Андропов против мафии

Возглавив в 1967 году КГБ, Юрий Андропов, получавший ежедневные сводки с полей тайной войны, столкнулся с ужасающим уровнем коррупции, которая скрывалась за нарядным фасадом здания развитого социализма.

Раковая опухоль криминализации экономики и других сфер общественной жизни охватила уже не только ряд южных республик, таких как Узбекистан, Азербайджан, Армения, Грузия. Щупальца метастазов протянулись в ряд регионов России, а оттуда — наверх, в высшее государственное и партийное руководство.
К 1969 году специальные следственные бригады КГБ и Прокуратуры СССР выявили потоки взяток, стекавшиеся в ЦК Компартии Азербайджана. В домах партийно-хозяйственных функционеров были обнаружены тайники, набитые золотыми украшениями и монетами, слитками драгметаллов и валютой. Здесь, как и в Узбекистане и Грузии, продавалось всё: должности, звания, награды. Например, можно было купить должность секретаря райкома партии или орден Ленина. Кроме того, были вскрыты каналы, по которым вырученные средства переправлялись за границу. Отдельные нити тянулись и в аппарат ЦК КПСС в Москве.
Следует сказать, что условия для расцвета коррупции в стране и превращения партократии в неприкасаемую феодально-либеральную касту в известной степени создал Никита Хрущёв, запретив органам госбезопасности собирать информацию в отношении партийных работников начиная с уровня инструктора райкома партии. Поэтому открытую войну мафии Юрий Владимирович смог объявить лишь в конце 1982 года, заняв кресло генсека. Но это не означает, что в 1970-е годы эта борьба не велась — тогда удар был нанесён по теневой экономике, так называемым цеховикам.
Подробности этой зачистки страны от воротил криминального бизнеса я узнал от непосредственного участника тех событий, бывшего старшего следователя по особо важным делам Прокуратуры РСФСР, СССР и РФ, генерал-майора юстиции Бориса Ивановича Уварова, с которым познакомился благодаря его коллеге, моему хорошему товарищу Виктору Ивановичу Идоленко — также следователю, начальнику штаба легендарной «бригады Гдляна — Иванова».

— Борис Иванович, принимал ли Юрий Владимирович Андропов участие в борьбе с теневой экономикой и какова была его роль?
— Влияние Андропова на борьбу с преступлениями я могу раскрыть начиная с 1976 года. В 1975 году я стал следователем по особо важным делам, «важняком», и сразу был направлен в Узбекистан в бригаду Генпрокуратуры СССР, которую возглавлял старейший «важняк», ныне покойный Юрий Александрович Зверев. Надзирающим прокурором был Герман Петрович Каракозов — начальник следственной части Генпрокуратуры СССР, руководитель уголовных дел о взяточничестве в системе Министерства рыбного хозяйства СССР, «сочинского» и «краснодарского» дел, хлопкового дела, убийства на «Ждановской», дел о взяточничестве и злоупотреблениях высокопоставленных должностных лиц в системе МВД СССР, крупных советских и партийных руководителей различного ранга. Вот в эту бригаду по изобличению партийно-хозяйственной верхушки, включая МВД и Прокуратуру Узбекистана, меня и направили в 1975 году. Я конкретно работал по Насриддиновой Ядгар Садыковне, которая с 1970 по 1974 год была председателем Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Она активно боролась за единоличную власть в Узбекистане и лидерство в дележе хлопковых дивидендов с первым секретарём ЦК Компартии Узбекистана Шарафом Рашидовым, которого она, кстати, в 1959 году сменила на посту председателя Президиума ВС Узбекской ССР. То есть она сама была его ставленницей начиная с комсомола. И с Индирой Ганди она подружилась при участии Рашидова. И вдруг после своего освобождения с поста председателя Совета Национальностей ВС СССР она стала выступать против него, имея к тому времени немалый вес среди советских и партийных руководителей. Одной из её сторонниц была председатель Бухарского областного совета Хасанова…

 Борис Уваров и Андрей Ведяев 

Из воспоминаний В.А. Ревы, следователя следственной группы Ю.А. Зверева: «Следственная группа Прокуратуры СССР дислоцировалась в новом современном и комфортном здании МВД Узбекской ССР. Туда я и прибыл, где представился руководителям следствия — начальнику следственной части Генеральной прокуратуры Союза ССР Каракозову Герману Петровичу и старшему следователю по особо важным делам при прокуроре СССР Звереву Юрию Александровичу. Оба они — статные, крепкие, зрелого возраста, импозантные и представительные мужчины с внимательными и изучающими взглядами — задали необходимые в таком случае вопросы и сразу направили в группу следователя по особо важным делам при Главном военном прокуроре Ковалёва Олега Илларионовича для участия в расследовании конкретного уголовного дела — по обвинению бывшего члена Верховного суда, затем старшего консультанта Министерства юстиции Узбекской ССР Абдуллаева, ранее занимавшего должность председателя Ташкентского городского суда, в получении взяток. Материалы следствия о получении Абдуллаевым взяток были выделены в самостоятельное уголовное дело № 3/47278-75 из другого расследуемого Прокуратурой СССР уголовного дела № 3/47251-75 по фактам взяточничества председателя Верховного суда Узбекской ССР Пулатходжаева С.Х., его заместителя Сиддикова М. и некоторых других судебных работников, в том числе и членов Верховного суда республики. Это было одно из 39 дел, расследуемых Прокуратурой Союза ССР в Узбекистане… Наш подопечный в обращении был тактичным и вежливым мужчиной, но однажды при упоминании фамилии Насриддиновой Я.С. его словно подменили. Насриддинова занимала высокий пост председателя Президиума Верховного Совета Узбекской ССР, была вторым лицом в республике после первого секретаря ЦК КП Узбекистана Рашидова Ш.Р. Однако она была амбициозной женщиной. Сложилась ситуация, при которой, образно говоря, два медведя оказались в одной берлоге-республике. Поэтому в 1970 году она была назначена на ещё более высокую должность — председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР и переехала жить в Москву. Кроме того, по должности она стала также заместителем председателя Верховного Совета СССР. Как-то в перерыве между допросами, в разговоре не для протокола, речь зашла о ней, и тут нашего обвиняемого прорвало: «Она во всём виновата, власти ей, видишь ли, ещё больше захотелось, из-за неё мы тут все и сидим». …Одной из подруг Насриддиновой была Абдуллаева Хакима — директор крупной швейной фирмы «Юлдуз», дело сына которой, обвинённого в убийстве, рассматривалось в Ташкентском городском суде, председателем которого, на его беду (!), он, Абдуллаев, оказался… Денег на взятки ради спасения сына мать не жалела. По её показаниям, она дала взятки всем, от кого зависел исход дела, — следователям, судьям. Так наш подопечный оказался случайно (!) и косвенно втянутым в орбиту властных разборок. …«Но почему я и другие из-за амбиций этой "бессовестной бабы" (то есть Насриддиновой) должны сидеть?» — искренне возмущался и вопрошал считавший, что попал «под раздачу», наш обвиняемый (в дальнейшем судом он будет осуждён к длительному лишению свободы). …Так, из уголовного дела № 3/47251-75, возбуждённого в отношении отдельных работников аппарата Президиума Верховного Совета Узбекской ССР и судебных органов, были выделены в самостоятельное уголовное дело № 3/47201-76 материалы следствия по обвинению Хасановой С.Х. Как установило следствие, «Хасанова С.Х., работая с 1960 года и до марта 1972 года председателем Каганского горисполкома Бухарской области …используя своё положение систематически, путём вымогательства, получала в своём служебном кабинете от граждан города Кагана взятки за содействие в выделении им коммунальных квартир. Познакомившись в 1964 году с заведующим юридическим отделом Президиума Верховного Совета Узбекской ССР Муталибовым А., позднее ставшим заведующим отделом по вопросам помилования, Хасанова установила с ним преступные взаимоотношения, выразившиеся в том, что она по его предложению в период 1964–1969 годов передавала ему в служебном кабинете в Президиуме Верховного Совета республики взятки от заинтересованных лиц за обещанное содействие в помиловании их осуждённых родственников… В 1963–1973 годах Хасанова, являясь председателем горисполкома, а с марта 1972 года начальником управления местной промышленности Бухарского облисполкома, систематически сама давала взятки председателю Президиума Верховного Совета Узбекской ССР Насриддиновой Я.С. за оказываемое ею покровительство и обещание продвижения по службе, а также за содействие в удовлетворении различных просьб. Всего Хасанова передала Насриддиновой шесть взяток деньгами и другими ценностями (золотые изделия, женское украшение "марворид" (связки жемчуга), каракулевую шкуру) на сумму 16 730 рублей. Хасановой было вменено 23 эпизода совершения таких преступлений».

—…И вот меня направили на это дело, — продолжает Борис Уваров. — Мне Хасанова показала, что она давала Насриддиновой взятки, а та, в свою очередь, ориентировала Хасанову и других выступать на всякого рода областных совещаниях против товарища Рашидова, проводя своего рода «критику снизу». Меня даже приглашали по этому вопросу в ЦК вместе с надзирающим прокурором Каракозовым, поскольку предполагался арест Насриддиновой.

Из воспоминаний В.А. Ревы: «В то время, когда велось это расследование, многоопытный генерал — старший следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре Союза ССР Любимов Ю.Д. (он вёл следствие по уголовному делу в отношении руководителей и членов Верховного суда Узбекской ССР) как-то в приватном разговоре, когда зашла речь о Насриддиновой, заметил мне, что её не взять, она высоко в верхах плавает, её не отдадут. Бывалый следователь знал, что говорил. Насриддинова действительно была крупной политической фигурой. Много позднее станет известно (об этом расскажет на следствии сама Насриддинова), что она тогда сумела с помощью Галины Брежневой получить доступ к её отцу и заручиться его поддержкой (об этом мне рассказал следователь, расследовавший в отношении неё дело). Это помогло ей остаться при своих интересах и не разделить участь многих своих знакомых, посаженных на скамью подсудимых».

Вот с такой тотальной коррупцией — с самых «низов» и до генсека Брежнева — и столкнулся председатель КГБ Юрий Андропов.
— Причём она была повсеместной, — продолжает Борис Иванович. — Ещё в 1971 году я участвовал в расследовании ряда дел, связанных с коррупцией среди работников Прокуратуры и Верховного суда в Дагестане. Было закрытое решение ЦК КПСС 1970 года о направлении туда следственной группы. На это дело была мобилизована большая часть следователей следственной части Прокуратуры РСФСР. Я работал в бригаде Валеева Мансура Кабировича. Были арестованы заместитель генпрокурора Дагестана, председатель Верховного суда и другие. Об этом я даже написал роман в стихах:

Кавказ! Я стану на колени и помолюсь твоим горам.
Ты столько создал вдохновений — дай крылья и моим словам.
Твои ущелья и вершины, долины и Казбек седой
Воспели славные мужчины — А. Пушкин, Лермонтов, Толстой.
Но мне за ними не угнаться — им невозможно подражать.
А после них зачем пытаться твоё величье воспевать.
Но есть другие ведь картины — жизнь многолика и проста,
Простите горные вершины — не вас кладу на ткань холста.
Героем этого романа стал всего-навсего баран…
Простите, горцы Дагестана … и т. д.

— Замечательные стихи, Борис Иванович! Мы вас охотно пригласим в Клуб творческих людей «Пегас» Ассоциации ветеранов внешней разведки.
— Спасибо, я приду и выступлю. Ведь мои фигуранты сидели в основном в Лефортово. Я знал очень многих ребят-чекистов... Где они сейчас… И вот то главное дело, которым я руководил около пяти лет, создавалось именно мозгами и руками КГБ. По указанию Юрия Владимировича Андропова и за его подписью в 1975 году была создана оперативная разработка — есть её номер, название… Но поскольку Следственная часть КГБ была тогда сравнительно небольшой и могла просто утонуть в волнах коррупционной стихии, то была привлечена Прокуратура СССР. Тайная разработка продолжалась примерно год. То есть уголовное дело не возбуждалось, а было возбуждено дело оперативного сопровождения. В результате этой филигранной работы чекистов была проведена операция против определённого круга дельцов — так называемых цеховиков. История этого вопроса такова. «Цеховики» начали свою бурную деятельность в Грузии. В основном это были жители Тбилиси и Кутаиси, которые опирались на помощь криминальных авторитетов. Однако министр внутренних дел, генерал-майор Шеварднадзе, пришедший к руководству Грузией в 1972 году, получил наказ Брежнева того плана, что ты там, мол, расплодил у себя «цеховиков»… Они по-умному вложили накопившиеся к тому времени коррупционные капиталы в наше и импортное текстильное оборудование и начали выпуск ширпотреба. В результате грузинские предприятия лёгкой промышленности частично производили государственную, а частично — левую, так называемую неучтённую продукцию. Планы, как правило, перевыполнялись, но при этом шло разворовывание государственной продукции, которая реализовывалась преступным путём с участием работников торговли. Именно воровство, поскольку сырьё было государственным. Оно получалось путём приписок: тот же узбекский хлопок — кому-то отправляли «корешки», а кому-то — «вершки»… К тому же они так научились «по-стахановски» настраивать станки, чтобы, например, вместо трёх ниток пускать одну или две… И вот в разгар этой деятельности Шеварднадзе, имея наказ ЦК КПСС, вызывает руководителей соответствующих предприятий и говорит им: «Сворачиваемся, всё убрать!» Легко сказать — убрать. Станки-то тоже неучтённые. Но они были куплены на собственные капиталы, не бросишь. Поэтому станки были перевезены через Кавказский перевал и оказались в Ставропольском крае, Чечено-Ингушетии, Дагестане и по всему Северному Кавказу. Здесь снова раздали взятки, купили площади, открыли новые «цеха», поставили их на баланс Министерства местной промышленности Чечено-Ингушской АССР — опять же за взятки. И преступная деятельность — выработка и сбыт неучтённой продукции — продолжилась уже на территории России. Россия была «заражена» грузинским вирусом. Поэтому за разработку «цеховиков» с января 1975 года взялся КГБ, который вёл их оперативную разработку, то есть аудио- и видеофиксацию посетителей, прослушку, внедрение агентов и т. д. Мне давали знакомиться с многочисленными томами этого секретного дела. А в феврале 1976 года было дано указание того же Андропова по возбуждению уголовного дела, которым занялись следователи. Одновременно в 6:00 было проведено около 120 обысков в магазинах на территории России, куда шла реализация этой продукции, в квадрате Набережные Челны — Москва — Орёл — Чечено-Ингушетия — Саратов. Обыски дали прекрасные результаты. Только обыск, проведённый в Назрановском райпромкомбинате, подтвердил многие оперативные материалы на целый ряд фигурантов. Обозначилось преступное сообщество, и были вскрыты денежные потоки и распределение прибыли. Данным «цехом» владели 5–6 человек, которые были его «акционерами». Они собирались раз в месяц, обсуждали производственные вопросы, выполнение плановых заданий, проценты по «неучтёнке», проводили партийные собрания. И всё это записывали в тетрадки. Прикрывал их министр лёгкой промышленности Чечено-Ингушетии.

Тельман Гдлян и Виктор Идоленко
 

— И что, всё это они записывали?
— Да. Прямо в тетрадку пишет: министру — 500 рублей, замминистра — 400 рублей, начальнику цеха — 2000, главному инженеру — 1000 и т. д. Вот они все пятеро сидят, и каждый записывает в столбик в свою тетрадку своим почерком. Потом все эти тетрадки сравнили. Но главная мудрость Андропова и руководителей оперативных подразделений заключалась в том, что была дана команда на изъятие всех бумажек, включая мусор. А воровство шло как: вначале делался «большой» счёт для перевозки всей продукции. Если милиция остановит — всё на месте. А чтобы изъять неучтённую долю, после звонка по телефону о приёмке вылетает человек самолётом, например, в Саратов, и привозит «малый» счёт — уже за вычетом неучтённой доли. Разница между ними и составляет украденную прибыль. Послали продукции на 150 тыс., привозят счёт на 50 тыс. — прибыль 100 тыс. можно изымать. Андропов на своём уровне понимал, что это капиталистические отношения, которые внедряются в социалистическую систему и разъедают её. «Товар — деньги — товар», «всё покупается — всё продаётся». Поэтому операция была проведена филигранно. Когда взяли директора Ачхой-Мартановского комбината — солидный мужчина, выпускник Плехановского института, то у него было японское оборудование для производства сумок и набивных платков. Он специально ездил в Павловский Посад изучать опыт, и платки отлично расходились. Когда его арестовали, у него была небольшая бумажка: Мария — 6, Магомет — 15, Иван — 10, Рамзан — 7. Его спрашивают, что это за цифры. Он отказывается: мол, просто так, для себя. Но одновременно провели обыск в Нальчике, а там в магазине Мария заведует универмагом. Провели обыск, а у неё в сейфе лежат аккуратно упакованные 6 тыс. и написано: «Долг Назрани». Было ещё такое, что возле бухгалтера, который переписывал счета и получал за это 1%, стояла мусорная корзина, в которой были разорванные «большие» счета, уже заменённые на «малые». Вначале их сжигали, но потом потеряли бдительность и стали бросать в корзину. Таким образом, в одной корзине лежало несколько ст. 93-1 УК РСФСР — «Хищение в особо крупных размерах» (свыше 10 тыс. рублей), которая предусматривала 15 лет лишения свободы или расстрел… То есть, как мы тогда шутили, в одной корзине лежало пять «вышаков». Это к вопросу, как нужно собирать доказательства. Проведи одновременные обыски во всех точках — и доказательства у тебя в кармане. Эти правила действуют и сегодня, но почему-то пишут, что следователи разучились работать. А может, им проще иметь свою долю? Тогда одним из пяти «акционеров» был Жовкис, который имел 20%. Это был опытнейший трикотажник-универсал, который знал, как отрегулировать станок, чтобы сэкономить. Случилось так, что этот Жовкис собрался выехать за границу. Он начал скупать антиквариат и меха и переправлять всё это за рубеж через сотрудников посольства Италии в Москве, которые вывозили эти ценности по поддельным документам. Затем Жовкис продал свою долю в предприятии за 60 тыс. рублей — по тем временам миллионное состояние — Жоре Бадалову, который одновременно отвечал за охрану «цеха», безопасность «акционеров» и логистику, возил счета в Москву, Саратов и другие города. Но Жовкис был к тому времени на «прослушке» — КГБ заинтересовался контактами Жовкиса в посольстве Италии и источниками доходов. Его взяли прямо у трапа самолёта в Москве и нашли у него «на кармане» те самые 60 тысяч! Взяли, что называется, с поличным. Тут же возбуждается уголовное дело по ст. 93 прим., которое принял к производству следователь КГБ. Поэтому, если говорить о роли Андропова в борьбе с оргпреступностью, то она очень велика и заключается в свойственной чекистам настырности, первичной оперативности при разработке подозреваемых объектов и дотошности, филигранности произведённых обысков. Правда, следователей КГБ катастрофически не хватало: ведь только по нашей группе проходило 12 «акционеров». Например, одним из крупнейших реализаторов неучтённой продукции в Московской области был Магидович. Он уже арестован, с ним работают, а пакет с его обыска лежит невскрытым — не хватает рук. Магидович гонит на допросах «пургу», а в пакете лежат, как выяснилось позже, черновые записи с двух или трёх поставок, включая вынутый из корзины основной счёт. Когда его сравнили с имеющимся в деле подложным, Магидович сразу «раскололся». Поэтому КГБ обратился в прокуратуру дать им следователей. Так пришёл в это дело я во главе группы из 40 следователей. По этому делу мною лично было арестовано более ста человек — одновременно производилось более 120 обысков. Я, наверное, занимаю 1-е место среди коллег по числу тюрем, в которых бывал. Потому что держать эти 122 человека в одной тюрьме было невозможно — я их распасовал по всей Руси. Тюрьма в Пятигорске называлась «Белый лебедь», в Златоусте — «Златхаузен» и т. д. по всей матушке-России. А ведь помимо нашей бригады КГБ работал и в других регионах. Ведь наш производитель неучтённой продукции был не единственным. Думаете, меня не пытались купить? Всякая работа с новым дельцом начиналась с того, что он предлагал мне штук пять «Волг». А за 122 арестованных никто тебе ничего не даст — могут только организовать случайный наезд одной из этих «Волг».

     Те самые бидоны
 

— Возвращаясь к вашему узбекскому делу, получается, что борьба с коррупцией была инициирована борьбой за власть?
— Безусловно. Это и ограничивало возможности Андропова, пока он не проник на вершину власти. Скажем, тот же Рашидов мог позвонить генеральному прокурору и сказать: основные задачи решены, с коррупцией справились, дело можно закрывать. А у нас проходил такой Акзамов — начальник Узювелирторга. Не его ли золото оказалось в шести 32-литровых бидонах в пустыне Кызылкум, которые Гдлян уже позднее, в 1980-е годы, вынимал при поддержке оперативников КГБ? Известно, что закопал их первый секретарь Сурхандарьинского обкома Компартии Узбекистана Каримов. Следует вспомнить и о золотых бюстах, и о золоте месторождений Зеравшана, из которого изготавливались неучтённые изделия — всё это осталось нераскрытым. Я с Акзамовым работал только как со свидетелем: сколько он давал прокурорским работникам и следователям по особо важным делам прокуратуры Узбекской ССР. А как он воровал — об этом его допрашивали другие следователи, которые работали по Узювелирторгу.
— А по какому делу у вас работал Тельман Гдлян?
— Он работал по «цеховикам» Чечено-Ингушетии. Конкретно по реализации неучтённой продукции через магазины Саратова. Там было четыре магазина. А Иванов работал по назрановскому ткацкому цеху, занимаясь вопросами сырья для неучтённой продукции, а это наиболее сложная работа, которая требует от следователя высочайшего умения искать доказательства. Проводились экспертизы, ценные показания дала учётчица этого сырья. А само дело длилось пять лет.
— Вы говорили, что сотрудники ЦК КПСС знали о «цеховиках». Они что, прикрывали их? И где находился «мозг» теневого бизнеса, его организаторы?
— Я не могу сказать, что кто-то из ЦК руководил созданием этих устойчивых криминальных структур. Таких данных у меня нет. Но они были информированы — тот же Шеварднадзе, например.
— Борис Иванович, 17 сентября 1978 года на станции Минеральные Воды состоялась известная встреча четырёх генсеков. Ехавшие в Баку Брежнев и Черненко встретились с Горбачёвым как «хозяином» Ставрополья и находившимся там на отдыхе Андроповым. Дело в том, что умер секретарь ЦК КПСС Кулаков — бывший первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС, заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС в 1964–1976 годах. Именно он двигал Горбачёва. По некоторым данным, Кулаков был найден 17 июля 1978 года в кровати с простреленной головой. Ему было 60 лет — он был самым молодым после Романова членом Политбюро и рассматривался как возможный преемник Брежнева. На похоронах Кулакова Брежнев, Косыгин и Суслов отсутствовали, зато выступил Горбачёв, сменивший Кулакова на посту заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС, куда стекались все сводки с полей, в том числе и хлопковых… Наверняка он знал, кто и как ворует, и сколько и чего из этого получается. Но вот кто продвигал Горбачёва после смерти Кулакова — вряд ли Андропов. Скорее всего, окружение Брежнева.
— Выше я рассказывал вам эпизод Насриддиновой. Она мне сама дала такие показания: «Да, я знаю, что ставился вопрос о моём аресте. Но я обратилась к Гале Брежневой, чтобы она свела меня с отцом и чтобы отец вмешался в это дело. Мы с ней поехали на Рублёвку, встретились с Леонидом Ильичом. Он меня выслушал, что проводятся обыски. Был арестован председатель Верховного суда Узбекистана — её друг, которому она, кстати, как и Хасановой, давала указания выступать против Рашидова. Уже был арестован Джумабаев, директор крупнейшего хлопкоочистительного завода, продукция которого (хлопковое волокно, хлопковый линт и волокнистые отходы) шла на производство искусственной кожи и клеёнки, используемых "цеховиками"». Джумабаев был арестован за взятки, которые он давал за сына, совершившего зверское убийство. Там была ст. 102 — «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах» — до 15 лет или высшая мера, поскольку были множественные ножевые ранения. Джумабаев показал, кому и сколько давал: первому секретарю, второму секретарю, председателю Верховного суда. Но мне сказали: пока подожди с расследованием. А это «пока» случилось после визита Насриддиновой к Брежневу. И дали команду: Насриддинову не трогать.

Под эгидой борьбы за власть открывались и закрывались дела о коррупции, создавались и сталкивались преступные кланы. Из-под асфальта нашей советской действительности росли мощные деструктивные силы предпринимательства, которые пробивали асфальт, а нужен был сталинский бетон. Деструктивными эти силы были потому, что ликвидировали творческую инициативу народа в стране победившего социализма и передавали её кучке криминальных дельцов. Юрий Владимирович Андропов понимал это. Он увидел, что вокруг «цеховиков» создаются целые преступные картели, включающие сырьевиков, хлопкоробов и торговую мафию, и дал им решительный бой. Но смог продержаться лишь 15 месяцев из отпущенных ему медиками пяти лет на посту генсека. В итоге победителем в этой подковёрной схватке вышел Горбачёв.
 

Нет повести печальнее на свете… чем та, которую поведал генерал-майор юстиции Борис Иванович Уваров, старший следователь по особо важным делам.