Первый романов
10 Января
Сюжеты, связанные с преодолением Смуты и воцарением династии Романовых, считались в русской исторической живописи хрестоматийными. С них художники начинали творческий путь, в том числе Михаил Нестеров (1862–1942), один из самобытных мастеров, работавших на рубеже веков, во времена не менее переломные, чем начало XVII столетия.
В начале 1880-х молодой Нестеров учился у Павла Чистякова и Алексея Саврасова и нередко обращался к темам русской истории. За картину, о которой мы сегодня ведём речь, он получил звание свободного художника. Из учеников стал мастером.
Бесспорно, сюжет избрания и призвания первого Романова являлся в то время одним из государствообразующих мифов. Официальная трактовка, как водится, была более парадной, чем историческая реальность. Подчёркивалась роль новой династии как единственного спасения для гибнущей Руси. Царь-юноша стал символом начального этапа романовского правления.
Нестеров, воспитанный в патриархальной купеческой семье, всегда интересовавшийся русской стариной, умело воссоздавал древнерусскую эстетику.
В костромской Ипатьевский монастырь прибыло посольство во главе с архиепископом рязанским Феодоритом, келарём Троице-Сергиева монастыря Авраамием Палицыным и боярином Фёдором Шереметевым. К тому времени на Земском соборе в Московском Кремле Михаила Романова уже избрали царём. Сами Романовы на Земском соборе не присутствовали. В Троицком соборе Ипатьевского монастыря был совершён торжественный обряд призвания на царство.
Рядом с будущим царём — его мать, инокиня Марфа (урождённая Ксения Ивановна Шестова). В монахини её постригли насильно во времена Бориса Годунова, опасавшегося Романовых.
В первые годы правления Михаила Фёдоровича инокиня Марфа была главной его советницей и неспроста носила титул «великой государыни». На плечи Михаила — почти мальчика — ложится тяжкая ответственность. За царство, за будущее династии. Этот психологический подтекст и стремился передать Нестеров.
