Польские ордена в России

«Нам чаще друга враг полезен, — подлунный мир устроен так; О, как же дорог, как любезен самой природой данный враг!» — писал о своих недоброжелателях Евгений Боратынский. «Природные враги» — головная боль не только поэтов, но и государств.

Таким врагом, например, для России на протяжении веков была (да и остаётся, что уж тут разводить дипломатию!) Польша. История соперничества двух крупнейших славянских народов не является, однако, нашей сегодняшней темой — мы поговорим о некоторой пользе, извлечённой из давней вражды.

Иван Айвазовский. Автопортрет. 1874 

К нач. XVIII столетия Речь Посполитая, ещё век назад наводившая ужас на всю православную Русь, явно уступила восточноевропейское лидерство модернизированной Петром русской монархии. Польша утратила способность к сопротивлению, но былой статус великой державы многим кружил голову. Одним из них был саксонский курфюрст Фридрих Август, ставший в 1697 году польским королём Августом II.

В 1705 году он учредил орден Белого орла, имевший одну-единственную степень, и пожаловал им четырёх своих приближённых. Интересно, что одновременно награду получили и четверо русских подданных: «Алексашка» Меншиков, князь Аникита Репнин, шотландский выходец барон Георг Бенедикт Огильви (все трое — генерал-фельдмаршалы, кто в будущем, а кто уже тогда). Четвёртым же от России стал, не к ночи будь помянут, гетман Иван Мазепа.

А в следующем году король, словно в насмешку над судьбой официально прозванный Сильным, лишился трона. Тут-то и помогла орденская дипломатия: не прошло и трёх лет, как русские, разгромив шведов, вернули Августа на шаткий престол. Ещё через три года, в 1712-м, Пётр и Август обменялись орденами: самодержец всероссийский возложил на польского коллегу знаки ордена Святого Андрея Первозванного, а тот, в свою очередь, украсил грудь победителя под Полтавой «Белым орлом». Традиция продолжилась и в последующие десятилетия, в том числе при последнем польском короле, ставленнике Екатерины II (и её любовнике) Станиславе Понятовском, к которому вернёмся в дальнейшем.

Михаил Лермонтов

Рубеж веков был ознаменован для Польши тремя разделами подряд. С 1807-го по 1813 год центральная её часть, то есть собственно польские земли, существовала под именем герцогства Варшавского. Во главе этого беспокойного новообразования Наполеон, всесильный тогда к западу от Немана и Буга после Тильзитского мира, поставил опять-таки саксонца и по забавному совпадению тоже Фридриха Августа, тотчас возобновившего награждение «орлом». Правда, теперь кавалерами становились исключительно враги России вроде маршала Франции Юзефа Понятовского, племянника низвергнутого короля Станислава.

После победы русского оружия в Европе Польша в очередной раз поменяла хозяина — ныне в статусе «царя Польского» ею распоряжался наш царь Александр. С великодушием победителя он сохранил за Речью Посполитой некоторую самостоятельность, впрочем, призрачную, в том числе и в отношении орденов: русский царь жаловал ими по собственному усмотрению, но только местную шляхту. С этой идиллией покончил Николай I: подавив очередное восстание поляков, он распорядился ввести два польских ордена — Белого орла и Святого Станислава — в российскую наградную систему, где «орёл» взлетел довольно высоко, расположившись рангом ниже ордена Святого Александра Невского.

В связи с этим орден получил новый дизайн, довольно примечательный.

«Лента темно-синего цвета; на ней повешен орденский знак, изображающий черного, коронованного, двуглавого орла, имеющего головы золотые, шеи переплетенные, а крылья и хвост обведенные золотом, на груди же красный финифтяной крест, лежащий на золотой звезде с тремя узенькими около оного полосками, из которых две золотые, а средняя серебряная; на острых углах креста малые золотые шары, а между ними в средине малые же полукруги; на кресте, поддерживаемом двуглавым орлом, находится белый одноглавый орел, вправо обращенный, имеющий на голове малую золотую корону».

Таким образом, польский орёл находился сам, подобно ордену, на груди орла российского.

Кроме того, была у ордена «звезда золотая; в средине звезды изображен пламенистый крест, имеющий по краям три узенькие полоски, из коих средняя красная, а прочие две золотые; вокруг же него, на синей широкой полосе находится девиз: "Pro Fide, Rege et Lege (За Веру, Царя и Закон)"».

Орден Святого Станислава I степени

Собственно, девиз остался прежний, но не будем приписывать Августу II излишней прозорливости, ведь rege с латыни можно перевести и как «король», и как «царь» — в зависимости от обстоятельств.

«К знакам сего ордена, когда он жалуется за военные против неприятеля подвиги, присоединяются по два, накрест лежащих, меча: сверху знака под короною, а на звезде так, чтобы средний щит покрывал перекрещение мечей». Вот тут задержимся. Из четырёх тыс. человек, удостоенных ордена Белого орла с 1831 по 1917 год, только 129 получили награды за военные заслуги.

«Два, накрест лежащих, меча» добавили в 1855-м, в разгар Крымской войны. Именно такого вида орден полагался великому защитнику Севастополя адмиралу Павлу Нахимову. Но получить своего боевого «орла» флотоводец не успел: 28 июня он был тяжело ранен на Малаховом кургане и через два дня скончался на руках у другого великого русского — хирурга Николая Пирогова. Поэтому-то на многочисленных памятниках Нахимов изображён с Георгиевским крестом 2-го класса на шее — за Синопскую победу.

Зато «Белым орлом» «с мечами» украсил свой мундир, залитый золотом (не придворным шитьём, конечно, а заслуженными крестами и звёздами), Алексей Ермолов, герой Отечественной и Кавказской войн. Генералу пришлось раскошелиться, так как при пожаловании мечей к ордену Белого орла взималось с пожалованного 150 рублей. Это в дополнение к ещё трёмстам за сам орден, притом что ежегодная пенсия кавалерам не полагалась. Ну да у Ермолова имелось немало других, по-хорошему «пенсионных» наград.

Однако были среди кавалеров и люди сугубо мирных профессий. К примеру, Ованнес Айвазян — да-да, знаменитый наш живописец Иван Айвазовский! Автор «Певца во стане русских воинов» Василий Жуковский также оказался в числе удостоенных. Эта награда стала для избалованного как русскими, так и иностранными орденами поэта последней (он, впрочем, более ценил свой первый орден — полученную в ноябре грозного 1812-го «Святую Анну» 2-го класса). А из людей условно нетворческих назовём Дмитрия Менделеева. Хотя, говорят, периодическая таблица пришла в голову своему автору как сюжет картины — какому-нибудь мистически настроенному художнику: во сне.

Орден Белого орла

А теперь вернёмся в Польшу в годы правления Станислава Понятовского.

Любили, ох как любили цари и короли добавлять себе блеска и славы! Мало было Петру Великому прорубить окно в Европу, так он ещё учредил орден Святой Екатерины — в честь супруги, перекрещённой в Катеньку Марты Скавронской. А голштинский герцог Карл Ульрих, имея в виду подольститься к русской правительнице Анне Иоанновне, очень кстати вспомнил о бабушке Христа, святой Анне. Что же касается Понятовского, то тут всё ещё более удачно совпало.

Живший в XI веке, убитый прямо во время богослужения королём Болеславом Смелым (умели ж поляки во все времена давать своим властителям негодные прозвища!) и причисленный позднее к лику святых, краковский епископ Станислав и без того считался небесным покровителем всей Польши, а не только её последнего монарха.

Принятый в том же приснопамятном 1831 году в капитул российских орденов, орден Святого Станислава стал самой младшей по рангу и наиболее распространённой наградой: до падения Российской империи в 1917 году им украсились сотни тыс. верноподданных.

Звезда российского ордена Белого орла с надписью «За Веру, Царя и Закон»

Каждый, кто хоть раз бывал в Третьяковской галерее, несомненно (если он, конечно, обладает малейшим художественным вкусом), любовался там картинами Павла Федотова, родоначальника критического реализма в русской живописи. «Вдовушка», «Сватовство майора», «Анкор, ещё анкор!», «Завтрак аристократа»… Среди этих шедевров достойно смотрится и небольшое полотно «Свежий кавалер». Босой, в засаленном халате и папильотках, выпятив нижнюю губу и грудь, хвастается герой этой картины перед своей крепостной девкой (надо полагать, от него же и беременной) недавно полученным орденом — крестом Святого Станислава.

Кое-что, однако, непонятно в этой картине, если не знать, что в 1845 году награждение 2-м и 3-м классами ордена было приостановлено в связи с ропотом, поднявшимся в среде коренного русского дворянства. Причина недовольства заключалась в следующем. Пожалование даже низшей степени «Святого Станислава» (а «свежий кавалер» демонстрирует именно её, III степень) автоматически возводило награждённое лицо в дворянское достоинство, которое к тому же можно было передавать по наследству. Количество таких «новых дворян» из купцов и разночинцев возрастало массово, что не пришлось по вкусу обладателям более «голубой» крови. Именно одного из таких безродных выскочек изобразил в 1847 году Федотов, происходивший из семьи обедневшего, но, надо полагать, гордого титулярного советника, на своей картине.

С 1855 года награждение всеми степенями возобновили, хотя потомственное дворянство давалось теперь лишь обладателям орденов 1-го класса (какой за Севастополь получил, кстати сказать, упомянутый уже хирург Пирогов).

Орден Белого орла с мечами

Его описанием и ограничимся. «Крест золотой, покрытый с лицевой стороны красною финифтью, о четырех концах, из которых каждый разделен еще на два острых конца; по краям всего креста двойная золотая кайма; на восьми острых концах золотые шарики; а между сими концами, в их соединении, золотые полукруги, имеющие вид полосатых раковин; в средине же, на белом финифтяном круглом щите, обведенном золотою каймою, с зеленым на ней венком, латинский вензель Св. Станислава, красного цвета: SS; а около щита на углах креста, с четырех сторон, золотые Российские двуглавые орлы. Задняя сторона креста вся золотая с белым финифтяным, круглым, посреди, щитом, на котором изображен тот же вензель SS».

Носился этот «Святой Станислав» на «волнистой ленте красного цвета, шириною в два с половиною вершка, с двойною белою с обеих сторон каймою, чрез правое плечо, со звездою, на левой стороне груди». Полагалась к нему и «звезда серебряная, о восьми лучах; посредине ее большой белый круглый щит, обведенный широкою зеленою полосою с двумя золотыми по обеим сторонам каймами, из которых внутренняя уже, а наружная шире; на зеленой полосе лавровые золотые ветви, связанные посредине каждой двумя цветками; посредине щита, в малом золотом обруче, красными буквами вензель Св. Станислава: SS; а около обруча, в белом поле, золотыми буквами, девиз ордена: Praemiando incitat (награждая поощряет), разделенный сверху золотым же цветком».

Как мы уже сказали, до 1845 года любая степень ордена давала право на потомственное дворянство. Но были люди, не нуждавшиеся ни в дворянстве, ни в ежегодной пенсии, искавшие лишь бессмертия и славы.

Помните, откуда эти строки?

Спиною к дереву, лежал

Их капитан. Он умирал.

В груди его едва чернели

Две ранки, кровь его чуть-чуть

Сочилась. Но высоко грудь

И трудно подымалась; взоры

Бродили страшно, он шептал:

«Спасите, братцы. Тащат в горы.

Постойте — ранен генерал…

Не слышат…» Долго он стонал,

Но всё слабей, и понемногу

Затих и душу отдал Богу.

На ружья опершись, кругом

Стояли усачи седые…

И тихо плакали…

Это «Валерик» Михаила Лермонтова.

Поэт писал не понаслышке — он сам участвовал в том бою с горцами и показал себя настоящим героем. Как явствует из официального отчёта, «Тенгинского пехотного полка поручик Лермонтов, во время штурма неприятельских завалов на реке Валерик, имел поручение наблюдать за действиями передовой штурмовой колонны и уведомлять начальника отряда об ее успехах, что было сопряжено с величайшею для него опасностью от неприятеля, скрывавшегося в лесу за деревьями и кустами. Но офицер этот, несмотря ни на какие опасности, исполнил возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием и с первыми рядами храбрейших солдат ворвался в неприятельские завалы».

Непосредственный свидетель уточняет и расцвечивает картину: «Чеченцы разом изрубили боковую цепь и кинулись на пушки. В этот миг Мамацев (командир угрожаемой русской батареи. — М.Л.) увидел возле себя Лермонтова, который точно из-под земли вырос со своей командой. И как он был хорош в красной шелковой рубашке с косым расстегнутым воротом; рука сжимала рукоять кинжала. И он, и его охотники, как тигры, сторожили момент, чтобы кинуться на горцев, если бы они добрались до орудий».

Храбрый поручик был представлен командиром, генералом Аполлоном Галафеевым, к ордену Святого Владимира VI степени с бантом (специальное отличие для военных). Вышестоящее начальство, перестраховываясь, заменило «Владимира» на «Станислава» III степени (думается, просили бы IV степень, но за год до того, в 1839-м, её ликвидировали). Однако Николай I всё равно вычеркнул имя опального стихотворца из наградного списка, известие о чём вызвало у Лермонтова очередной выброс желчи: «Не завидую я ни вашим орденам, ни вашим гибким спинам; не завидую тому, чем вы сделались через подсказничество и низкопоклонство.

Наслаждайтесь счастием своего раболепия, таков порядок вещей; то, что один носит в своей груди, другой носит на груди». Грубо и несправедливо, конечно же.

Октябрьская революция, впрочем, словно бы пошла навстречу предсказавшему её поэту, отменив разом все имперские ордена. «Станислав» остался династической наградой Романовых, жалующих им и по сей день. А вот «Белый орёл» вернулся на родину, в Польшу.

Там ему, пожалуй, и место.

Максим ЛАВРЕНТЬЕВ