Закат Системы

В августе 1991-го не было ощущения, что крах ГКЧП неминуемо приведет к распаду Советского Союза. Казалось, что дело идет лишь к гибели Системы…

Фото: Владимир Астапкович/ТАСС

Сейчас, как и тогда, уверен: Система в том виде, в каком она существовала, была обречена. И на то имелись объективные причины, определившиеся задолго до августа 1991-го. Фундаментальная причина состояла в том, что к этому времени мир уже вступил в эпоху научно-технической революции – НТР, как ее называли.

Конечно, советская экономика была неповоротливой и невосприимчивой к быстрым новациям, но НТР все-таки влияла на нас: мы не могли, да и не хотели отгораживаться от этого процесса. Наоборот, мы устремлялись в космос, думали об освоении новых технологий, укреплении нашей обороноспособности. А без НТР это было бы невозможно.

Прежде всего влияние НТР выражалось в серьезнейших социально-демографических трансформациях. Советский Союз становился страной с преобладанием городского населения. Если в 1961 году, когда Гагарин полетел в космос, около 50% населения жило в деревне, то через 20 лет численность сельских жителей сократилась вдвое – до 23–25%.

Чтобы прокормить такую «армию горожан», «сельское меньшинство» должно было работать вдвое, а то и втрое эффективнее. Но этого не происходило. Напротив, многие колхозы и совхозы становились убыточными. СССР все больше продовольствия покупал за рубежом. Главная причина кризиса заключалась в отсутствии у тогдашних колхозников частного производственного интереса…

Другой объективный процесс – революция в образовании, которая также была связана с эпохой НТР. С конца 1960-х СССР перешел к всеобщему обязательному бесплатному среднему образованию. Получив его, многие устремлялись в вузы. Это имело серьезнейшие последствия. В отличие от сталинской эпохи, когда люди с невысоким уровнем образования готовы были слепо верить любому печатному слову, во времена Брежнева таковых оказывалось все меньше. И, оставаясь на словах лояльными Системе, люди многое про нее понимали.

При этом партийная элита по уровню образования начала отставать от широких слоев населения, она перестала интеллектуально доминировать, появились другие «лидеры общественного мнения».

Образование – это в конечном счете стремление к информации. Те, кто скрывают информацию, – объективные враги образованного человека, который не хочет пребывать в плену догм и нелепых мифов. Но Система долгие годы была вынуждена скрывать информацию от народа. В противном случае ей пришлось бы признаться в страшных грехах своей юности, а заодно и в чудовищной своей неэффективности. Система правильно все понимала: когда информационные шлюзы открылись, ее моральная правота и ее легитимность в глазах миллионов резко устремились к нулю. Но уже в 1970-е годы даже те, кто вдалбливал в головы партийные догмы, переставали сами в них верить.

Рост численности горожан неизбежно привел к росту их потребностей. О «светлом будущем» давно уже никто не мечтал – все хотели достойного уровня жизни здесь и теперь. Вот этого-то как раз Система обеспечить не могла. А потому население чем дальше, тем больше отказывалось ее поддерживать. Люди устали от дефицита, им хотелось доступных продуктов питания, качественной одежды, бытовой техники, автомобилей и т. п. С приходом Горбачева у них появилась надежда, что страна начала движение к достойным стандартам жизни, демократии и свободе информации. Они верили, что этот путь не займет много времени, что переход от неэффективного социализма к развитому капитализму пройдет безболезненно.

В августе 1991-го, когда возник ГКЧП, многим, по крайней мере в столицах (а в России, как и во множестве других стран, революции побеждают именно в столицах), показалось, что страну хотят вернуть в прошлое. Люди вышли на улицы, чтобы этого не произошло…

О том, что крах Системы приведет к краху страны, никто не думал. Конечно, немалую роль в распаде СССР сыграл личностный фактор – борьба между Борисом Ельциным и Михаилом Горбачевым. Но дело не только в личностях. Это был еще и выбор элит. Элиты всех без исключения республик уже не были заинтересованы в сохранении Союза. Психологически это понятно: одно дело – быть частью провинциальной, региональной элиты и совсем другое – быть элитой независимого государства.

Если бы не было центробежных устремлений элит, если бы у этих элит была более гражданственная позиция, тогда, как мне кажется, реформированный Союз можно было бы сохранить.

Ефим Пивовар,доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, президент Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ)