Отец Московской Руси

В 1840-е годы художник Яков Капков создал картину, сюжет которой иначе как чудесным не назовешь.

Исцеление митрополитом Алексием Тайдулы, жены Чанибека, хана Золотой Орды. Худ. Я.Ф. Капков

В августе 1357 года в Москву из Орды прибыл гонец, который привез митрополиту Алексию грамоту хана Джанибека (или Чанибека, согласно другим источникам). Хан звал святителя к своей больной жене (по другим версиям, матери) ханше Тайдуле и просил исцелить ее от глазной болезни. Приглашение хана по тем временам для любого из подданных Русского улуса Золотой Орды означало приказ, и отказаться от поездки Алексий не мог. Согласно легенде, в отчаянии он вошел в кремлевский собор Спаса на Бору и в одиночестве стал горячо молиться Богу. И вдруг в сгущавшихся сумерках у раки первого московского святителя митрополита Петра сама собой вспыхнула свеча. Это был знак свыше. Алексий взял свечу с собой и наутро отправился в Орду…

Видение отроку Елевферию

Ему, человеку уже немолодому (родился Алексий, вероятно, в начале XIV века), было не впервой пускаться в дальний путь: дорога с давних пор стала для него привычной. Алексий в миру звался Елевферием, и он был сыном боярина Федора Бяконта – одного из первых вельмож при московском великом князе.

Судьба Алексия, как и Сергия Радонежского, определилась в ранние годы. По легенде, в юности он пошел ловить птиц, расставил в лесу тенёта, но, пригревшись на солнышке, задремал. Тут его разбудил неведомый голос: «Отрок! Брось ты эти свои сети, тебе предназначено быть ловцом не птиц, но человеков!» И после этого юноша постригся в монахи и провел 20 лет в строгих подвигах, укрощая плоть и дух, но затем, в отличие от Сергия Радонежского, никогда не прекращавшего свой монашеский подвиг, он с головой погрузился в церковную политику…

Источники умалчивают о начале довольно странной истории, происшедшей с Алексием. В то время главой Русской православной церкви был митрополит Киевский и всея Руси грек Феогност. Известно, что греки-митрополиты, назначаемые на Русь патриархом Константинопольским, не допускали на эту кафедру святителей негреческого происхождения. А тут столь неожиданное исключение: русский монах Алексий, к тому моменту ведавший при митрополите судными делами и являвшийся его наместником Владимирским, был рекомендован византийскому императору Иоанну Кантакузину самим Феогностом и великим князем Семеном Ивановичем (Симеоном Гордым) как преемник святителя. А чтобы просьба об утверждении этой кандидатуры выглядела весомой, посольство из Москвы, в состав которого входил и Алексий, повезло в Константинополь немалые деньги, собранные якобы на ремонт храма Святой Софии.

Исследователи недоумевают: в чем причина такого влияния Алексия на митрополита и, конечно, столь раннего, еще при жизни Феогноста, выдвижения его в наследники митрополичьей кафедры? Историк Николай Борисов, отмечая полную несхожесть митрополита и его наместника и полагая, что было «трудно, почти невозможно обольстить старого грека Феогноста, искушенного во всех оттенках человеческой хитрости», приходит к выводу, что в данном случае Феогност по достоинству оценил «суровую устремленность» Алексия в деле служения церкви и потому всячески поддерживал его.

Такую оценку можно признать несколько идеализированной, зная, какую огромную роль в церковных делах играл московский князь. Известно, что одной из важнейших политических целей Ивана Калиты был перенос митрополичьей кафедры из Киева во Владимир, а еще лучше в Москву, где фактически и жил уже при нем митрополит Петр, ставший первым московским святым. Политику переманивания митрополитов в Москву продолжил и сын Калиты, князь Семен Иванович. Конечно же, следующим логичным шагом князя было бы официальное закрепление церковной власти над Русью за Москвой, посвящение в митрополиты своего, русского, а в идеале московского человека. Неудивительно, что князь Семен, при всей своей прижимистости, не пожалел денег на подарок для византийского императора. Но только Алексию в Константинополе не повезло: император благосклонно принял московский дар, истратил деньги на свои нужды, а помогать ему не стал.

Митрополит Киевский и всея Руси

Между тем в Москве разворачивалась трагедия: в город пришла «черная смерть» – бубонная чума. Разносчиками болезни стали суслики и крысы, в какой-то момент чума перекинулась на людей. Еще в начале 1330-х годов чудовищному удару пандемии подвергся Китай, потерявший более половины населения, а около 1338 года болезнь достигла современной Киргизии и через Центральную Азию (1340–1341), Золотую Орду, Крым (1346), Византию (1347) проникла на Сицилию, в Италию и другие страны Южной Европы; летом 1348 года она поразила Париж, а осенью того же года – Лондон. В 1349-м «черная смерть» обрушилась на Северную Европу, в 1350-м пришла в Польшу, а в 1352-м захватила Псков и двинулась далее по Руси, вскоре попав в Москву.

Страшная болезнь развивалась стремительно. От появления первых ее признаков до кончины человека порой проходило всего два-три дня, а то и несколько часов. Это несчастье, не миновавшее и Московскую Русь, унесло множество жизней. В Европе вымирали целые города, в общей сложности там погибло 34 млн человек. В Москве в марте 1353 года от чумы умер митрополит Феогност, потом сыновья Симеона Гордого – Иван и Семен, а в конце апреля скончался и сам великий князь.

Судьба оказалась безжалостной к роду Калиты: из всей обширной семьи выжил лишь младший сын Ивана Калиты, 28-летний Иван Иванович. Похоронив близких, он стал великим князем и тотчас отправился в Орду, также сильно пострадавшую от чумы. Там он в 1354 году получил ярлык на великое владимирское княжение. В том же году настольную грамоту митрополита Киевского и всея Руси наконец получил и Алексий, которому пришлось ехать за ней в Константинополь, где он был рукоположен в митрополиты. При этом в грамоте особо отмечалось, что Алексий – не грек, но признается митрополитом в виде исключения.

Условный портрет Джанибека в Каталонском атласе 1375 года

Нужно сказать, что Алексий был опытным дипломатом и обаятельным человеком. Он сумел так очаровать патриарха, что тот отлучил от церкви соперника Алексия, митрополита Феодорита, ставленника великого князя литовского Ольгерда, также стремившегося подчинить себе церковную власть на Руси. Более того, Алексий добился официального разрешения патриарха на перенос резиденции митрополита Киевского во Владимир, что весьма приветствовалось в Москве. Но Ольгерду успехи Алексия не понравились, и литовские послы добились рукоположения на киевский митрополичий престол угодного им митрополита Романа (напомним, что Киев с 1321 года находился под властью Литвы).

Путь в Константинополь пролегал через Золотую Орду, где Алексий познакомился с ханом Джанибеком и его женой, влиятельной ханшей Тайдулой. Тогда он получил от ханши дошедший до нас ярлык – подорожную грамоту, в которой было предписано всем ордынским чиновникам пропускать Алексия, «понеже за Джанибека, и за детей его, и за нас [то есть ханшу. – Е. А.] молитву творит». Вообще, отношения Русской церкви и Орды были весьма специфическими: монголы, несмотря на принятие мусульманства, во многом еще оставались многобожниками и Русская православная церковь находилась с ордынцами в совершенно иных, нежели князья, отношениях. Церковники сумели выговорить себе огромные льготы, а главное, они не платили монголам дань. Естественно, все это не обходилось даром: ханшам, мурзам возили в Сарай и Орду-Базар богатые подарки, угождали разным тамошним фаворитам, молились за их здоровье и благополучие. Так, вероятно, и познакомился в 1354 году Алексий с Тайдулой.

Русский Ришелье

Словом, вызов Алексия Джанибеком в 1357 году в Орду не был случайностью. Видимо, ханша верила в особый дар святителя из Москвы. Считается, что в Орде митрополит Алексий и совершил прославившее его чудо. Это событие изображено на известной картине художника Якова Капкова (1816–1854): вознесший молитву митрополит окропляет ханшу святой водой и подносит к ней зажженную свечу – ту самую, от раки митрополита Петра. В следующий момент и произойдет чудо: Тайдула, внезапно прозрев, увидит этот огонь.

По одной из версий, Джанибек тогда тоже тяжко болел, раненный во время Кавказского похода. Однако от помощи Алексия хан отказался – и, пожалуй, зря: в том же году он умер и к власти пришел его сын Бердибек. Тот сразу прикончил 12 своих братьев, причем младшему, восьмимесячному, разбил голову об пол. Но Тайдула власть не утратила и правила уже вместе с ним…

Алексий же, вернувшись из Орды в Москву, основал в Кремле в ознаменование памятного события Чудов монастырь, начало которому положила церковь во имя Чуда архангела Михаила. Затем вновь отправился в Орду и получил подтверждение льгот для Русской церкви… Долгое время полагаться на добываемые с таким трудом, путем неимоверных унижений ярлыки не приходилось: в Орде шла непрерывная распря. Бердибек был убит в 1359 году самозванцем Кульпой. С последним отважно вступила в борьбу Тайдула, которая нашла противовес самозванцу в лице некоего Науруз-хана, тоже не Чингизида. Чтобы удержать власть, далеко не молодая уже Тайдула вышла замуж за Науруза, но вскоре оба они были убиты еще одним претендентом на трон Золотой Орды – ханом Хызром.

Эти годы стали горькими и для Москвы: в конце 1359 года умер великий князь Иван Иванович, оставив после себя беспомощного девятилетнего сына Дмитрия (будущего Донского) и его младшего брата Ивана. Тут же начались распри между боярскими кланами. Резко ухудшилось и международное положение Москвы. За свое краткое правление хан Науруз успел отобрать у нее ярлык на великое владимирское княжение и отдать его суздальскому князю Дмитрию Константиновичу.

Алексий, митрополит Московский. Икона XVIII века

Юный Дмитрий Иванович «сперся [то есть вступил в спор. – Е. А.] о великом княжении» со своим тезкой из Суздаля. Этот момент оказался решающим в судьбе митрополита Алексия, князя Дмитрия Ивановича и всех действующих лиц на северо-востоке Руси. Тогда Алексий прекратил преследования по всей Руси митрополита Романа и сосредоточился на светских, а точнее, московских делах. В итоге прежде единое церковное пространство Руси сохранить не удалось: Киев уже не подчинялся Владимиру, и наоборот. Зато в Москве для Алексия все складывалось удачно. По авторитету, уму, опытности, знанию людей ему не нашлось равных при московском дворе, и он фактически занял место регента при малолетнем князе Дмитрии Ивановиче.

Не раз он обнажал «меч духовный», чтобы утихомирить бояр и даже соседних князей. В известной мере его роль в жизни тогдашней Руси походила на ту, что играл кардинал Ришелье при малолетнем короле Людовике XIII. В 1362 году он улучил момент и вытребовал у очередного хана-временщика ярлык на трон Владимира, чтобы сразу вооруженной рукой «сопхать» с него Дмитрия Суздальского. Вскоре Алексию удалось женить князя Дмитрия Ивановича на дочери Дмитрия Константиновича Евдокии, в результате чего москвичи окончательно замирились с суздальцами. Сумел Алексий установить мир и с великим князем литовским Ольгердом – опаснейшим противником.

А вот тверские дела обстояли не лучшим образом. И в ожесточенной борьбе с усилившимся Тверским княжеством за власть над Русью митрополит Алексий поступил в соответствии с традициями той эпохи: в 1367 году тверского князя Михаила, вызванного по инициативе святителя в Москву для переговоров «любовию», неожиданно схватили вместе с его боярами и бросили в тюрьму, которую тогда выразительно называли «истомою». Здесь бы он, вероятно, и сгинул, если бы не прибытие в Москву ордынского посла. Это событие заставило Алексия выпустить князя Михаила, ставшего – естественно – его смертельным врагом. Даже профессор Николай Борисов, высоко ценящий Алексия как «великого и плодотворного политика», вынужден признать, что «его репутация главы Церкви, то есть, по сути дела, совести нации, оказалась запятнанной».

Зато благодаря хитроумной политике митрополита Москва сумела дотянуть до тех времен, когда возмужал ее великий защитник, князь Дмитрий Иванович, вышедший в 1380 году на поле Куликово против Орды. Алексий умер за два года до Куликовской битвы, в 1378 году, но ясно, что без его стараний упрочить положение Москвы эта битва вряд ли закончилась бы победой.

Чудо геополитики

Существует мнение, что, если бы не Алексий, битва и вовсе не состоялась бы. Не будем забывать, что лишение Москвы в начале 1360-х годов ярлыка на великое владимирское княжение означало утрату огромных территорий (Владимира, Переславля, Костромы, Юрьева-Польского, Дмитрова, Ярополча и других земель). Мгновенно Московское княжество сжалось до небольшого владения времен удельного князя Ивана Калиты в границах 1327 года.

Иначе говоря, не будь у кормила власти Московского княжества митрополита Алексия, Москва могла бы исчезнуть с политической карты Руси, как исчезли столицы маленьких княжеств, которых было много в этой части страны. Кто теперь может твердо сказать, где был город (и соответствующее княжество) Ярополч-Залесский? А между прочим, Юрий Долгорукий заложил его недалеко от Москвы, в низовьях Клязьмы (ныне Вязниковский район Владимирской области), почти одновременно с нашей современной столицей. А еще были основанные им же города и княжества Бережечь и Стародуб. Кроме археологов, никто о них теперь и не знает, как и о людях, которые там жили. Редкий историк может сказать, кто такой был князь Иван Всеволодович Каша Стародубский…

Словом, не будь Алексия, Москва могла бы оказаться в числе таких же ныне исчезнувших княжеств, и мы с удивлением прислушивались бы к этому странному угро-финскому топониму, разыскивая на карте России в системе Google оплывший песчаный холм у Москвы-реки с облезлой железной табличкой: «Здесь в XII веке был основан город Москва, сожженный монголо-татарской ордой в XIV веке». То, что нам удалось избежать этой геополитической катастрофы, и является истинным чудом митрополита.

Евгений АНИСИМОВ,доктор исторических наук