Гнев и трепет царя Бориса

Художник Николай Ге не раз обращался к трагическим сюжетам русской истории. Его любимые коллизии — на стыке истории государства и семейных противоречий. Одна из таких историй связана с гибелью царевича Димитрия. После появления самозванца царь Борис Годунов возобновил следствие, чтобы окончательно уверить народ в гибели царевича. Тут-то и восстали из мрака «скелеты из шкафа». В Москву вызвали мать убиенного Димитрия — Марию Нагую, одну из жён Ивана Грозного, которая жила в одном из отдалённых монастырей после насильного пострижения в монахини под именем инокини Марфы. 

На Ге сильное впечатление произвёл беллетризированный рассказ историка Николая Костомарова: «Он, говорят, велел привезти мать Димитрия в Новодевичий монастырь; оттуда привезли её ночью во дворец тайно и ввели в спальню Бориса. Царь был там с своею женою. "Говори правду, жив ли твой сын или нет?" — грозно спросил Борис. "Я не знаю", — отвечала старица. Тогда царица Марья (жена Бориса) пришла в такую ярость, что схватила зажжённую свечу, крикнула: "Ах ты б… ! смеешь говорить: не знаю — коли верно знаешь!" — и швырнула ей свечою в глаза. Царь Борис охранил Марфу, а иначе царица выжгла бы ей глаза. Тогда старица Марфа сказала: "Мне говорили, что моего сына тайно увезли из Русской земли без моего ведома, а те, что мне так говорили, уже умерли". Рассерженный Борис приказал отвезти старицу в заключение и держать с большею строгостью и лишениями».

Художник попытался воспроизвести эту ночную встречу на полотне. Правда, он не завершил свой замысел, но и по эскизу угадывается его мысль. Марфа спокойна и мстительна. Годуновы не могут сдержать ни гнева, ни ужаса, и это выглядит саморазоблачением. Ге оставил картину, когда понял, что историческая правда по этому вопросу не установлена.