Чайка по имени Вера

160 лет назад родилась Вера Комиссаржевская – первая Нина Заречная русской сцены.

Любовь к театру Вера, Надежда и Фёдор получили в наследство от отца: сёстры стали актрисами, брат – режиссёром. Для Фёдора Петровича Комиссаржевского, известного оперного тенора и замечательного педагога, сцена была храмом. И детям свои он передал завет великого Михаила Щепкина – «священнодействуй или убирайся вон!» Старшая дочь, натура импульсивная и страстная, восприняла его буквально и не отступала от него ни на йоту. Даже, когда это шло в ущерб карьере на императорской сцене и личному благополучию. Незадолго до смерти, в одном из последних писем к Вере, уже достигшей зенита славы актрисе, открывшей собственный театр, Фёдор Петрович писал: «Твоё призвание не наслаждаться, а страдать, и ты должна или уйти, порешив, что не способна на самопожертвование во имя правды, или пристать к среде грызунов и служителей мамоны». Вряд ли отец до конца понимал, насколько точно определил жребий любимой дочери, в успехах которой он хотел увидеть тот идеал, которого ему самому достичь не удалось.

Жизнь её с самого детства была страданием. «Уход отца столкнул Веру с требовательным вопросом о справедливости и несправедливости, который затем будет долго её волновать. Так случилось, что она сама привезла матери письмо от отца с сообщением о разрыве. Она ощутила боль неожиданного удара, обрушившегося на мать, и была поставлена в непосильное положение судьи над самыми любимыми людьми и выбора между ними. Оставаясь с матерью, она тосковала об отце. Живя у отца, она тосковала о матери», - писал о Комиссаржевской признанный историк театра Павел Марков.

Мечта о собственном доме – тёплом, уютном, надёжном – разгоралась в душе девушки всё сильнее. Дом виделся ей единственным средством усмирить сердечную боль, не утихавшую много лет. Стремление к идеалу Вере тоже, по всей видимости, досталось от отца, которого она горячо любила. Что могло быть естественней надежды обрести в спутнике жизни душевную опору, которой она так долго была лишена? И кто в юности не пребывает в святой уверенности, что нахлынувшее чувство – навсегда, что избранник – единственный на всю жизнь?

В девятнадцать лет Вера вышла замуж за Владимира Муравьева, талантливого, но небогатого молодого художника, носившего графский титул. По страстной любви, на какую только способна бескомпромиссная юность, готовая отречься от собственных интересов ради любимого человека. Увы, жертвенность развращает тех, кому приносят жертвы. Очень скоро на юную графиню обрушилось предательство, какого и врагу не пожелаешь – она застала родную сестру в объятиях обожаемого мужа. «Кукольный домик», который с такой преданностью возводила Вера, разлетелся на мелкие осколки. Из них она и сложила свою артистическую судьбу. Останься графиня Вера счастливой женой, сцена никогда бы не увидела гениальной актрисы Комиссаржевской.

Здесь надо сделать важную оговорку: из омута, в который её затянуло, сначала нужно было выбраться. Сколько талантов погибло в пучине отчаяния, так и не найдя сил на такой рывок. «Помните, как сын царя Салтана, которого пустили в море в засмоленной бочке, в один прекрасный день потянулся в бочке, встал, вышиб дно и вышел прочь. Мне кажется, в жизни каждого человека бывают такие моменты, когда надо «потянуться, встать и выбить дно». А если дно окажется крепче головы? Но секрет, вероятно, в том, чтобы не бояться, пока боишься за свою голову – ничего не пробьёшь…» - признавалась актриса в одном из писем.

Сводный брат Веры Фёдор Комиссаржевский, друживший со Станиславским, принимал самое активное участие в создании Московского общества искусств и литературы. В 27 лет Комиссаржевская сыграла вместе с Константином Сергеевичем в «Плодах просвещения» Льва Толстого и в «Горящих письмах» Петра Гнедича. Но для того, чтобы решиться выйти на профессиональную сцену, ей потребовалось ещё два года. Начинать артистическую карьеру в 29 лет? Кому-то это казалось немыслимым. Но Комиссаржевская шла в театр не блистать и покорять, не за овациями и серебряными венками. Вера Фёдоровна была убеждена, что «если возможно найти более или менее нравственное удовлетворение, то его должны находить люди, отрешившиеся, насколько возможно, от личной жизни для чего-нибудь более высокого».

Начинала она с молоденьких инженю в водевилях на провинциальной сцене. Зритель рукоплескал, но сама Вера всегда была недовольна собой – участь «провинциальной примадонны» её не устраивала. Правда, и в императорской Александринке Комиссаржевская не чувствовала себя на своём месте. Сценический век актрисы оказался безжалостно кратким – всего восемнадцать лет. Но она успела сыграть всё, о чем только может мечтать любая актриса – Ларису в «Бесприданнице» и Маргариту в «Фаусте», Луизу в «Коварстве и любви» и Софью в «Горе от ума» Грибоедова, Нору в «Кукольном доме» и Нину Заречную в «Чайке».

Когда речь заходит о премьере 1896 года, как правило, вспоминают её провальность и неспособность «императорских» артистов совладать с кружевной вязью чеховской драматургии. Справилась с этой тончайшей материей смогла только Комиссаржевская. Чехов не раз повторял, что никогда не забудет, как она играла: «никто так верно, так правдиво и так глубоко не понимал его, как Вера Фёдоровна». Искренность, естественность, понимание психологической глубины роли – всё то, к чему будет идти Художественный уже было в игре Комиссаржевской. Она наделила Нину страстной душой и поэтическим мироощущением, видела в ней сестру по несчастью – их обеих обманули и мечта, и любовь. Актриса, как теперь принято выражаться, выдёргивала изнеженного александринскую публику из зоны комфорта, заставляя размышлять о человеческом предназначении.

Неукротимая натура Комиссаржевской страдала в тесной клетке придворного театра. Пьесы, позволявшие ей откровенного говорить со зрителем о том, что она считала самым важным, тонули в неиссякаемом потоке легковесных однодневок, пустышек, лишённых и мысли, и чувства. Актрисе удалось ценой неимоверных усилий и каторжного, в буквальном смысле, труда собрать средства на открытие собственного театра, но и там она не смогла стать полновластной хозяйкой репертуара, проиграв поединок с цензурой. В конце концов, Вера Фёдоровна покинула свой театр. На гастролях в Ташкенте она заразилась оспой. Болезнь оказалась смертельной.

Гроб с телом актрисы на поезде доставили из Ташкента в Москву. На каждой станции по пути следования собирались толпы. В Москве останки великой актрисы с Казанского вокзала перенесли на Николаевский. Тысячи людей собрались на Каланчёвской площади, чтобы проститься с нею. «Тело незабвенной Веры Федоровны Комиссаржевской Москва проводила с такими почестями, какие выпадают только на долю национальных героев… Безмолвная огромная толпа, скованная общим сердечным горем, сопровождала гроб с останками горячо любимой артистки по площади от одного вокзала на другой».

Смерть Веры Комиссаржевской почтил стихами Александр Блок. Заканчивались они словами:

Пускай хоть в небе – Вера с нами.
Смотри сквозь тучи: там она –
Развернутое ветром знамя,
Обетованная весна.