Советский функционер, переживший ссср

Дмитрий Полянский, видный советский партийный функционер, родился в октябре 1917 года, а ушёл из жизни в 2001 году, став участником многих событий, изменивших советскую, а затем и постсоветскую историю России. Он участвовал в передаче Крыма Украине, подавлении народного восстания в Новочеркасске, был тестем режиссёра Ивана Дыховичного.

Будущий политик появился на свет в городе Славяносербске Екатеринославской губернии в крестьянской семье.

«О своем детстве я могу сказать очень немного, — вспоминал в интервью украинскому изданию "Новый ракурс" Полянский. — Потому что детство мое оказалось чрезвычайно коротким, его почти не было. Представьте себе: бедная крестьянская семья, в которой одиннадцать детей! Приходилось с ранних лет тяжело работать. А тут ещё — бурные события в деревне. Они политизировали всех, включая детей. Дети оказались втянутыми в идеологическую, классовую борьбу».

Говоря об идеологической борьбе и политизации детей, Полянский вспоминал, как его, тринадцатилетнего пионера, и ещё двух ребят отправили на ликвидацию кулацкой банды, выдав им оружие. Дело закончилось перестрелкой, Полянский получил ранение и единственный из ребят вернулся домой живым. Всё это происходило зимой, и Дмитрий Степанович, добираясь домой, отморозил ноги. Врачи пугали ампутацией, но его отец сам взялся за лечение сына, которое увенчалось успехом.

В 1930 году после окончания школы Полянский вступает в комсомол, затем недолго работает на шахте «Криворожская», а вскоре занимает в родном Славяносербске должность директора школы. На новом посту он добивается строительства двухэтажного дома для учителей, и о нём узнают в Министерстве образования Украины. Вскоре Полянскому приходит телеграмма за подписью Павла Постышева, тогдашнего первого секретаря ЦК КП Украины.

«Ваша школа заняла первое место в республике по подготовке к новому учебному году. Школа награждается библиотекой и десятью тысячами рублей, а директор школы Дмитрий Степанович Полянский — бобриковым пиджаком и тысячью рублей». Ещё через некоторое время Постышев отправляет молодого Полянского на учёбу в Харьковский сельскохозяйственный институт.

Вся дальнейшая его карьера также оказалась связана с комсомолом, а затем с партийной деятельностью. После окончания института Дмитрий Степанович ненадолго становится заведующим отделом Харьковского обкома комсомола, а затем его призывают в армию. Оттуда он попадает в Высшую партийную школу,  которую оканчивает уже во время войны. Учёба в партийной школе спасает Полянского от мобилизации. Вместо фронта его направляют на партийную работу в глубокий тыл. С 1942 года Полянский — первый секретарь Карасукского райкома ВКП(б).

Эта должность могла бы стать для Дмитрия Степановича последней, и он лишь чудом не попал под каток репрессий. Началось всё с того, что первый секретарь обратил внимание: много земли остаётся нераспаханной, так как нечего сеять, и обратился к директору пункта «Заготзерно» с просьбой выдать зерно для посева из семенного резерва. Директор наотрез отказался, и тогда Полянский отправил его в длительную командировку, назначив исполняющим обязанности своего помощника. Необходимое зерно было получено, часть земель засеяна, повысился урожай. Казалось бы, всё прошло благополучно, однако в 1943 году грянул гром. Из Москвы пришла телеграмма за подписью Вячеслава Молотова: «За изъятие зерна из семенного фонда Полянского отдать под суд и судить по законам военного времени». Состоялось скорое судебное заседание, первого секретаря приговорили к высшей мере — расстрелу.

В те годы подобные приговоры немедленно приводились в исполнение, но Полянского временно отпустили на свободу для передачи дел своему преемнику. В ожидании расстрела Дмитрий Степанович позвонил своему другу начальнику районного КГБ Мишустину и пригласил его порыбачить в последний раз. Приехав на озеро, друзья встретились там с секретарём ЦК КПСС Андреем Андреевым. После совместных посиделок Мишустин решает обратиться к секретарю ЦК с просьбой о важном разговоре, чтобы попытаться спасти Полянского. Андреев согласился выслушать его, посадил Мишустина с Полянским в свою машину и повёз на железнодорожный вокзал в Карасук.

На вокзале секретарь ЦК и начальник районного КГБ пошли беседовать в вагон, отведённый Андрееву, а Полянский вынужден был стоять на перроне и ждать. Спустя некоторое время его тоже пригласили в вагон, и Андреев сообщил Дмитрию Степановичу: «Над вами никакого суда нет. Я звонил главному в Москву, и тот сказал: "Порвите все бумаги и считайте, что над ним никогда суда не было”».

Неизвестно, кто именно в Москве помиловал Полянского, хотя очевидно, что решение принималось на самом высоком уровне. Иначе никак не объяснить его последующее повышение до инспектора ЦК ВКП(б), а затем в 1949 году назначение вторым секретарём обкома в Крым. Вряд ли, переезжая в Крым, Дмитрий Степанович предполагал, что там ему доведётся участвовать в принятии решений, которые поменяют новейшую историю на долгие годы.

В октябре 1952 года первый секретарь Крымского обкома Павел Титов обратился к Иосифу Сталину с письменным предложением о переименовании Крымской области в Таврическую, аргументируя свои предложения тем, что Крыму надо вернуть исконно русское название. Титов впоследствии любил ссылаться на ответ Сталина, который поддержал в январе 1953 года его предложение, сказав, что оно интересное и, может быть, правильное. В марте 1953-го Сталин умер, и об инициативе Титова в Кремле забыли.

В январе 1954 года новый советский лидер Никита Хрущёв выступил с инициативой передать Крымскую область из состава РСФСР в состав УССР. Если предложение Титова о переименовании Крыма Полянский категорически не поддержал, то инициативу Хрущёва воспринял с воодушевлением. Вот как об этом вспоминает в своей книге «Страницы из дневника» Георг Мясников, в ту пору второй секретарь Пензенского обкома КПСС: «Хрущев, Титов и он встретились в Крыму. Возникла идея передачи Крыма Украине. Титов идею с ходу отверг, а Полянский сказал, что это "гениально". На другой день собрали пленум Крымского обкома, Титова прогнали, а Полянский стал первым секретарем обкома».

25 января 1954 года состоялось заседание Президиума ЦК КПСС. На нём был утверждён проект указа Президиума Верховного Совета СССР о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР. Председательствовал на заседании председатель Совета Министров СССР Георгий Маленков. Передачу Крыма, в частности, поддержали Климент Ворошилов, Николай Булганин, Лазарь Каганович и ещё несколько сталинских зубров.

В нач. февраля своё заседание провёл Совет Министров РСФСР: «Учитывая территориальное тяготение Крымской области к Украинской ССР, общность экономики и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР, Совет Министров РСФСР постановляет: "Считать целесообразным передать Крымскую область из состава РСФСР в состав УССР. Просить Президиум Верховного Совета РСФСР рассмотреть вопрос о передаче Крымской области в состав УССР и войти в Президиум Верховного Совета СССР с соответствующим постановлением"», — говорилось в принятом российским правительством документе.

В тот же день, 4 февраля, своё заседание провёл Президиум Верховного Совета РСФСР, утвердивший правительственное решение. «Учитывая территориальное тяготение Крымской области к Украинской ССР, общность экономики и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР, Совет Министров РСФСР постановляет: "Считать целесообразным передать Крымскую область из состава РСФСР в состав УССР"».

13 февраля собрался украинский президиум: «Президиум Верховного Совета Украинской ССР со своей стороны считает, что передача Крыма Украинской ССР, учитывая общность их экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи, вполне целесообразна и является свидетельством безграничного доверия великого русского народа украинскому народу», — гласил принятый документ.

19 февраля 1954 года Президиум Верховного Совета СССР передал Крымскую область из состава РСФСР в состав Украинской ССР. Было принято постановление, гласившее: «Утвердить совместное представление Президиума Верховного Совета РСФСР и Президиума Верховного Совета УССР о передаче Крымской области из состава Российской Советской Федеративной Социалистической Республики в состав Украинской Советской Социалистической Республики».

Затем был издан соответствующий Указ «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР» за подписью Климента Ворошилова: «Учитывая общность экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР, Президиум Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик постановляет: "Утвердить совместное представление Президиума Верховного Совета РСФСР и Президиума Верховного Совета УССР о передаче Крымской области из состава Российской Советской Федеративной Социалистической Республики в состав Украинской Советской Социалистической Республики"».

В 1955 году Полянский покинул Крым. В отличие от своего предшественника Титова, пониженного до заместителя министра сельского хозяйства РСФСР, его перевели сначала в Оренбург, затем, ещё спустя пару лет, в Краснодарский край первым секретарём крайкома. Виктор Салошенко в книге «Первые. Наброски к портретам» (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани) отмечает, что назначению Полянского предшествовало февральское совещание у Хрущёва, посвящённое аграрным вопросам. На нём кубанское руководство подверглось разгромной критике. Через десять дней кандидатуру Дмитрия Степановича уже представляли на пленуме крайкома КПСС.

В августе-сентябре 1957 года Полянский выпускает брошюру под названием «Превратим Кубань в фабрику мяса и молока» и принимается за поставленные задачи. Ему удаётся перевыполнить планы заготовок по мясу, яйцам и шерсти. Область получает в награду орден Ленина. В 1958 году Дмитрий Степанович становится председателем Совета Министров РСФСР. Многие исследователи считают, что Полянского перевели в российское правительство за успехи на предыдущем месте. Да, безусловно. Хрущёв его заметил, но помимо успехов в животноводстве кубанский секретарь отличился на партийном поприще. Он поддержал Никиту Сергеевича в июне того же 1957 года, когда Хрущёва пытались сместить с должности сталинские соратники Вячеслав Молотов, Лазарь Каганович, Георгий Маленков и примкнувшие к ним некоторые члены президиума.

Полянский, находившийся тогда в Москве, вместе с несколькими десятками членов ЦК участвовал в составлении заявления в поддержку Никиты Сергеевича от лица президиума: «Нам, членам ЦК КПСС, стало известно, что Президиум ЦК непрерывно заседает, нам также известно, что Вами обсуждается вопрос о руководстве Президиума и Секретариата.

Нельзя скрывать от членов Пленума ЦК такие важные для всей нашей партии вопросы.

В связи с этим мы, члены ЦК КПСС, просим срочно созвать Пленум ЦК и вынести этот вопрос на его обсуждение.

Мы, члены ЦК, не можем стоять в стороне от вопросов руководства нашей партией».

Сторонники Хрущёва добились созыва 22 июня пленума. Дмитрий Степанович не произносил на пленуме громких и долгих речей, хотя в своих выступлениях ясно дал понять, на чьей он стороне. Сталинская гвардия проиграла, Хрущёв удержался у власти, а Полянскому вскоре пришлось доказывать преданность Первому секретарю не только в партийных баталиях, но и в противостоянии с собственным населением — жителями Новочеркасска.

1 июня 1962 года несколько рабочих литейного цеха электровозостроительного завода в городе Новочеркасске, узнав о принятом накануне Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О повышении закупочных и розничных цен на мясо, мясные продукты и масло», прекратили работу и отправились в заводской сквер, где тут же собрался стихийный митинг.

Начальник цеха и директор попытались уговорить подчинённых вернуться к работе, но безрезультатно. Когда директор появился в сквере, поддержать сталелитейщиков пришли рабочие из других цехов. На вопрос рабочих, на что нам теперь жить, директор ответил, что, если не хватает денег на мясо, покупайте пирожки с ливером. Подобные циничные высказывания начальства переполнили чашу терпения людей. Рабочие покинули сквер и отправились на площадь заводоуправления, вдобавок подав тревожный заводской гудок.

О ситуации в городе немедленно оповестили Хрущёва. В Ростов отправили большую делегацию членов Президиума ЦК КПСС. Полянский входил в их число. Компанию Дмитрию Степановичу составили Анастас Микоян, Фрол Козлов, Александр Шелепин, Андрей Кириленко и Леонид Ильичёв. Задача перед председателем российского Совмина и его коллегами стояла чёткая и ясная: всеми возможными силами подавить народное восстание. Для чего в помощь им днём позже направили министра обороны СССР Родиона Малиновского.

Московскому совещанию у Хрущёва предшествовал визит на Новочеркасский завод главы местного обкома Александра Басова. Он начал с балкона зачитывать митинговавшим рабочим текст того самого постановления о повышении цен. Рабочие встретили его выступление свистом и улюлюканьем. Когда поддержать Басова вышел директор завода, в здание полетели камни. А потом начался стихийный штурм. Глава обкома вынужден был спасаться бегством. Он забаррикадировался в кабинете на четвёртом этаже, откуда позвонил командующему Новочеркасского гарнизона с просьбой прислать солдат на помощь. Прибывшие военнослужащие 89-й дивизии внутренних войск не предприняли никаких мир в отношении рабочих, так как были без оружия. В итоге Басова освобождали переодетые десантники. Его вытащили через окно на улицу и спешно увезли в здание горкома.

Утром следующего дня рабочие вновь собрались на заводе имени Будённого и вместе с присоединившимися к ним работниками других заводов двинулись колонной к горкому КПСС. Власти всячески старались помешать народному шествию, для чего министр обороны Родион Малиновский велел военным перекрыть мост через реку Тузлов БТРами. Кроме того, Малиновский приказал командующему СКВО Иссе Плиеву поднять соединения и навести в городе порядок. Плюс ко всему министр распорядился ввести в город танки.

Преграды не остановили рабочих. Они перешли вброд реку Тузлов и перелезли через технику. Видя это, Плиев велел своему первому заместителю Матвею Шапошникову бросить на них танки, но тот отказался, заявив, что не видит перед собой противника, которого бы следовало атаковать танками. Поэтому рабочие спокойно дошли до здания горкома.

Находившиеся в это время в горкоме Полянский и другие члены президиума спешно покинули здание и перебазировались в первый военный городок Новочеркасска. Оттуда Фрол Козлов связался с Хрущёвым и, как считают многие исследователи, получил окончательный приказ стрелять в людей. Полянский не поступил,  как Матвей Шапошников: он не выступил против подобного решения и вместе с другими членами президиума взял на себя ответственность за будущее кровопролитие и жертвы.

Тем временем в сквере перед горкомом и горисполкомом рабочие требовали от партийного руководства выйти к ним и выслушать их. Когда успокаивать их вышли местный прокурор и председатель горисполкома, начался стихийный  штурм здания. Митингующие намеревались взять кого-нибудь из руководства горкома в качестве заложников, но здание оказалось пустым. Потом часть людей отправилась на штурм городского отдела милиции, а остальные остались на площади, где вскоре увидели генерал-майора Ивана Олешко с пятьюдесятью вооружёнными автоматчиками. Автоматчики начали оттеснять их с площади в сторону сквера, однако расходиться митингующие не собирались. Сначала последовали предупредительные выстрелы в воздух, а затем военнослужащие начали стрелять прямо по людской толпе. В сквере было много деревьев, и их облюбовали местные мальчишки, наблюдавшие с любопытством за происходящими событиями. Они стали первыми жертвами стрельбы. Всего военные застрелили 26 своих сограждан. Наиболее активные участники народных волнений попали под суд. 105 человек было осуждено на сроки от десяти до пятнадцати лет, семерых расстреляли.

Среди убитых и раненых оказалось очень много случайных людей, не имевших никакого отношения к политике. Беременная Александра Пекуш в тот день гуляла в сквере неподалёку от администрации. Во время стрельбы её ранило в ногу и в ключицу. Александра пролежала несколько месяцев в больнице, стала инвалидом и потеряла ребёнка. Получила ранения и Евдокия Слепкова, ходившая с мужем в кино и случайно попавшая на площадь в тот день. Они остались живы, а для их беременной землячки Антонины Зверевой, находившейся на 4-м месяце беременности, полученное ранение оказалось смертельным.

Неизвестно, знал ли Полянский об этих и многих других жителях Новочеркасска, пострадавших в те роковые дни. Если знал, то осознавал ли он, что своим непроявлением гражданской позиции оказался соучастником массового расстрела? Или считал, что всё можно оправдать государственными интересами? Этого мы никогда не узнаем. В интервью он не касался этой темы вообще, словно постарался вычеркнуть из своей жизни данный отрезок.

Он продолжал жить как жил, в ноябре того же 1962 года последовало очередное повышение. Полянский стал заместителем председателя Совета Министров СССР. На новой должности он проработал до 1965 года, и ему опять пришлось окунуться в водоворот политических событий, перевернувших новейшую историю.

Новый этап борьбы за власть в советском руководстве начался с отставки по состоянию здоровья в 1963 году второго секретаря ЦК КПСС Фрола Козлова. Обязанности второго секретаря были поделены между председателем Президиума Верховного Совета СССР Леонидом Брежневым и секретарём ЦК КПСС Николаем Подгорным. Именно Брежнев и Подгорный вскоре решили организовать и возглавить коалицию членов президиума по смещению Хрущёва. Брежнев постепенно в приватных беседах начал выяснять настроения остальных членов ЦК. Вскоре ему удалось привлечь к заговору секретаря ЦК Александра Шелепина и председателя КГБ Владимира Семичастного. После чего к ним присоединились министр обороны Родион Малиновский, первый заместитель председателя Совета Министров СССР Алексей Косыгин и многие другие члены президиума.

Поддержал смещение Хрущёва и Полянский. В 1962 году Хрущёв разделил партийные обкомы на промышленные и сельские и ликвидировал райкомы. В каждой области теперь появились два обкома партии и два облисполкома. Понятно, что Дмитрий Степанович, много лет проработавший партийным секретарём, воспринял это болезненно.

В интервью Полянский рассказывал, как разговаривал с Никитой Сергеевичем на эту тему и сказал ему: «Никита Сергеевич, это же не по-ленински! Зачем делить партию на промышленную и сельскохозяйственную?».

В том же разговоре Хрущёв поинтересовался, как Полянский отнесётся к тому, чтобы у работников колхозов и совхозов отобрать огороды в пользу государства. Полянский и эту инициативу воспринял негативно: «Никита Сергеевич, они же себя на 80–85 процентов продуктами обеспечивают. Я буду категорически возражать на Политбюро против этого дела».

И, наконец, Дмитрий Степанович раскритиковал инициативу Хрущёва возложить на председателей колхозов и директоров совхозов дополнительные обязанности председателей сельских советов. «Никита Сергеевич, так вы что, хотите и низовую ячейку Советской власти ликвидировать?» — спросил Полянский у Хрущёва и был обруган рязанским турком.

Первый секретарь Московского городского комитета КПСС Николай Егорычев рассказывал обозревателю журнала «Коммерсант власть» Евгению Жирнову,  что никакого заговора против Хрущёва не существовало. По мнению Егорычева, «Хрущева освободили на пленуме ЦК в строгом соответствии с уставом партии. Все прошло удачно только потому, что Никита Сергеевич перессорился абсолютно со всеми — с военными, учеными, крестьянством. И его смещение поддержало абсолютное большинство партийного актива».

Заговорщики действовали неторопливо, тщательно продумывая свои действия, но Хрущёв вынудил их форсировать события. Сначала на июльском пленуме ЦК КПСС 1964 года он сместил Брежнева с поста председателя Президиума Верховного Совета СССР, заменив Анастасом Микояном. Через месяц, на следующем пленуме, Никита Сергеевич обрушился с критикой на Полянского. Поводом послужили вопросы, касавшиеся оплаты труда комбайнёров, чабанов, а также других сельскохозяйственных рабочих: «Товарищ Полянский, я с вами не согласен. Это несогласие складывается в какую-то линию. Я против того, чтобы сельские рабочие вырывались и больше зарабатывали, чем заводские рабочие. Вы берете на себя смелую задачу защиты вопроса, которого Вы не знаете. В этом тоже Ваша смелость. Но это не ободряет ни меня, ни других. Я полагаться в этих вопросах на Вас очень затрудняюсь».

Однако спусковым механизмом заговора стало выступление Никиты Сергеевича на сентябрьском заседании Президиума ЦК КПСС. В присутствии Полянского, Брежнева, Микояна и других членов ЦК Хрущёв заговорил о необходимости масштабной ротации состава президиума. Заведующий общим отделом ЦК Владимир Малин, ведший протокольные записи заседания, записывал, что Никита Сергеевич произнёс: «Довольно много людей с двухмесячным отпуском» (то есть старых); «Три этажа в руководстве — молодых, средних и старших». Таким образом, Хрущёв намекал своим соратникам о грядущем обновлении состава президиума и замене стариков на молодых.

В книге «Реформатор» Сергей Хрущёв, сын Никиты Хрущёва, пишет: «Отец действительно не остерегался, даже мне в сентябре говорил о планах омоложения Президиума ЦК уже на ближайшем, ноябрьском, Пленуме ЦК… Они — живее "стариков", легко улавливают новое, развивают брошенную им мысль, вываливают в ответ ворох дельных предложений, — развивал свою мысль отец. — С ними не только интереснее работать, но, по существу, они и сейчас при решении большинства партийных и государственных дел играют не меньшую, если не большую, роль, чем официальные, голосующие, члены Президиума ЦК. В свете неосторожных разговоров отца, его "болтовни", как выразился Микоян, поспешность "стариков" понять нетрудно, из элементарного чувства самосохранения Хрущева следовало убирать не мешкая».

29 сентября Хрущёв отбыл на отдых в Пицунду. Разъехались по командировкам и многие члены президиума, оставив в Москве Полянского. Неожиданно 11 октября Первый секретарь позвонил с отдыха, стал интересоваться положением дел и заявил, что через 3–4 дня вернётся в столицу. Как рассказывал в интервью Дмитрий Степанович, он тут же обзвонил всех заговорщиков и сообщил, что Хрущёв может приехать в ближайшие дни. 13 сентября председатель КГБ Семичастный сообщил Никите Сергеевичу, что его ждут на экстренном заседании Президиума ЦК. На возмущение Первого секретаря он заметил, что самолёт уже в воздухе.

Рано утром на следующий день состоялось заседание Президиума ЦК. О том, как оно проходило, оставил дневниковые записи Пётр Шелест, первый секретарь ЦК КП Украины. Вот что он пишет: «Первым выступил Полянский. Д.С. Полянский говорил, что "наша линия выработана правильно, но поведение Никиты Сергеевича наносит вред всему здравому смыслу. Мы, члены президиума, видим, что Хрущев потерял самоконтроль над собой, проявляет нервозность и ярость в отношениях, он не сплачивает коллектив, а, наоборот, разъединяет его…Критика Сталина была проведена недозволенными методами в нашей партии, и это нанесло большой вред нашей идеологии, нашей партии в целом. Сам Н.С. Хрущев проявляет культ, только еще в худшем виде. Аджубей, редактор газеты "Известия", зять Хрущева, распоясался так, что стремится стоять над Президиумом ЦК КПСС. Сын Хрущева, Сергей, без году неделя, как работает на производстве, и уже он Герой Социалистического Труда — обо всем этом идут в народе нехорошие разговоры. А Никита Сергеевич все это или поощряет, или не хочет замечать..."»

Шелест коснулся в дневниках и других выступавших, например Подгорного и Брежнева, затем перешёл к описанию речи самого Хрущёва: «Он был сильно расстроен, просто подавлен, чувствовал, что он бессилен во всех отношениях и изолирован… Он дал высокую оценку коллективу, сказав при этом: "Я рад за Президиум, что он такой зрелый, и все, что сейчас делается, мог сделать, это победа нашей партии, в этом есть и моя крупинка. Я не могу с вами бороться — идеология и основа у нас с вами одна, я уйду и драться не буду"… Напишите заявление о моем уходе, об отставке, я его подпишу»…

Эпоха Хрущёва закончилась. Новым Первым секретарём избрали Леонида Брежнева. Брежнев повысил Полянского до первого заместителя председателя Совета Министров СССР, где тот проработал до 1973 года.

Семидесятые годы также стали для Полянского насыщенными различными событиями. Его дочь Ольга познакомилась с Никитой Михалковым, в ту пору студентом режиссёрского факультета ВГИКа. Почти год длился их роман, но Михалков принял решение расстаться с Ольгой. В книге «Мои дневники 1972–1993 годы» Никита Михалков вспоминает: «Как выяснилось, единственный ее недостаток заключался в том, что она была дочерью крупного партийного чиновника, кандидата в члены Политбюро. И меня лично это сильно напрягало. Мне не хотелось, чтобы так или иначе моя жизнь, поступки и творческая биография в какой-то мере могли определяться высокопоставленным тестем. Я не знал, как сказать об этом Оле напрямую, что-то мешало мне, и я решил написать ей письмо. В нем я сообщал о том, что очень дорожу нашими отношениями, что бесконечно благодарен ей за те прекрасные дни. Я несколько раз бывал в их доме и запомнил миленькую старушку, дежурившую у лифта. Мне и в голову не могло прийти, что просто так милые старушки на работу лифтерами в такие дома не попадают. Короче, я отдал конверт с этим письмом этой Марьванне и ушел. Она любезно его приняла, улыбнулась, сказала, что обязательно письмо передаст».

Миленькая старушка оказалась сотрудницей КГБ, и, естественно, Полянский быстро узнал о письме и о его содержании. Вскоре после этого Михалков лишился брони и получил повестку из военкомата. На этом сюрпризы для него не закончились. Прибыв в военкомат, он узнал, что служить ему предстоит в стройбате в городе Навои Узбекской СССР. Как дальше развивались события, Михалков описывает в дневниках: «Как только я узнал, что меня забирают в стройбат в Навои, вне себя от возмущения отправился к начальнику сборного пункта. С трудом держа себя в руках, спросил о причине такого решения.

— А твое какое дело? — отвечает он. — Ну записали тебя сначала туда, а потом сюда. И чего?!

Я говорю:

— Но это стройбат в Навои! У меня два высших образования, я же могу пригодиться в другом месте.

А он усмехнулся в ответ:

— Да ты, Михалков, просто в Москве остаться хочешь?

Это оскорбило очень.

— Какая самая дальняя команда? — спросил я.

— Во флот! На Камчатку не желаешь?!

— Желаю! — выпалил я. — Записывайте туда!

Теперь настал его черед понервничать. (Видимо, такого распоряжения насчет меня не поступало.) Впрочем, он быстро сообразил, как снять с себя ответственность за мою отправку на Тихий океан.

— Пиши заявление, — протянул он мне чистый лист.

И я написал...

Капитан-лейтенант, приехавший за призывниками с Камчатки, только начал набирать свою команду, и я остался ждать, когда он ее укомплектует».

Ольга Полянская вскоре вышла замуж за друга Михалкова, актёра Театра на Таганке Ивана Дыховичного. Было организовано две свадебных церемонии: одна для родителей, другая для приятелей Дыховичного. Во время первой церемонии, состоявшейся у Дыховичного дома, гости включили магнитофон и поставили записи Александра Галича. Внезапно к дочери приехал Полянский. По другой версии, дело проходило на даче у Дмитрия Степановича.

Михаил Аронов, автор книги «Александр Галич. Полная биография», так описывает дальнейшее развитие событий: «Полянский, не успев еще сильно захмелеть, после первых же куплетов понял, что к чему, и на следующий день позвонил главе московского горкома Гришину: "Виктор Васильич, почему ты в московской писательской организации держишь антисоветчика?" Гришин расценил этот вопрос как руководство к действию, сразу же позвонил на улицу Воровского, в Союз писателей, и через неделю Галича исключили». Песни, которые не понравились Полянскому, входили в цикл о Климе Петровиче Коломийцеве и считались одними из самых сатирических, хлёстко высмеивающих советскую реальность.

Полянский мог вершить людские судьбы, пока находился в фаворе у Брежнева и пользовался его поддержкой. «Все члены Политбюро так здорово восприняли Брежнева, что вы даже себе не представляете, — рассказывал Дмитрий Степанович в интервью. — Атмосфера нашей работы стала деловой, серьезной, конструктивной, важные решения принимались исключительно коллегиально. Но Брежнев стал быстро меняться не в лучшую сторону. Обвешался орденами, медалями, потом вообще плохо соображать стал. Это видел весь народ».

Брежнев постепенно избавлялся от бывших соратников. Вскоре настала очередь Полянского пойти на существенное понижение.

Вот как вспоминает о падении Полянского Пётр Шелест: «Брежнев говорил, что "Кулакову и Полянскому давно было дано задание подобрать кандидатуру на министра сельского хозяйства, но такой кандидатуры до сих пор так и нет. А она должна быть известной, авторитетной в партийных и советских органах и вхожей в эти органы. Поэтому я долго думал над такой кандидатурой и вношу предложение министром сельского хозяйства назначить тов. Полянского"… Полянский сидел рядом со мной и, видно, не расслышав своей фамилии, спросил меня: "Петр Ефимович, о ком идет речь?". Я ответил ему: "Дмитрий Степанович, что ты? Не услышал? Ведь идет о тебе". Он на меня посмотрел с каким-то недоверием и изумлением и сказал: "Ты брось шутить такими вопросами". Я ответил ему, что именно Брежнев назвал его фамилию... Пока мы переговаривались с Полянским, Брежнев обратился к нему: "Дмитрий Степанович! Почему вы молчите?". Он ответил: "Что я должен говорить?". Последовал ответ Брежнева: "Так ведь о вас идет речь". Полянский ответил, что с ним никто не говорил по этому вопросу. Брежнев в ответ: "А что с вами говорить? Вот и говорим при всех…" Полянский поднялся — серо-бледный от неожиданной для него постановки вопроса. Он сказал: "Леонид Ильич, я просил бы вас этого не делать. Для меня все это слишком неожиданно. Я даже не готов дать ответ на такое предложение. Кроме того, мое состояние здоровья не позволит мне полностью отдаться этому огромному участку, и я не хочу вас подводить". Тут последовала реплика со стороны Брежнева: "А что, работая первым замом предсовмина, не требуется здоровье? Я думаю, что заявление Полянского несостоятельно, мы все в какой-то мере больные, но работаем же"».

Новому назначению предшествовало письмо, которое пришло Полянскому из города Свердловска. Письмо, подписанное 93 коммунистами, касалось поведения Брежнева. Подписантов волновало, что Леонид Ильич окружил себя недостойными людьми. Дмитрий Полянский не придал письму никакого значения и спокойно передал Константину Черненко, тогдашнему заведующему общим отделом ЦК КПСС. Дмитрий Степанович рассказывал в интервью, что вскоре ему позвонил Леонид Брежнев и спросил: «Митя, так у тебя в Свердловске что, своя мафия?».

Министром Дмитрий Степанович проработал три месяца, после чего подал в отставку. Исследователь Николай Зенькович в книге «Самые закрытые люди» пишет, что к добровольной отставке Полянского привёл конфликт, случившийся из-за медсестры 4-го Главного управления при Минздраве. Зенькович утверждает, что Полянский возмущался приближением медсестры к Брежневу, её вмешательством в государственные дела и обсуждал этот вопрос с главным кремлёвским врачом Евгением Чазовым. Чазов и Полянский условились, что Дмитрий Степанович поговорит напрямую с Брежневым о необходимости удалить медсестру из Завидова и заставить её строго соблюдать профессиональную этику.

Михаил Суслов посоветовал Дмитрию Полянскому перейти на дипломатическую работу. Он согласился и с 1976 года стал послом в Японии, а затем с 1982 года в Норвегии.

О своём назначении в Японию Полянский рассказывал в интервью: «Меня хоть и вывели из состава Политбюро, но там мой опыт ценили. В Норвегию до назначения меня послом активно лезли американцы со своими военными базами. И вот Брежнев, Суслов и Устинов уговорили меня поработать в Скандинавии и сделать все, чтобы американских баз там не было».

Полянский решил способствовать приходу к власти в Норвегии Социал-демократической рабочей партии. Дмитрий Степанович помог её лидеру Харлем Брундтланд встретиться с новым Генеральным секретарём Михаилом Горбачёвым. Встреча помогла приходу партии к власти в Норвегии, а Харлем Брундтланд стала новым премьер-министром страны.

В 1987 году Полянский послал телеграмму Горбачёву, в которой сообщил об ухудшении здоровья и о том, что оставляет дипломатическую работу и выходит на пенсию. На пенсии он прожил большой период жизни.

Дмитрий Степанович застал крах красной империи, которой служил всю жизнь, видел, как Россия переходит к рыночной экономике. До политических перемен в родной Украине Полянский не дожил, скончавшись в 2001 году. Ему, родившемуся на Украине и занимавшему ответственные руководящие посты в России, не пришлось делать нелёгкий выбор и поддерживать Россию или Украину.

Филипп Мартынов