Несгибаемый генерал

75 лет назад — 18 февраля 1945 года — в нацистском концлагере Маутхаузен погиб генерал-лейтенант Красной армии Дмитрий Карбышев, ставший примером несгибаемого мужества и верности Родине.

В ХХ веке к пантеону героев, посвятивших жизнь служению России, присоединились бойцы и командиры Великой Отечественной, которые в условиях самой страшной войны честно исполнили свой долг, следуя идее воинской присяги Петра Великого — «верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови». Одно из достойнейших мест в этом пантеоне занял генерал-лейтенант инженерных войск Дмитрий Михайлович Карбышев (1880–1945).

Лукавая дегероизация

История генерала Карбышева — одна из самых трагических и правдивых в советское время и поистине героическая страница многовекового воинского служения Отечеству.

Героика необходима любому человеку, любому обществу. Но вспомним один из главных мотивов идеологического поворота 1990-х — тотальную дегероизацию. Нас пытались приучить к лукавой мыслишке: «Подвиги бессмысленны, нет никакого долга перед Родиной, нужно беречь себя, ведь священна только сама человеческая жизнь, твоя жизнь». Героические поступки напрасны, главное — следовать собственной выгоде, и в этом — непобедимая логика мироустройства, понятого как рынок. По традиционным понятиям шкурническая программа. Но у неё нашлись почтенные адвокаты.

«Взять хотя бы то же знамя. Ну конечно, это реликвия. И, может быть, даже очень ценная. Но, когда речь идёт о выборе, пропасть ли знамени или одной человеческой жизни, надо всё же помнить, что знамя, каким бы оно ни было, пусть даже пробитое пулями и овеянное славой минувших сражений, оно всё-таки только кусок материи, надетой на палку. И жертвовать ради него своей жизнью просто глупо. Потому что, как бы ни были священны те или иные реликвии, на свете нет ничего священнее человеческой жизни», — рассуждал в те годы писатель Владимир Войнович.

Здание Омского кадетского корпуса (до 1907 года — Сибирского), где учился Дмитрий Карбышев

Эпигоны этих установок пошли дальше, многим хотелось залить помоями храм народной героики. Оказывается, на свете нет места подвигу и отдавать жизнь за други своя — это не дело чести, а глупость и фанатизм. Сколько сил было брошено на борьбу со святынями Великой Отечественной! Именно тогда стали появляться статьи, в которых принижались образы Зои Космодемьянской и Александра Матросова, а заодно и Валерия Чкалова, Юрия Гагарина и многих других...

Нам объясняли, что войну выиграли штрафбаты, путь назад которым отрезали заградотряды. Впрочем, главная роль в победе при этом отводилась союзникам — представителям цивилизованного мира, американцам и англичанам. Вот они имеют право на провозглашение своих героев, а наш удел — покаяние и самобичевание.

Подвиг Дмитрия Карбышева тоже пытались развенчать. Дескать, Иосифу Сталину понадобился образ несломленного в плену советского генерала — и тогда услужливые пропагандисты принялись сочинять «миф о жертве Маутхаузена». Однако разоблачение «мифа о Карбышеве» даже в контексте тех идеологических установок получилось куцым, неубедительным.

Призвание

Он родился в Омске в дворянской семье казачьего происхождения. Это была воинская, офицерская династия. Карбышевы имели собственный дом на Полковой улице. Отец умер, когда будущему генералу было 12 лет. На попечении матери Александры Ефимовны (урождённой Лузгиной) осталось шесть детей.

Его старший брат Владимир Карбышев примкнул к студенческому революционному движению и в 1887 году был изгнан из Казанского университета вместе с Владимиром Ульяновым — будущим Лениным. Владимир Карбышев подвергся аресту, ссылке, а под надзором полиции оказалось и всё семейство. Дмитрия Карбышева как представителя политически неблагонадёжной семьи не приняли в Сибирский кадетский корпус для обучения за государственный счёт. Но Карбышевы, хоть и были небогаты, нашли средства — и младший сын стал кадетом.

Дмитрий Карбышев в годы Первой мировой войны. Предоставлено М. Золотарёвым

Учился он блистательно, считался лучшим математиком корпуса, и никто не удивился, когда Дмитрий Карбышев поступил в Николаевское инженерное училище, которое располагалось в Петербурге, в Михайловском замке, получившем в честь училища второе название — Инженерный. Воинская служба молодого инженера началась в Маньчжурии, в 1-м Восточно-Сибирском сапёрном батальоне. Дмитрий Карбышев командовал кабельным отделением сапёрной роты. В чине поручика он вступил в Русско-японскую войну. Участвовал в печальном для России сражении под Мукденом. Проявил себя как грамотный и расторопный офицер, был ранен, награждён аж пятью орденами, в том числе «Святым Станиславом» II степени.

И всё-таки Карбышев, молчаливый, сдержанный и дисциплинированный, подтвердил репутацию политически неблагонадёжного. Его обвинили в социалистической агитации среди солдат и уволили из армии после офицерского суда чести. Некоторое время он работал во Владивостоке на скромной штатской должности чертёжника. Но армия нуждалась в опытных офицерах, и орденоносца вернули в строй. Дмитрий Карбышев погрузился в строительство укреплений на Дальнем Востоке и уже подумывал об академии, в которой оказался осенью 1908-го.

На западных рубежах

Снова Петербург, снова Инженерный замок. Карбышев завоёвывал позиции лучшего слушателя Николаевской инженерной академии. Так, за проект крепости и форта он получил премию имени генерала Романа Kондратенко, героя обороны Порт-Артура, в сумме ни много ни мало 276 рублей. Академию он окончил с отличием и в звании капитана был направлен в Брест-Литовск — производителем работ с окладом в 250 рублей. Ещё 50 рублей в месяц выдавалось «на разъезды». Инженеров ценили высоко: в строевых частях примерно столько же получали полковники, командиры батальонов. Вместе с ним в Бресте поселилась и жена Алиса Карловна. Дмитрий Михайлович сам выбрал этот город: ему как лучшему выпускнику было предоставлено такое право. На вопрос, почему едет именно туда, он ответил: «Брест-Литовск ещё достойно послужит Родине. Вот увидите».

Инженер-полковник Владимир Догадин оставил воспоминания о брестском периоде Дмитрия Карбышева, об атмосфере в его доме: «Существовало мнение, что немки являются прекрасными мастерицами вкусно готовить. Если это так, то Алиса Kарловна Kарбышева служила ярким подтверждением этого мнения. Нас было с хозяевами всего четверо. Однако приготовленный к обеду стол был не только красиво сервирован, но и поданные блюда отличались своею изысканностью и оригинальностью. Особенно сильное впечатление произвело на нас разнообразие закусок, поданных к различным водкам перед обедом. Хозяева были радушны и приветливы, Дмитрий Михайлович, по обыкновению, говорлив, шутлив и остроумен». Но приятелей у будущего легендарного генерала было немного: он предпочитал общение в узком кругу избранных друзей.

Первая семейная история Карбышева завершилась трагически: Алиса Карловна покончила с собой, по-видимому, из-за приступа необоснованной ревности. «Потеря жены сильно потрясла Дмитрия Михайловича. Я и сейчас ясно представляю его, как он, облокотившись левой рукой на край гроба и склонившись на него головой, стоял в застывшей позе, не спуская глаз с лица покойной. У меня не хватило духа прервать его мысли банальными фразами утешения, и я тихо вышел. После похорон жены Дмитрий Михайлович ещё больше замкнулся в себе, нигде не показывался, а попытки некоторых женщин отвлечь его не увенчались успехом», — вспоминал Владимир Догадин.

Член Реввоенсовета Южного фронта Сергей Гусев, командующий Южным фронтом Михаил Фрунзе и Дмитрий Карбышев (сидят слева направо) среди красногвардейцев на трофейном танке «Сфинкс», захваченном у врангелевцев. Осень 1920 года. Предоставлено М. Золотарёвым

С фортов Бреста Дмитрий Карбышев направился на фронты Первой мировой. Почти всю войну он провёл в 8-й — Брусиловской — армии. Немало тактических новинок применил распорядительный дивизионный, а затем корпусной инженер. Так, в июне 1915-го в 8-й армии решено было отказаться от создания сплошной линии окопов: устраивались отдельные очаги обороны, имевшие тесную огневую связь между собой. Промежутки заграждались переносными искусственными препятствиями. За взятие Перемышля героя наградили Аннинским крестом II степени и произвели в подполковники. Карбышев тогда был ранен в ногу, но, к счастью, рана оказалась нетяжёлой. Карбышевские сапёры обеспечивали знаменитую Брусиловскую прорывную операцию. В нач. 1917-го подполковник руководил работами по укреплению позиций на румынской границе. А потом...

С верой в новый строй

Иногда по аналогии с другими царскими офицерами, ставшими командирами Красной армии, Дмитрию Карбышеву приписывают «сменовеховскую» идеологию. Речь идёт о сборнике «Смена вех», который вышел в Праге в 1921 году. Он давал такую установку: нужно сотрудничать с Советской Россией, поскольку большевики вынуждены были переродиться и стали действовать в национальных интересах, в интересах Родины. Но позиция Карбышева определённо была «левее» и произрастала из юношеского увлечения Николаем Чернышевским, из разговоров со старшим братом.

Большевикам он симпатизировал задолго до Октября, хотя не верил им безоглядно. На выборах в Учредительное собрание армия проголосовала за большевиков — и дело тут не только в посулах агитаторов. Сам Карбышев считал, что будущее — за социалистическим строительством. Он видел издержки революции: разрушение армии, системы управления, мировоззренческих основ, но, по его мнению, все эти сферы уже давно сотрясал опасный кризис.

Русское офицерство тогда вовсе не было монолитно монархическим. Многие превратились в убеждённых монархистов уже после Гражданской войны, в эмиграции, на волне ностальгии. Многие же ещё до войны вполне осознанно перешли на сторону новой власти. В том числе и учитель Карбышева, шестидесятилетний генерал-лейтенант Константин Величко — крупнейший военный инженер того времени, фигура необычайно притягательная. Как Февральскую, так и Октябрьскую революцию он принял сразу. Всякий раз включался в перестройку армии под требования новой власти. И главное в этой позиции — не конформизм, а многолетнее недовольство царской системой. Определённая часть офицерства была внутренне готова даже к радикальным переменам в большевистском духе.

Армейский разброд 1917-го ужасал многих, но не Дмитрия Карбышева. Он видел в этом хаосе ростки будущей мощи. Возможно, его вдохновляла история Французской революции, которая породила лучшую армию своей эпохи. Подполковника Карбышева буря Октября воодушевила. То была, вероятно, самая смутная осень в истории России, в особенности для офицерства. Сами большевики ещё не рассчитывали на долговременную однопартийную диктатуру, искали союзников, хотя отдавать инициативу вовсе не собирались.

Некоторые царские офицеры оказывались в Красной армии подневольно, спасая жизни родных и близких. Другие переходили на сторону сильнейшего из соображений карьеры. Третьи видели в большевиках меньшее из зол по сравнению с эсерами или безвластием. Дмитрий Карбышев относился к тем относительно немногим «бывшим», которые верили в строительство нового мира.

Красный военный инженер

Сапёры избрали его председателем революционного ротного собрания. Незадолго до нового 1918 года они приняли такую резолюцию:

«1. Приветствуем Советскую власть и поддерживаем ее всеми имеющимися у нас средствами. 2. Приветствуем фронтовой Исполнительный комитет левых фракций и требуем взять всю власть в свои руки на Румынском фронте. 3. Клеймим изменников революции, особенно сейчас, когда в России идет гражданская война и может быть сорвано дело мира, который так долго ожидается нами. 4. Требуем от фронтового Исполнительного комитета немедленно отдать приказ об аресте генерала Щербачева, командующего армией, как контрреволюционного элемента, отказавшегося подчиниться Советской власти. 5. Требуем немедленно вывести все русские войска с Румынского фронта со всем имеющимся при них оружием. 6. Требуем демобилизации солдат и увольнения их с оружием в руках. 7. Требуем от фронтового Исполнительного комитета отменить всякое насильственное выделение национальных боевых единиц. Да здравствует Советская власть! Да здравствует земля и воля! Да здравствует Мир! Да здравствует социализм! Председатель ротного собрания Карбышев. Секретарь Барухов».

Командующий Румынским фронтом генерал Дмитрий Щербачёв не смирился с вердиктом революционного армейского органа. Он двинул против мятежных частей карательные отряды. Революционный комитет 8-й армии поручил Карбышеву устройство укреплений вокруг Могилёва-Подольского. Для борьбы с Щербачёвым формировались красногвардейские отряды — прообраз будущих советских вооружённых сил. Дмитрий Карбышев был назначен отрядным инженером. Всё это происходило ещё в 1917-м и в нач. 1918-го, до рождения регулярной Красной армии, до появления военспецов...

План укреплений Брест-Литовска. XIX век. Предоставлено М. Золотарёвым

Когда развернулась полномасштабная Гражданская война, Карбышев проявил себя как один из крупнейших военных инженеров Красной армии. При наступлении армии Александра Колчака он создал «веер» укреплённых позиций на самарском, красноярском и томиловском участках. Местные крестьяне неохотно шли работать над укреплениями, и тогда Карбышев предложил командованию армии формировать в глубоком тылу на общих основаниях с красноармейскими частями рабочие дружины. Ему доверял Михаил Фрунзе — как никому из инженеров. Летом 1920 года он вызвал Карбышева в Харьков — и Дмитрий Михайлович руководил инженерным обеспечением последних крупных операций войны, Перекопской и Чонгарской.

Вместе с Карбышевым тогда служил комиссар Евгений Решин. Его поражало, с каким энтузиазмом бывший царский подполковник занимается фортификацией, рытьём окопов. Инженер объяснял с улыбкой: «Вы ведь знаете, что моя фамилия Карбышев. По семейным преданиям, мои далёкие предки были татарами. А по-татарски "карабыш" — это чёрная полевая мышь-суслик. Вот от суслика, полагаю, и передался мне фортификационный окопный зуд. А заодно — любовь к земле».

Гражданская война осталась позади. Среди командиров царил дух победы: «Разгромили атаманов, разогнали всех господ». Но современной мощной армии у страны не было, её предстояло создать. И Дмитрий Карбышев начал преподавать в главных военных учебных заведениях страны.

Он принял предложение Михаила Фрунзе и стал председателем военно-технического комитета Главного военно-технического управления Красной армии, а через некоторое время ещё и главным руководителем подготовки всех военных академий по военно-инженерному делу. Наркому не нужно было «накачивать» Карбышева, разъяснять задачи: Дмитрий Михайлович хорошо понимал, что армию придётся отстраивать почти с нуля в условиях минимального военного бюджета.

Плюс ко всему сразу после Гражданской войны появились первые заметные научные публикации военного инженера-теоретика в журнале «Армия и революция».

Ходячая энциклопедия

Он был прирождённым педагогом и кропотливым исследователем. С учениками держался без высокомерия — как с коллегами по научному поиску. Много лет спустя прославленные маршалы с восторгом вспоминали, как Дмитрий Михайлович на занятиях порой превращал себя в учебное пособие. Прикреплял к рукам, будёновке, гимнастёрке таблички с цифрами и раскидывал руки, изображая схему нормативов времени, которое отводится на рытьё окопов. Немногословный худощавый генерал на лекциях превращался в азартного мальчишку.

Въездные ворота крепости Брест-Литовска. Нач. ХХ века. Предоставлено М. Золотарёвым

Его авторитет в Красной армии сомнению не подвергался. Карбышева высоко ценили и как теоретика, и как практика. «Высокообразованный командир и специалист своего дела. Отличный работник. Богатая эрудиция по всем вопросам военного дела, большие знания в оперативно-тактической области делают товарища Карбышева не только специалистом-инженером, а общевойсковиком и генштабистом», — говорилось в его аттестации 1937 года. Тогда же вышел в свет капитальный труд Карбышева «Инженерное обеспечение обороны СД [стрелковой дивизии]». В 1938-м и 1940-м он получает свои первые советские ордена — Красной Звезды и Красного Знамени.

Дмитрий Карбышев вообще не любил разглагольствовать на политические темы. Убеждения держал при себе, и проявлялись они в поступках, не на словах... Его приняли в партию в 1940-м. В те годы это был ответственный шаг: в случае войны у коммунистов не было права на колебания и запасные аэродромы. Советский генералитет в конце 1930-х заметно омолодился, а Карбышеву как раз исполнилось 60. Но он не чувствовал себя стариком и к новой войне готовился основательно. Вторая мировая уже началась, когда в военном издательстве вышел главный его труд — «Инженерное обеспечение боевых действий стрелковых соединений» в двух частях. Он надеялся, что книга поможет командирам Красной армии в будущей войне.

Немецкий плен

Великая Отечественная застала его в Гродно, в штабе 3-й армии. Карбышев вряд ли знал, что Брестская крепость, которую он дважды отстраивал, героически сопротивляется врагу. С болью видел и анализировал генерал провалы первых дней войны. Со штабом 10-й армии в конце июня он попал в окружение.

8 августа Дмитрий Карбышев готовил переправу через Днепр севернее города Могилёва. Вместе с сапёрной ротой он достиг противоположного берега. Там бойцов встретил огонь. Взрыв авиабомбы — и генерал тяжело контужен. Засыпанного землёй Карбышева откопали, спасли, но сознание к нему не возвращалось. Очнулся Дмитрий Михайлович в немецком госпитале. Гитлеровцам вроде бы в деталях была известна биография советского генерала. По происхождению дворянин, с казачьими корнями, из царской военной элиты. К тому же превосходно знает немецкий язык, культуру Германии. Рассчитывали и на физическую слабость пожилого человека. В общем, есть за что зацепиться. Немцы видели Карбышева «примадонной» своей пропагандистской кампании: смотрите, красноармейцы, ваш генерал работает на Третий рейх! Но суть карбышевского характера не отразилась в сведениях биографической справки.

Три с половиной года Карбышев провёл в неравном поединке с врагом — без передышки, без оружия. Военных инженеров такого класса в мире было наперечёт, однако гитлеровцев Карбышев интересовал не как специалист — они хотели превратить его в знамя борьбы с СССР. Конечно, пленный генерал понимал, какую роль ему отводят. В 1943-м постоянным его собеседником стал полковник Карл Пелит, свободно говоривший по-русски и даже служивший вместе с будущим советским генералом в Брест-Литовске — ещё в царской армии. Его специально вызвали с Восточного фронта для «работы» с Карбышевым. Пелит стал комендантом Хаммельбургского лагеря. Он предлагал генералу, казалось бы, пристойные варианты сотрудничества: не потребуется никаких публичных выступлений, не нужно служить Великой Германии. Вы просто будете писать книгу об истории Второй или Первой мировой войны, о Красной армии, а потом вам разрешат поселиться в нейтральной стране. У вас будет доступ в лучшие берлинские библиотеки и архивы. Тёплая квартира, питание, лечение. И никакого предательства.

Но Дмитрий Карбышев, верно, знал русскую пословицу «Коготок увяз — всей птичке пропасть». По мере возможности он отговаривал и других советских пленных от сотрудничества с немцами. Даже на «военно-исторической ниве». Отвечал генерал бескомпромиссно: «Мои убеждения не выпадают вместе с зубами от недостатка витаминов в лагерном рационе. Я солдат и остаюсь верен своему долгу. А он запрещает мне работать на ту страну, которая находится в состоянии войны с моей Родиной».

Потом в Берлине мягкие методы обработки были отброшены. Карбышева поместили в одиночную камеру с круглосуточным ярким электрическим светом. Приносили ему солёную пищу, не давали пить. Пытки продолжались неделями. А в роли искусителя снова выступил давний знакомый — коллега, профессор Гейнц Раубенгеймер, известный немецкий военный инженер. На предложение о сотрудничестве измождённый генерал ответил без колебаний: «Нет».

Правила поведения советских бойцов и командиров в фашистском плену генерала Д.М. Карбышева (записаны со слов бывших узников концлагерей Т.Б. Кублицкого, А.П. Есина, П.П. Кошкарова и Ю.П. Демьяненко)

1. Организованность и сплочённость в любых условиях плена. 2. Взаимопомощь. В первую очередь помогать больным и раненым товарищам. 3. Ни в чём не унижать своего достоинства перед лицом врага. 4. Высоко держать честь советского воина. 5. Заставить фашистов уважать единство и сплочённость военнопленных. 6. Вести борьбу с фашистами, предателями и изменниками Родины. 7. Создавать патриотические группы военнопленных для саботажа и диверсий в тылу врага. 8. При первой возможности совершать побеги из плена. 9. Оставаться верными воинской присяге и своей Родине. 10. Разбивать миф о непобедимости гитлеровских войск и вселять военнопленным уверенность в нашей победе.

Бессмертный подвиг

В лагерях Дмитрий Карбышев не сдавался. Его заповеди поведения в плену разносила молва: высоко держать честь воина Красной армии, быть до конца верным воинской присяге; вести самоотверженную борьбу с фашистами и их пособниками — изменниками Родины и при первой возможности уничтожать их... Конечно, говорить об этом приходилось с величайшей бдительностью.

За три с половиной года Карбышев прошёл немало лагерей смерти. Его то искушали уговорами, то бросали на тяжёлую физическую работу. Он часто сильно болел, сгорбился, но не отчаивался: верил в победу, верил в Родину. В Маутхаузен (Австрия) его перевели, когда Красная армия уже рвалась к Берлину... «Карбышев для работы на нашей стороне использован быть не может ввиду его фанатической заражённости духом большевизма» — таков был окончательный вердикт мастеров давления и провокаций. «Перевести в Маутхаузен. Применять самые строгие меры, невзирая ни на старость, ни на чин» — это приказ из Берлина. Три с половиной года Карбышев провёл в неравном поединке с врагом — без передышки, без оружия. С самого начала он понимал, что может стать жертвой германской клеветы. Немцы вполне способны были представить поведение генерала в таком свете, что на Родине его сочли бы предателем. Возможно, так и произошло бы, но, к счастью, остались очевидцы его подвига. И прежде всего нужно назвать канадского майора Седдона де Сент-Клера.

Это было в Лондоне, в военном госпитале. 13 февраля 1946 года Сент-Клер неожиданно пригласил к себе советского представителя по делам репатриации майора Сорокопуда. Больной торопился, волновался: благородный офицер боялся умереть, не успев прославить доброе имя человека, который явился для него примером стойкости.

«Мне осталось жить недолго, и меня беспокоит мысль о том, чтобы вместе со мной не ушли в могилу известные мне факты героической гибели советского генерала, благородная память о котором должна жить в сердцах людей. Я говорю о генерал-лейтенанте Карбышеве, вместе с которым мне пришлось побывать в немецких лагерях. В январе 1945 года я в числе 1000 человек пленных с завода Хейнкель был отправлен в лагерь уничтожения Маутхаузен. В этой команде был генерал Карбышев и ещё несколько человек советских офицеров. По прибытии в Маутхаузен целый день пробыли на морозе. Вечером для всех 1000 человек был устроен холодный душ, а после этого в одних рубашках и колодках всех построили на плацу и продержали до 6 часов утра. Из 1000 человек, прибывших в Маутхаузен, умерли 480. Умер и генерал Дмитрий Карбышев», — рассказал Седдон де Сент-Клер.

Проверка этих показаний прошла быстро, полученные сведения подтверждали героизм генерал-лейтенанта, его верность Родине — и через несколько месяцев Иосиф Сталин подписал приказ о присвоении Дмитрию Карбышеву звания Героя Советского Союза «за исключительную стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецкими захватчиками в Великой Отечественной войне».

Памятник советскому генералу в Маутхаузене был установлен весной 1963 года. Скульптор Владимир Цигаль взял глыбу уральского мрамора и создал образ несгибаемого, несломленного богатыря. Этот символ из нашей истории уже не вычеркнуть: офицер превратился в ледяной столб, но не покорился врагу. Тогда в Маутхаузене под напором воды, под ударами надзирателей на морозе погибли сотни человек, и никто из них не отрёкся от Родины. Не на всех хватило орденов. Но в пантеоне героев их всех представляет генерал Дмитрий Карбышев — и это справедливо. За его душу немцы боролись более трёх лет, применяли самые изощрённые средства, да так и не смогли победить... К тридцатилетию Победы на советские экраны вышел фильм режиссёра Юрия Чулюкина «Родины солдат». «Неужели вы не понимаете, что я никогда, ни при каких обстоятельствах не буду сотрудничать с вами?» — бросал в лицо фашистам генерал. Более 30 лет этот фильм не показывали по телевидению.

Причина понятна: с конца 1980-х годов имя Дмитрия Карбышева практически нигде не звучало. На слуху был другой генерал Красной армии — Андрей Власов. Очевидный антипод Карбышева, создатель РОА — Русской освободительной армии, воевавшей на стороне нацистов, знамя отечественного коллаборационизма. В интерпретации ряда авторов Власов стал выглядеть едва ли не «героем сопротивления» сталинской диктатуре. Хотя был всего лишь обычным предателем...