За Константина и Конституцию!

Судьба декабристов трагична. Мятеж, а потом – следствие, допросы, наконец, виселицы. Что уж тут курьезного и забавного? А ссылка, поражение в правах, утрата титулов? А воспетая Некрасовым история их жен, отправившихся в необжитую Сибирь за государственными преступниками? Нет, не смешно. Хотя…

Спасение утопающего Кюхельбекера, или Поэт, упавший в Лету. Карикатура А. Илличевского. 1815

Если говорить о декабристах, то это далеко не только восстание с его последствиями. Это жизнь тайных обществ, в которых на протяжении нескольких лет шли споры, пересуды, обсуждения. Словом, общение. А какое общение без острот, без словесных казусов и забавных происшествий? Будущие декабристы не были монахами! Молодые офицеры, прошедшие победную войну, литературно одаренные, восприимчивые как к пафосу, так и к иронии, – вот цвет тайных обществ. Их собрания напоминали литературные кружки и масонские застолья, где от века рождался своеобразный фольклор.

Все они с 1812 года были поклонниками поэта Василия Жуковского. Но когда того приблизили к престолу – конца не было их насмешкам. Член Северного общества Александр Бестужев (публиковался под псевдонимом Марлинский) написал едкую эпиграмму, которую в 1825-м цитировали чуть ли не ежедневно. Кстати, это была эпиграмма и одновременно пародия на стихотворение Жуковского «Певец». Вольнодумцы потягивали вино, дымили сигарами, закусывали пластовой капустой и посмеивались над поэтом…

Из савана оделся он в ливрею,На ленту променял лавровый свой венец.Не подражая больше Грею,С указкой втерся во дворец –И что же вышло наконец?Пред знатными сгибая шею,Он руку жмет камер-лакею.Бедный певец!

«С указкой» – потому что Жуковский был приближен ко двору в качестве учителя. Он обучал русскому языку Александру Федоровну – жену великого князя Николая Павловича, урожденную принцессу Шарлотту и будущую императрицу. Позже, как известно, автор «Светланы» и «Певца во стане русских воинов» станет воспитателем ее сына, наследника престола Александра Николаевича.

Поэт на эпиграмму обиделся, но ее авторства определить не мог… Слухи приписывали колкую пародию и Александру Пушкину, и Александру Воейкову. Жуковский же был уверен, что создателем поэтической остроты является далекий от декабристов Фаддей Булгарин.

«Скажите Булгарину, что он напрасно думал уязвить меня своею эпиграммою; я во дворец не втирался, не жму руки никому», – говорил чувствительный поэт журналисту Николаю Гречу…

Мятеж его жены

Рассказывали, как Антон Дельвиг однажды пригласил Кондратия Рылеева, что называется, поразвлечься в дамском обществе. «Я женат», – твердо парировал Рылеев, считавший этот факт достаточным основанием для отказа. Ответ Дельвига был настолько изящен, что цинизм его практически не ощущался: «Так что же, разве ты не можешь отобедать в ресторации потому только, что у тебя дома есть кухня?» Этот анекдот потешал самого Пушкина, который собирал подобные изысканные повествования и нередко использовал их в стихах и прозе.

...Отец известного декабриста, Иван Борисович Пестель, сибирский генерал-губернатор, безвыездно жил в Петербурге, управляя далеким краем, как говорится, на расстоянии. Это обстоятельство служило его современникам постоянным поводом для не очень-то добрых насмешек. Однажды император Александр I, стоя у окна Зимнего дворца с московским градоначальником Федором Ростопчиным и Иваном Пестелем, поинтересовался:

– Что это там на церкви, на самой верхушке креста, черное?

– Я не могу разглядеть, ваше величество, – ответил Ростопчин, – это надобно спросить у Ивана Борисовича, у него чудесные глаза: он видит отсюда все, что делается в Сибири…

Эта острота Ростопчина в разнообразных пересказах потешала благородное общество лет двадцать.

Но самым популярным сегодня стал следующий каламбур. Что выкрикивали у Сената ничего не понимавшие солдаты, вовлеченные в мятеж? Они ратовали за легитимную власть – «За Константина и конституцию!».

Организаторам восстания важно было услышать это волшебное слово – «конституция» – из уст вышедшего на площадь народа. Про Константина все и впрямь слыхали: как-никак это законный наследник. А вот о конституции, конечно, никто из чудо-богатырей ничего не знал. Но лозунг оказался звучный, кричать его – одно удовольствие. Неугомонные остроумцы продолжили эту историю. Вообразите себе допрос старого солдата, который был 14 декабря 1825 года на Сенатской площади.

– Что ты там выкрикивал?

– За Константина и Конституцию!

– Кого ты имел в виду?

– Известно кого, великого князя Константина Павловича…

– А при чем здесь конституция?

– Как при чем? Известное дело, Конституция – жена Константина. Так и кричали: за Константина и жену его Конституцию!

Зонтик и Андреевские ленты

Генерала Алексея Ермолова – знаменитого острослова, не склонного, впрочем, к досужей болтовне, – многие считали тайным вождем заговорщиков: он был любимцем армии, да и просвещенное общество перед ним преклонялось. Однако его оценка движения декабристов была не только остроумной, но и неодобрительной. «Мне не нравится и самый способ секретного общества, – заявил он, – ибо я имею глупость не верить, чтобы дела добрые требовали тайны».

...После роковых петербургских событий 14 декабря тревожная молва о готовящемся возмущении разнеслась и по Первопрестольной. Всезнающие салонные ораторы были убеждены, что мятеж начнется, когда в Москву прибудет печальная процессия с телом покойного императора Александра I. Слухи ходили самые панические! Многие принимали меры, чтобы оградить свои городские усадьбы от нападения.

Даже очень прижимистые хозяева умоляли знакомых генералов назначить у них на этот день постоем нескольких солдат, обещая им сытное угощение. Страхи эти охватили все слои общества – отнюдь не только дворян и состоятельных купцов. И вот как-то вечером некая старушка шла по московской улице и несла в узелке что-то съестное. Вдруг, откуда ни возьмись, пронесся мимо мальчишка и выхватил припасы из рук несчастной… «Ах ты бездельник, ах ты головорез! – закричала ему вслед возмущенная дама. – Еще тело не привезено, а ты уже начинаешь бунтовать!»

«Мне нравится и самый способ секретного общества, ибо я имею глупость не верить, чтобы дела добрые требовали тайны»

...На очной ставке декабристов Павла Пестеля и Сергея Волконского присутствовал граф Павел Голенищев-Кутузов, которого после гибели Михаила Милорадовича назначили столичным генерал-губернатором. В какой-то момент граф не удержался и воскликнул в сердцах: «Удивляюсь, господа, как вы могли решиться на такое ужасное дело, как цареубийство?!» Пестель тут же ответил: «Удивляюсь удивлению именно вашего превосходительства: вы должны знать лучше нас, что это был бы не первый случай». Генерал-губернатор, который, как известно, состоял в заговоре против Павла I, побледнел и позеленел. Пестель же повернулся к остальным членам комиссии и добавил невозмутимо: «Случалось, что у нас в России за это жаловали Андреевские ленты!»

Вот еще одна, допускающая некоторые вольности в изложении фактов и больше похожая на легенду история. Когда всех приговоренных к ссылке уже отправили в Читу, декабриста Михаила Лунина заперли в Шлиссельбурге, где он оставался долгое время. Комендант, войдя как-то раз в его каземат, который был так сыр, что вода капала со свода, изъявил Лунину свое сожаление и пообещал сделать все, что не противно его обязанности, для облегчения участи заключенного. Лунин отвечал ему: «Я ничего не желаю, генерал, кроме зонтика». Эту остроту не без восторга пересказывали много лет.

Давай ссылку!

Ну а в советское время миллионы людей знали близко к тексту все написанное о декабристах Владимиром Лениным, любившим порассуждать о русской революционной традиции. Потому и родился в студенческой среде следующий известный сюжет.

Поступает некий недавний выпускник самой средней школы в институт. На экзамене по истории профессор задает ему элементарный дополнительный вопрос:

– Когда было восстание декабристов?

– В декабре 1825 года, ночью, – бодро отвечает абитуриент.

– С чего вы взяли, что ночью?

– Ленина надо читать, товарищ профессор! – ничуть не смутился молодой человек.

– В каком смысле?

– А вот в статье «Памяти Герцена» Владимир Ильич так и пишет: «Декабристы разбудили Герцена».

Появилась и чуть более циничная шутка на ту же тему: «Чтобы не проспать ничего важного, Герцен обычно заводил декабристов на шесть утра». В конце 1980-х, на волне скептического переосмысления советской действительности, стал популярным такой анекдот.

1917 год. Октябрь. Крики, выстрелы… Старенькая внучка декабриста слышит шум на улице и посылает прислугу узнать, в чем дело. Вскоре та возвращается:

– Революция, барыня!

– Революция – это прекрасно! Мой дед мечтал о революции! И чего же они хотят?

– Они хотят, чтобы не было богатых.

– Странно... Мой дед хотел, чтобы не было бедных.

Как это ни удивительно, декабристы не затерялись и в ультрасовременном фольклоре. Шутки о них ходят даже среди молодых людей, которые ни на секунду не могут отвлечься от виртуального мира.

Диалог между императором и подследственными.

Николай I:

– Господа, давеча нагуглил роскошное местечко для дауншифтинга. Да вот, не угодно ли взглянуть?

Декабристы:

– Давай ссылку.

Николай I:

– Извольте-с.

Так мы возвращаемся из эпохи дворянских мятежей в наш век информационной революции.