Возраст дожития

Ровно 70 лет назад, 4 апреля 1949 года, на свет появился военно-политический блок НАТО. Тогда десять западноевропейских государств, США и Канада подписали Североатлантический договор, который предусматривал коллективную оборону на случай нападения на одного из участников соглашения. Советского нападения, естественно. Но СССР давно уже нет, а НАТО всё живёт…

По формальным показателям Североатлантический блок в отличной форме. Организация разрослась в два с половиной раза (29 членов). На её долю приходится 70% военных расходов мира. По совокупной вооружённой мощи и политическому влиянию это, наверное, самое могущественное объединение государств в истории человечества. Противник, против которого создавался альянс, давно повержен, причём без единого выстрела, и самоликвидировался. Жизнь удалась! А счастья нет…

Поразительно, насколько депрессивен именинник. Все говорят о кризисе трансатлантических отношений и крахе идеи солидарности. Союзники из новых требуют всё более твёрдых гарантий, ветераны в разобранных чувствах: то доверчиво тянутся к старшему партнёру (Вашингтону), то в ужасе отшатываются от него.

Когнитивный диссонанс легкообъясним. НАТО действительно очень удачный политический проект, увенчавшийся блестящим успехом (это, кстати, относится и к ЕС второй пол. ХХ века. Там просто стояли несколько другие цели). Поэтому в голове не укладывается, как это после такого триумфа и победоносной экспансии вдруг воцарилась мрачная неуверенность, которую пытаются заглушить всё более натужными литаврами.

Можно сокрушаться и заламывать руки, можно глумиться и злорадствовать. Чего делать не стоит, так это удивляться. Альянс имел конкретную задачу и её выполнил. Новой миссии столь же кристальной ясности не нашлось. Все попытки что-то придумать (содействие распространению демократии, «мировой полицейский», борьба с терроризмом, национальное строительство, противодействие «мягким угрозам» и даже новая инкарнация «русской угрозы») разбились о единственную незадачу: ни один из вариантов не стал объединяющим, универсальным для всех. Ну а когда речь идёт о деньгах (с подачи США этот мотив сейчас особенно громкий), вопрос «на что» становится главным. Ответа, который равно удовлетворил бы всех, тоже нет.

Сохранение Североатлантического блока в первозданном виде после «холодной войны» — продукт эйфории, охватившей западный мир в связи с его неожиданно безоговорочной победой. Принцип «лучшее — враг хорошего» (зачем менять то, что прекрасно работает) сыграл злую шутку. Оказалось, что условием безукоризненного функционирования НАТО (как и ЕС) была именно ситуация структурированного противостояния. Нынешнее неструктурированное противостояние (у всех свои угрозы разного типа) обессмысливает наличие громоздкой и в целом достаточно инертной организации.

В 2002 году тогдашний шеф Пентагона Дональд Рамсфелд высказал еретическую мысль, что жёсткие альянсы более не соответствуют характеру международной среды, нужны «коалиции добровольцев» под конкретные задачи. Его подвергли остракизму. Сейчас это реальность. Ситуативный Quad (США, Австралия, Индия, Япония), например, или двусторонние соглашения с Токио и Сеулом намного эффективнее для Соединённых Штатов, чем натовская машина. А она, в свою очередь, практически бесполезна на театре будущего противостояния с Китаем. Вообразить, что европейские союзники или Турция захотят встать плечом к плечу с Вашингтоном против Пекина, как когда-то против Москвы, почти невозможно.

Трамписты эпатируют. Ещё во время избирательной кампании 2016 года соратник Трампа Ньют Гингрич поставил всех на уши предположением, что США никогда не станут рисковать ядерной войной ради «пригородов Санкт-Петербурга» (имелась в виду Эстония). Уже будучи президентом, Трамп «обласкал» только что вступившую в НАТО Черногорию: мол, народ агрессивный, чего-нибудь там спровоцируют по злобе — и вот вам Третья мировая. Звучит вопиюще, но отражает коренную проблему. Геополитический аппетит НАТО после 1989–1991 годов никогда не предполагал полноценной ответственности (боевой) за вновь принятых членов альянса. Она декларировалась, но не предусматривалась. И малые страны всегда это в глубине души понимали, что не озонировало атмосферу внутри организации, добавляя латентной истероидности.

Мировой порядок ХХ века уходит безвозвратно. Большой радости это вызывать не должно. Во второй пол. прошлого столетия была предпринята серьёзная попытка преодолеть имманентно присущую международным отношениям хаотичность. На время получилось, однако изменились обстоятельства, и те институты, что работали раньше, утрачивают актуальность. Даже если и в своём неюном возрасте по-прежнему неплохо выглядят, а на праздновании годовщины звучат восторженные здравицы в честь юбиляра.

Фёдор ЛУКЬЯНОВ, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике