Столыпинская альтернатива

Был ли у России шанс избежать революции? И давала ли программа, предложенная Петром Столыпиным, такой шанс? Замысел и воплощение столыпинских реформ «Историк» попросил оценить исследователей, занимающих противоположные позиции по данному вопросу, – докторов исторических наук Михаила ДАВЫДОВА и Вардана БАГДАСАРЯНА.

Фото предоставлено М. Золотаревым

«Он хотел раскрепостить народ»

Столыпинские преобразования давали России шанс не только избежать революции, но и достичь небывалого в ее истории процветания, уверен профессор факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, доктор исторических наук Михаил ДАВЫДОВ.

При жизни Столыпин был объектом недовольства самых разных политических лагерей, зачастую придерживавшихся прямо противоположных взглядов. Его критиковали либералы, проклинали левые, его деятельностью были недовольны монархисты. Почему?

«План был рассчитан на 50 лет»

– Главным детищем Столыпина была аграрная реформа. Он действительно хотел опереться на сильного крестьянина? И с опорой на этот социальный слой удержать страну от скатывания в революцию? Почему тогда у него было столько противников?

– Политические оппоненты Столыпина – и социалисты, и либералы, и даже значительная часть царского окружения – были едины в одном. Их цель состояла в создании богадельни в масштабах страны, для них всех русская деревня – это своего рода кормовая база. Вопрос был лишь в том, кто будет кормиться с этой территории – земский начальник, местные либеральные дворяне или пламенные революционеры.

Когда Столыпин говорил о сильных и активных, он имел в виду, что община сдерживает естественные таланты, устремления, энергию русского народа, что она не дает развиваться тем, кто хочет развиваться. Он хотел раскрепостить русский народ и считал, что эти раскрепощенные люди станут ему помощниками. И действительно, крестьяне-собственники во всех странах приносят большую пользу своему государству, они лучше живут, лучше работают, в конце концов, платят больше налогов.

– Но желающих стать крепкими хозяевами было немного: процент тех, кто воспользовался возможностью уйти из общины, был ничтожно мал. Почему?

– В качестве ответа приведу пример: вот сейчас в Алтайском крае существует не менее 3,5 тыс. поселений, возникших благодаря переселенческому движению. Это сейчас! Свыше 3 млн человек начали новую жизнь в азиатской части России, и это без учета внутренних миграций в европейской части, обобщенные данные по которым еще не введены в научный оборот. Но есть четкий факт: 6,2 млн крестьянских хозяйств за 1907–1915 годы подали ходатайство об изменении условий землепользования.

Землеустройство в рамках столыпинской реформы рассчитывалось примерно на 50 лет – это слова идеолога реформы Андрея Кофода. Для сравнения представьте: начинается марафонский забег, а потом вдруг происходит землетрясение и трасса уничтожена. Мы как поступим: будем считать, удался ли забег или не удался, или все-таки будем говорить о том, что до момента землетрясения он проходил успешно, но стихийное бедствие помешало ему завершиться? Так что здесь были возможны варианты.

Но если подходить к делу объективно, без демагогии, то нельзя не увидеть, что реформа поступательно развивалась. Если сопоставить данные двух периодов – 1907–1911 и 1912–1915 годов, то во второй период крестьяне подали на 34% больше ходатайств в землеустроительные комиссии, чем в первый. И это при том, что с августа 1914-го уже шла мировая война.

– Критики Столыпина утверждают, что если и были успехи, то связаны они с тем, что реформа пришлась на урожайные годы…

– Во-первых, 1907 и 1911 годы были неурожайными. Во-вторых, аграрная реформа, затронувшая десятки миллионов крестьян, – это не покупка билета на поезд, где результат – прибытие в нужный пункт – достигается довольно быстро. В-третьих, говорить-то можно что угодно. Но надо иметь очень предвзятое воображение, чтобы думать, будто появление тысяч агрономов, показательных полей, прокатных станций, резкое повышение уровня потребления сельхозтехники никак не сказались на состоянии российского сельского хозяйства. В источниках есть сотни измерений урожайности на общинных и на единоличных полях, сделанных агрономами – и земскими, и правительственными – почти по всем губерниям. И превосходство новых единоличных хозяйств очевидно. Целый ряд аграрников связывают более высокую урожайность в этот период именно со столыпинской реформой.

Но самое главное даже не это. Самое главное в том, что шел колоссальный рост всеобщего потребления. Так, статистика по уровню потребления сельхозмашин – самый явный, четкий показатель покупательной способности крестьянства – демонстрирует просто немыслимые цифры. А это значит, что у крестьян появились деньги и крестьяне начали агротехнологическую революцию.

Приведу простой пример. В 1906-м, в год начала реформы, две новороссийские губернии – Херсонская и Екатеринославская – получили сельхозмашин столько же, сколько 34 северные, включая центрально-черноземные. В 1913 году ситуация, конечно, еще не была вполне нормальной, но теперь 34 северные губернии получали сельхозтехники в два раза больше, чем эти две, хотя они тоже на месте не стояли, разумеется. Кстати, в 1905-м по русским железным дорогам перевезли 12 млн пудов сельхозмашин и орудий, в 1909-м – 21,5 млн пудов, а в 1913-м – 34,5 млн. То есть началось внедрение техники в Нечерноземье и Северном Черноземье, где до этого столетиями господствовали средневековые орудия. Одновременно у людей произошел переворот в головах. Как говорили тогдашние мужики, они «повенчались с землей законным браком», почувствовали ее своей.

– Потребление росло, но как быть с пресловутым голодом, с которого началось премьерство Столыпина и которым оно закончилось?

– До революции 1917 года голодом называли любой крупный неурожай хлебов в нескольких губерниях, при котором автоматически начинал действовать Продовольственный устав 1834 года и жители пострадавших районов получали продовольственную помощь от государства. А в более широком контексте слово «голод» употреблялось для характеристики любого товарного дефицита.

Это очень забавная для нас, жителей советской страны, история. В 1909 году распалось картельное соглашение рафинеров, то есть производителей рафинада, – такой картель очень слабенький, который в советской историографии значился синдикатом. И каждый завод, каждая фирма произвели столько рафинада, сколько могли. Естественно, для этого они изъяли сахарный песок, который был на рынке. А в то лето не уродилась свекловица, и получилась следующая вещь. Обычно оптовая цена пуда сахара-рафинада была выше на рубль примерно, чем пуда песка. Песок являлся продуктом «среднего класса потребителей», как тогда говорили. Народ же покупал рафинад (порядка 70–75% от всего объема потребления сахара), потому что песок считался неэкономичным – он просыпается. В итоге песка нет, с каждым днем он все дороже, песок и рафинад в цене сравнялись. И потребители, я цитирую телеграмму с сахарных рынков, «стали покупать дешевый рафинад и толочь его на песок, чтобы варить варенье». И это называлось тогда, в 1910 году, «сахарным голодом».

Такой была языковая норма. После Гражданской войны слово «голод» получило новое и куда более страшное наполнение. В частности, оно стало обозначать «смертный голод, с людоедством», но к тому, что происходило прежде, это уже не имело отношения.

ТРАГЕДИЯ РОССИИ В ТОМ, ЧТО ТАКИЕ ЛЮДИ, КАК ВИТТЕ И СТОЛЫПИН, БЫЛИ МИНИСТРАМИ ПРИ ТАКОМ НИЧТОЖНОМ ЦАРЕ

Портрет председателя Совета министров С.Ю. Витте. Худ. В.А. Серов. 1904 (Фото предоставлено М. Золотаревым)

Реформы и борьба с революцией

– Какие реформы помимо аграрной подразумевал «план Столыпина»?

– Программа преобразований включала законопроекты, направленные на обеспечение терпимости и свободы совести и в то же время постепенное устранение всех правоограничений, связанных с вероисповеданием (в том числе и для евреев).

Был пакет законопроектов, связанных с обеспечением неприкосновенности личности, с проведением новой судебной реформы, с реформой в области самоуправления, с соответствующим расширением компетенции земств вообще, с сокращением сферы административного надзора и так далее. Например, в Польше и Финляндии должны были ввести самоуправление.

Административная реформа предусматривала объединение всей гражданской администрации, а в сфере трудового законодательства планировалось введение различных видов страхования рабочих и узаконивание экономических забастовок. Наконец, Столыпин предлагал целый ряд мероприятий для развития народного просвещения. Речь шла и о мерах по дальнейшему подъему экономики, большую часть которых мы бы сейчас назвали «приватизацией».

В целом эти меры представляли собой одну из наиболее четких и эффективных программ системных преобразований в стране за многие столетия, реформ продуманных, реальных, то есть таких, которые могли бы быть реализованы при жизни одного поколения. А главное – они должны были в конечном счете разорвать вековую патерналистскую традицию российской истории и российской жизни.

– Как сочетались реформаторская составляющая программы Столыпина и репрессивная? Ведь известно, что за несколько лет существования введенных при нем военно-полевых судов к смерти приговорили свыше 3 тыс. человек – это больше, чем за предыдущие сто лет…

– Надо понимать, что мы говорим о ситуации, когда революционный террор стал обыденностью. Четкой статистики его жертв, конечно, нет, но мне встречались разные цифры: и порядка 3–4 тыс. человек условно «в начале ХХ века», и порядка 9 тыс. за 1905–1907 годы. Убивали городовых, стражников, офицеров, чиновников, помещиков, фабрикантов, банкиров, губернаторов и министров. Страна фактически разваливалась! Террор превратился в вид бандитского спорта, а бандиты, как известно, реагируют только на силу.

При этом правительство стало применять силу еще в период премьерства Сергея Витте, и здесь надо вспомнить и о предшественнике Столыпина на посту министра внутренних дел Петре Дурново. Но борьба с террором, тут вы абсолютно правы, стала ассоциироваться с именем Столыпина. И прежде всего благодаря фразе «столыпинские галстуки» – подлой остроте кадета Федора Родичева. В ответ премьер вызвал его на дуэль, но тот предпочел принести извинения.

Для нейтрализации забастовочного движения Петр Столыпин планировал ввести различные виды страхования рабочих. На фото: забастовка на фабрике Богородско-Глуховской мануфактуры (Фото предоставлено М. Золотаревым)

А поводом было учреждение военно-полевых судов указом Николая II через неделю после покушения на Столыпина, во время которого погибло 27 человек и более 30 человек было ранено, в том числе сын и дочь премьера. В советской историографии указ называли законом и сообщали, что по нему вынесли 1102 смертных приговора. Но правда заключается в том, что из них в исполнение были приведены всего 683.

Сам Столыпин не был инициатором этого указа, он трактовал его как исключительную меру и отказался вносить в качестве законопроекта во Вторую Думу, благодаря чему в апреле 1907-го указ автоматически потерял силу закона. За следующие два года военно-полевые суды вынесли еще около 4 тыс. смертных приговоров, из которых 1800 были приведены в исполнение. В 1910 году было казнено 129 человек, в 1911-м – 58.

Просто для сравнения: подписи Иосифа Сталина сохранились на 357 расстрельных списках, включающих фамилии ответственных руководителей партии и правительства, Вячеслава Молотова – на 372, Лазаря Кагановича – на 188, Климента Ворошилова – на 185, Андрея Жданова – на 176. В каждом случае счет шел на десятки тысяч человек.

– Но Думу-то зачем было разгонять? Зачем было устанавливать значительно более жесткий политический режим? Это же прямое противоречие тем идеям, которые, как вы говорите, он исповедовал, – о большей свободе и так далее?

– Прежде всего нужно иметь в виду, что не всякая Дума, не всякое торжество демократии есть благо. Первые две царские Думы, в которых доминировали кадеты, и не собирались работать, они шли брать власть.

Манифест 17 (30) октября 1905 года был воспринят как слабость власти. Кажется, кадет Василий Маклаков писал, что 18 октября он пришел в питерскую консерваторию и в фойе собирали деньги на вооруженное восстание, а в зале шла лекция о преимуществах пистолетов системы Маузера перед пистолетами системы Браунинга. А консерватория, как вы догадываетесь, не то место, которое регулярно посещали рабочие Путиловского завода. Так восприняла русская интеллигенция дарование народу тех конституционных прав и вожделенных свобод, которых она требовала полвека.

Еще в 1904 году все оппозиционные силы – и левые, и правые – заключили соглашение, что они друг с другом солидарны и друг друга не критикуют. То есть будущие кадеты заранее обязались не осуждать революционный террор. Какие они после этого либералы? Представление о либерализме кадетской интеллигенции – характерное недоразумение русской истории.

Еще один факт: еврейские погромы кадеты осуждали, а вот разгромы помещичьих усадеб – нет. Член Первой Думы Михаил Герценштейн даже назвал разгромы усадеб «иллюминациями». К слову, русская оппозиция, Владимир Ленин в том числе, еще и деньги брали у японцев в годы Русско-японской войны. Задолго до «пломбированного вагона» имени германского Генштаба. Такие вот патриоты. Кадеты знали об этом, хотя сами вроде японских денег не брали.

Так что с этими людьми абсолютно нельзя было иметь дело, потому что у них на уме было только одно – долой самодержавие, нам нужна власть. И разгон Думы в этой ситуации был абсолютно естественен, ясен, понятен и логичен.

До начала Первой мировой войны в Сибирь переселилось свыше 2,5 млн человек. Фотография С.М. Прокудина-Горского из альбома «Виды Урала и Восточной Сибири» (Фото предоставлено М. Золотаревым)

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЛИБЕРАЛИЗМЕ КАДЕТСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ – ХАРАКТЕРНОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ РУССКОЙ ИСТОРИИ

«Братец, подержи шинель»

– Если говорить о личности Столыпина, то насколько его выдвижение на высший государственный пост было случайным? Ведь он был самым молодым губернатором в стране и не обладал по сравнению со многими большим административным опытом…

– С одной стороны, тут можно усмотреть элемент случайности. С другой – в той реальной системе выдвижения на государственные посты, которая существовала тогда в России, это было совершенно закономерно. Здесь и «правильное» происхождение, и статус семьи, ее связи.

Но куда более важно время, когда произошло назначение: я совершенно не уверен, что оно состоялось бы до 1905 года, в более спокойный период. Страна оказалась на грани коллапса, в преддверии катастрофы. И в революционной ситуации, мягко говоря, не все царские чиновники были на высоте тех задач, которые ставила эта ситуация: многие просто испугались, не брали на себя ответственность за происходящее. Вот Столыпин был из тех немногих, кто не испугался.

Административный опыт у него был, хотя и не такой большой, чтобы столь резко вознестись. Несколько месяцев губернаторства в Гродно, три года губернаторства в Саратове. На посту саратовского губернатора он проявил большое личное мужество, даже абсолютное бесстрашие. Например, когда спасал земцев от черносотенцев и в него попали железным прутом. Когда он с небольшим эскортом приехал в бунтующую деревню и с ходу сказал главному зачинщику: «Братец, подержи шинель» – и тот почтительно схватил шинель и понес ее за ним. Это же в кино надо снимать. Царь фактически столкнулся с реальным кадровым дефицитом, и в лице Столыпина он нашел сильного лидера, проявившего себя в тех сложных обстоятельствах.

В целом ряде конкретных ситуаций он показал, что не боится, что у него ясная голова и, главное, у него ясное понимание народа, с которым он имеет дело.

Петр Столыпин был убежденным противником замены личной собственности крестьян семейной. Фотография С.М. Прокудина-Горского (Фото предоставлено М. Золотаревым)

– А вот критики Столыпина как раз говорят, что народа он не знал. Что с жизнью деревни был незнаком…

– Вот его критики из числа представителей левой русской интеллигенции как раз сами народа не знали и не понимали. Народники, что ли, знали Россию? Они же к террору перешли от бессилия, потому что вся их агитация «на земле», «хождение в народ» – все провалилось. Лишь те из них, кто реально переезжал и какое-то время жил в деревне, действительно проникались крестьянскими интересами, деревенским мировоззрением. Они на мир начинали смотреть по-другому, к ним приходило понимание, что не все так просто, как кажется из петербургской квартиры. Но основная масса русской интеллигенции сочиняла народ, как иногда сочиняют возлюбленную.

Так вот, столыпинская реформа лишала смысла жизни этих людей – не крестьян, я имею в виду, а теоретиков русского социализма, либералов и даже «охранителей», которые только и боролись за то, кто из них будет управлять народом. Потому что главная идея Столыпина и его единомышленников заключалась в том, что русский народ состоит из нормальных людей, которым свойственны такие же элементарные чувства, какие есть и у остального человечества, в частности чувство собственности. И самобытность России проявляется не в искусственно сохраняемой общине. У России есть и другие поводы для гордости. Начавшаяся реформа это вполне убедительно доказала.

В сущности, полемика о столыпинской аграрной реформе, если оставлять в стороне декоративную демагогию, – это полемика о том, нужна ли российской деревне частная собственность на землю или не нужна.

«Трагедия в войне и в царе»

– Столыпин говорил, что для успеха реформ стране нужны 20 лет покоя. Но никаких 20 лет история Российской империи не отпустила…

– Если бы не Первая мировая война, победа была бы за делом Столыпина, потому что реформа отвечала глубинным чаяниям людей – она давала им землю. Кто будет делать евроремонт в общежитии? Один из ста? А вот к своей собственной квартире отношение другое и у оставшихся 99%.

– Какой могла бы стать Россия Столыпина?

– Если бы все шло нормально, даже несмотря на Первую мировую войну, до победы в которой мы не дотерпели буквально год (проливы бы и Стамбул получили!), реформа бы, конечно, продолжилась. Я согласен с теми, кто считает, что без переворота 1917 года Россия к середине ХХ века стала бы естественным лидером или одним из лидеров Европы. Просто «силой вещей», как говорили при Карамзине. Демографы подсчитали, что к 1950 году население было бы порядка 350–400 млн человек. Вот для кого завоевывалась громадная империя!

– Но в итоге ничего не получилось. Почему?

– Проблема заключалась в войне и в царе. Столыпин был нужен императору ровно до тех пор, пока за него можно и нужно было прятаться. Потом слегка успокоилось, и вот уже Николай II жалуется преемнику Столыпина на то, что при нем он, царь, был как-то в тени: всё, мол, Петр Аркадьевич да Петр Аркадьевич.

Важно и то, что Столыпин покусился на святое, ведь закон об общине проходил через Думу, якобы прикормленную, как тогда говорили, и через абсолютно лояльный власти Государственный совет – вдумайтесь! – с преимуществом в один-два голоса. Это был единственный случай, когда правые аплодировали кадетам, которые ругали правительство. Для них всех Столыпин был красным. Зигзаг, по которому раскололось общество, был очень причудливым.

Против него – человека независимого, четкого, самостоятельного – выступала вся придворная камарилья. Осуществление плана Столыпина требовало политической воли от царя, а царь вместо этого начинал физически страдать, когда рядом с ним появлялся кто-то сильнее его. Трагедия России в том, что такие люди, как Витте и Столыпин, были министрами при таком ничтожном царе.

ЧТО ПОЧИТАТЬ?

КОРЕЛИН А.П. Столыпинские реформы: исторический опыт и уроки // Отечественная история. 2007. № 3

ДАВЫДОВ М.А. Двадцать лет до Великой войны. Российская модернизация Витте – Столыпина. М., 2016

 

***

«Он не понимал специфику России»

Выросший в западных губерниях империи Петр Столыпин плохо понимал психологию русского народа, считает декан факультета истории, политологии и права Московского государственного областного университета, профессор, доктор исторических наук Вардан БАГДАСАРЯН.

Фото: Наталья Львова

Столыпинские реформы часто представляют чуть ли не как последний шанс Российской империи избежать революции. Но есть ли объективное подтверждение того, что преобразования были так успешны, как утверждают их апологеты?

«Его реформа и есть революция»

– С вашей точки зрения, появление на нашей политической сцене такой фигуры, как Столыпин, было случайным или имело исторические предпосылки?

– С одной стороны, конечно, вспоминая особенности кадровой политики Российской империи того времени, чуть позже охарактеризованной как «министерская чехарда», можно сказать, что вознестись мог кто угодно. Николай II руководствовался не какими-то идеологическими представлениями, а больше своей интуицией, так что назначения часто носили довольно случайный характер. Был в этих назначениях еще и фактор лоббирования со стороны дворцовых группировок, усиливаемый слабостью императора.

Но вместе с тем в выдвижении Столыпина есть и латентно проявляемая закономерность, и это отчасти, на мой взгляд, объясняет, почему его образ стал очень популярен уже в постсоветской России. Столыпин олицетворяет собой идею капитализма. Но капитализма не либерального, а насаждаемого жесткой рукой. Образ этого политика являлся выражением запроса на «русского Пиночета», рассуждения о необходимости которого одно время довольно часто можно было услышать в нашей стране. И понятно, что суть-то Пиночета – это сохранить капитализм и подавлять при этом народ. Вот Столыпин был как раз тем, кто мог бы для сохранения нарождающегося капитализма применить жесткую силу.

– А могли ли преобразования Столыпина предотвратить революцию?

– Вопрос прежде всего в том, что такое революция. Я, в принципе, стою на позициях цивилизационного подхода. Если посмотреть с этой точки зрения, то революцией, как, может быть, ни парадоксально это прозвучит, оказывается сама столыпинская реформа. Большевики и большевистский вектор развития в значительной степени восстанавливали – не сразу, но со временем – многие из тех национальных особенностей, которые существовали до реформ Столыпина. В этом отношении Петр Столыпин предстает революционером, а Владимир Ленин и уж тем более Иосиф Сталин, наоборот, контрреволюционерами, возвратившими страну к основам русского цивилизационного строительства.

Безусловно, по своему менталитету, по идеям, по воспитанию Столыпин был человеком западным. Идеальный тип государства для него олицетворяла Германия. Этот западнический подход (хотя Столыпин был при этом человеком православным) он и пытался воплотить в своих реформах. И в целом его реформы по большому счету и катализировали то, что в итоге получило у нас название «революция».

Именно предпринятое им разрушение общинного мира, тех начал, на которых исторически выстраивалась российская цивилизация, и подтолкнуло массы к революции, вызвало у них ощущение торжествующей несправедливости.

Все годы премьерства Петра Столыпина в России существовала государственная винная монополия; с началом Первой мировой войны торговля спиртным была запрещена (Фото предоставлено М. Золотаревым)

– Что воспринималось как «торжествующая несправедливость»? Что в реформах Столыпина создавало наибольшее социальное напряжение?

– Проблема в первую очередь в разрушении общинного мира. Столыпин, вероятно, не отдавал себе отчета в том, что это не просто экономические решения, что эти реформы затрагивают фундаментальные основания нашей цивилизации.

Ведь если в контексте западной культуры человек – это индивидуум, буквально атом, то в контексте русской культуры человек становится человеком только в связке с другими людьми. Для православного мира человек – это собрат во Христе, в советском обществе (уже в более поздней версии) утвердилось представление, что человек – социальное существо, личность, реализуемая лишь в коллективе. И этому соответствовало и социальное устройство в виде общины с ее обостренным представлением о справедливости. Кстати, не только общины, ведь промышленная артель тоже строилась по общинному принципу. В частности, в великом строительстве железнодорожных магистралей в конце XIX века роль артельного производства была очень велика.

Столыпин не понимал, по-видимому, эту природу – общинную, русскую, и он по этой природе нанес мощный удар. Ответная реакция на его реформы состояла как раз в поиске новых коллективистских форм. Пусть они уже назывались иначе – не общиной, а Советами, колхозами и так далее. В конечном счете это и определило популярность именно большевиков… На мой взгляд, это был исторический ответ на вызов, сформированный реформами Столыпина.

«Россия как alter ego Запада»

– Чем вам так не угодил класс крепких, свободных собственников, который хотел создать Столыпин? Ведь это основа гражданского общества.

– Дело не во мне. Существует распространенное по сей день представление, что развитие возможно только на основе конкуренции, только на основе рынка, что экономический мотив – главный, от него производно все остальное.

Так же рассуждал и Столыпин. Он говорил: давайте создадим класс свободных собственников и они, поскольку у них будет собственнический интерес, будут и Родину защищать, и обеспечивать ее развитие. Это было рассуждение, контекстное теории разумного эгоизма, модели человека Homo economicus. Но это лишь одно представление и одна парадигма развития.

Есть и другая. Россия – не Запад. Человек в России, в отличие от человека на Западе, часто выбирает иные ориентиры, которые оказываются для него более важными, чем стремление к прибыли и экономическому достатку. Для системы, базирующейся на таком типе человека, основой развития являются, конечно, не деньги и не собственность. Основой развития является труд. Труд может быть мотивирован экономически, но он может быть мотивирован и иначе. И поэтому в России модель, построенная на приоритетности частной собственности, с моей точки зрения, неработоспособна.

Да и частную собственность-то по большому счету в России не понимали так, как ее понимали на Западе. Русские крестьяне говорили, что земля – Божья и поэтому ничья в человеческом смысле. Она принадлежит тому, кто на ней трудится. Я исхожу из представления о том, что далеко не для всех культур годится западная рецептура развития – со ставкой на частную собственность и чистую прибыль.

Приведу очень интересную цитату Михаила Осиповича Меньшикова – представителя консервативной мысли начала ХХ века. «На великий акт освобождения от крепостной неволи народ – свободный народ! – ответил: первое – быстрым развитием пьянства; второе – быстрым развитием преступности; третье – быстрым развитием разврата; четвертое – быстрым развитием безбожия и охлаждением к церкви; пятое – бегством из деревни в города, прельщавшие притонами и кабаками; шестое – быстрою потерей всех дисциплин – государственной, семейной, нравственно-религиозной – и превращением в нигилиста».

А мы, современные жители России, имеем перед глазами опыт 1990-х годов, когда идеи, связанные с развитием частной собственности, с приватизацией, привели примерно к тем же самым процессам, о которых писал Меньшиков. Таким образом, мы видим, что исторически в России каждый раз, когда делается ставка на рынок, частную собственность и прочие институты, связанные с западной системой жизнеобеспечения, это дает именно такой сбой, а то и приводит к катастрофе.

«Никакого экономического чуда не было»

– По каким критериям, как вы считаете, следует оценивать реформы Столыпина?

– Я исхожу из представления, что универсальный критерий для оценки государственных деятелей – это жизнеспособность страны. Если страна повышает свою жизнеспособность, уходит от состояния «ноль» ближе к ста процентам, деятельность ее руководителя следует оценивать в плюс. Если же она по данному показателю приближается к нулю или, говоря иначе, к гробовой доске – в минус. Поэтому Николай II – это минус. Будучи монархом, наделенным всей полнотой власти, он привел Российскую империю к тому, что она перестала существовать.

Что же касается Столыпина, то критерий для проверки его реформ – это то, что последовало затем, насколько жизнеспособными они в итоге оказались. А ведь затем произошло самое страшное, что может произойти с государством, – поражение в войне и революция. Получается, что та модель, которая начала им реализовываться, и привела к тому и другому.

ЕСТЬ ИЗВЕСТНОЕ ВЫСКАЗЫВАНИЕ СТОЛЫПИНА: «ДАЙТЕ ГОСУДАРСТВУ 20 ЛЕТ ПОКОЯ, И ВЫ НЕ УЗНАЕТЕ НЫНЕШНЕЙ РОССИИ». ЗА ЭТИМ НИЧЕГО НЕ СТОИТ, ПРОСТО ПРЕМЬЕР-МИНИСТР ЛЮБИЛ КРАСНОЕ СЛОВЦО…

Молотилка и локомобиль. Начало ХХ века (Фото предоставлено М. Золотаревым)

– Это имеет какое-то цифровое выражение?

– Конечно! Начну даже не с аграрных реформ. Доля России в мировом промышленном производстве действительно несколько возросла, но возросла за весь период столыпинских реформ – к 1913 году – всего на 0,3%. В мировом объеме это было 5,3%, что соответствовало пятому месту. При Александре III Россия выходила на четвертую строчку. А при Николае II она законсервировалась на пятом месте после США, Великобритании, Германии, Франции. Причем Россия в этом промышленном соревновании стартовала позже остальных крупных держав, а те, кто стартует с нуля, теоретически должны иметь более высокие показатели роста. Но нет, за тот же период доля в мировом промышленном производстве Соединенных Штатов Америки увеличилась на 5,7%.

Возьмем передовые технологические отрасли. Вот, скажем, химическая промышленность. Отставание от США – в 12 раз. От Великобритании и Германии – в 6 раз. Первая мировая война показала, что в оборонной промышленности, в частности в производстве самолетов и другой техники, мы тоже существенно отстали.

В общем, необходимой промышленной базы создано не было, как и не было предпосылок, что это будет сделано в дальнейшем.

Научную сферу «оседлать» под задачи развития тоже не смогли. По количеству научных работников – троекратное отставание от Соединенных Штатов Америки.

Большие вопросы и к тому, как осуществлялась макроэкономическая политика. Россия была наименее монетизированной из всех европейских стран. Российская империя отставала по количеству денежных знаков на одного жителя от Австрии в 2 раза, от Германии и США – в 4,5 раза, от Великобритании – в 5,5 раза, от Франции – в 8,7 раза. Сегодня та же самая болезнь – недостаток денег!

Далее – ставки кредитования в банках. И снова та же болезнь, что и в наши дни. Они были самые высокие в Европе. Понятно, что крупные промышленники с неохотой при таких ставках брали кредиты в российских банках, зачастую предпочитая кредитоваться за рубежом. В общем, до боли знакомые нам сегодня проблемы.

Место России в мировой добыче чугуна и каменного угля, производстве зерновых и картофеля, вина и пива. 1907 год

– А аграрные реформы?

– Хочу напомнить только одно обстоятельство – голод. В России, как известно, периодически были вспышки голода. Когда? 1891–1892, 1897–1898 годы, дальше 1906–1907 годы и 1911-й. То есть начинал Столыпин свое премьерство – голод, заканчивал – голод. Это, так сказать, чисто хронологический итог. Потом, правда, будет подъем 1913 года, но очевидно, что экономического чуда не произошло.

Демографический рост, безусловно, был, но это больше всего напоминает «арабскую весну». Рост ВВП отставал в Российской империи от роста населения, и большое число молодых бедных людей стали «кадровой базой» для революции.

Рассмотрим такой показатель, как среднее душевое потребление по продуктам питания в Москве. За 100% берем 1900 год. Сравним его с 1912-м – следующим годом после смерти Столыпина. По мясу – 89,6%, рыбе – 84%, сахару – 72,2%, овощам – 88,1%, крупе (пшено) – 59,3%, картофелю – 92,9%, ржаной муке – 87%. Ну и небольшой рост только по пшеничной муке – 103,9%. Получается, что это еще один результат реформ.

Поэтому когда преподносят дело так, что якобы при Столыпине был совершен экономический прорыв, тем более экономическое чудо, то в свете статистических данных все это представляется как минимум странным. Вот еще один важный показатель – урожайность. В частности, по пшенице. 1906 год – 6 центнеров с десятины, 1907 год – 6,2 центнера, 1909-й – 8,8. Это пик – 1909 год, а в 1911-м – 4,8, то есть ниже, и заметно, чем планка 1906 года.

Где взять 20 лет покоя?

– И тем не менее были ли, с вашей точки зрения, какие-то успехи в политике Столыпина?

– Попытку решить задачу освоения Сибири и Дальнего Востока, которая стоит перед Россией и по сей день, я бы назвал наиболее позитивным моментом в деятельности Столыпина. Известно, что эта попытка осуществлялась зачастую жесткими мерами, но вызов Русско-японской войны показал, что если мы не освоим территорию нашего Дальнего Востока, то за это возьмутся другие глобальные игроки.

Этот курс политики Столыпина был стратегически правильным и в целом соотносился с имперским видением необходимости усиления государства не только в западном направлении, но и в восточном. Кстати, у Столыпина есть образное высказывание о двуглавом орле на нашем гербе: «Он не превратится в одноглавого орла, если отсечь ему одну голову». Столыпин имел в виду образ Запада и Востока: если отрезать одну голову, наш орел в европейского, немецкого не превратится – просто погибнет, «истечет кровью». Симметричное развитие и западного, и восточного направления, вне всякого сомнения, геостратегически было правильно.

– Первая мировая война началась уже после гибели Столыпина. Но даже и в ее годы аграрная реформа не прекращалась. А если мы просто представим, что России удалось бы избежать вмешательства в этот конфликт?

– Есть известное высказывание Столыпина: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». На мой взгляд, это какая-то утопия. Это когда это в истории России было 20 лет покоя? А уж тем более в ситуации глобального передела мира!

Двадцать лет покоя – абсолютно несбыточное условие. Если Столыпин исходил из таких условий при осуществлении своих реформ, то это политическая близорукость. С угрозой войны на уничтожение Россия, по большому счету, существовала всю свою историю. И игнорировать эту опасность означает рисовать перед собой иллюзорный мир.

Да, Столыпин предотвратил войну в 1909 году, когда Австро-Венгрия, оккупировавшая Боснию и Герцеговину по условиям Берлинского трактата, спустя 30 лет захотела прибрать себе эти земли навечно. И Столыпин настоял, чтобы Россия не вмешивалась. Правильно ли он сделал? С одной стороны, он выиграл время, но с другой – аппетиты Австро-Венгрии от этого только возросли. Многие современники оценивали российские уступки как «дипломатическую Цусиму».

Кто знает, может быть, война действительно не произошла бы в 1914-м. Но она произошла бы годом, двумя, пятью позже. Так что риторику про «20 лет покоя» не стоит воспринимать всерьез. Премьер Столыпин любил красное словцо…

Беседовал Дмитрий Пирин

ЧТО ПОЧИТАТЬ?

АВРЕХ А.Я. П.А. Столыпин и судьбы реформ в России. М., 1991

ТЮКАВКИН В.Г. Великорусское крестьянство и столыпинская аграрная реформа. М., 2001