурное развитие города во всех сферах его жизни стало результатом слаженного сотрудничества генерал-губернатора с городской думой, в работе которой принимали участие лучшие люди Москвы.

Символично, что городским головой в 1885 году (при Долгорукове) стал авторитетнейший представитель купеческого сословия Николай Алексеев (1852–1893), что явилось отражением колоссальных изменений, произошедших как на экономическом уровне (купцы приобрели большую силу), так и на законодательном. Было ему 33 года – возраст, подходящий для грандиозных свершений.

Владимир Герье, гласный Московской городской думы с 1876 года, отзывался о нем так: «…Алексеев – как по фамильной традиции, так и по властолюбивому темпераменту – свыкся с призванием руководить людьми. По образованию он не стоял высоко, в общении с людьми был резок и иногда даже дерзок, но он был умен и способен войти в круг идей, которые ему были чужды».

Психиатрическая больница имени Н.А. Алексеева на Канатчиковой даче. Административный корпус и женское отделение. Фото П.П. Павлова. 1910-е годы

Энергия молодого Алексеева словно компенсировала иссякающие силы стареющего Долгорукова. Городской голова умудрялся успевать повсюду, прежде всего там, где лежали интересы его сословия. Усилиями Алексеева необычайно развилась торговля, появилось много магазинов, вместо ветхого здания Верхних торговых рядов выросло новое (ныне ГУМ), в 1888 году открылись первые городские скотобойни у Калитниковского кладбища, с 1894-го стала принимать пациентов новая психиатрическая больница (так называемая Канатчикова дача).

Московский городской голова Николай Алексеев

Сколько лет не решался вопрос о новом водопроводе, и лишь в 1887-м был составлен план водоснабжения и канализации города. Итогом стала постройка в 1892 году Крестовских водонапорных башен (снесены в 1939-м) и пуск нового водопровода.

Благодаря Алексееву Москва преобразилась и внешне: мостовые теперь соседствовали с асфальтовыми тротуарами. А в 1892-м именно Алексеев принял в дар городу картинную галерею Павла Третьякова. Он мог сделать еще немало полезного, но надо же было такому случиться – в 1893 году Алексеев был убит безумцем В. Андриановым в своем кабинете в здании думы, которое при нем же и было построено в 1892-м. Москва не скрывала слез…

Московский генерал-губернатор князь Владимир Долгоруков

Предреволюционный бум

К началу XX века численность москвичей составляла уже более 1,5 млн человек, которые ездили не только на трамваях (с 1899 года), но и на личных автомобилях, разговаривали по телефону, пользовались современной канализацией (с 1898-го из городского обихода стали уходить выгребные ямы). Мануфактуры потеснились, уступив место огромным машиностроительным заводам и фабрикам, день и ночь коптившим небо своими трубами. Появилась и своя Окружная железная дорога (1908). Возникла даже угроза перенаселения, в основном за счет рабочего люда, лишенного достойных условий жизни.

Новые и оригинальные по исполнению московские здания Политехнического и Исторического музеев, городской думы и многие другие отражали изменение архитектурного облика города. Ампир давно уже стал анахронизмом, на смену ему в 1870-х годах пришел так называемый русский стиль, основанный на использовании мотивов древнерусского зодчества. Из русского стиля родился и московский модерн, особенно проявившийся в облике доходных домов.

Москвичи были не в восторге от выраставших как грибы после дождя многоэтажных зданий, сетуя на то, что понаехавшие богатеи оптом скупают бывшие дворянские усадьбы, на свой лад перекраивая сложившийся патриархальный образ Москвы (к 1917 году доля доходных домов составляла до 30% жилой недвижимости в городе!). В центре цены на аренду квартир были более высокими, чем оплата за жилье в доходных домах, построенных, например, на Садовом кольце. Чем больше был дом – тем дешевле были в нем квартиры.

Вот что вспоминал о той эпохе современник: «Почти все эти дома представляют собой своеобразный образец эпохи быстрого роста капитала и русской буржуазии. Архитектурный стиль этих домов не поддается определению, в каждом отдельном случае – это пошлый стиль безвкусного, малокультурного подрядчика, привлекшего к работе такого же, как он, архитектора. То на крышу сажалась ничем не оправданная фигура дамы с роскошной прической, то ставился весьма реалистический лев, то ниши фасада украшались огромными обливными вазами, то фигурами средневековых рыцарей, неизвестно зачем установленных на фоне модернистских загогулин отделки».

Крестовские водонапорные башни у Крестовской заставы. Фото П.П. Павлова. 1910-е годы

А далее совсем уж для нас непривычное: «Образцы этого рода зодчества в течение пяти-шести лет разукрасили собою улицы и переулки Москвы, придав им колорит пошлой пестроты и никчемности. Городская дума не заботилась о каком-либо планировании городского строительства, об архитектурных ансамблях не было и мысли. Никак не охранялись и не ремонтировались старинные здания, представлявшие редкие памятники русского зодчества, и к 1914 году Москва сильно изменила свой внешний облик, обезображенный постройками доходных домов».

Ну что здесь скажешь? Вероятно, в любую эпоху современники не могут быть довольны окружающим их городским ландшафтом.

Развитие преобразившейся за сто лет Москвы уже ничто не смогло сдержать: она словно рвалась из своих оков. И хотя к 1917 году главным городом Российской империи оставался Петербург (переименованный к тому времени в Петроград), все чаще поговаривали о необходимости возвращения столичных функций Москве. Дело было не только в близком расположении Петрограда к границе, что в условиях Первой мировой войны представляло большую опасность. Москва давно стала промышленным и финансовым центром империи. Однако вернуть себе столичный статус Первопрестольная смогла уже в иную эпоху, когда в марте 1918 года советское правительство переехало из Петрограда в Москву.