Назначаешься внучкой

Когда живые говорят о мёртвых, вступает в силу один единственный закон и этот закон самый фундаментальный на планете людей, имя ему Совесть. 

Можно иметь какое угодно мнение, гражданство и фамилию, можно состоять на государственной службе или иметь солидные связи и даже  получить индульгенцию ответственного лица… И тогда уже ничто, кроме нравственного самоограничения, не способно остановить одержимого человека в его стремлении обнаружить чужие тайны, которые ему никто и никогда не доверял! Чем планка морали ниже, тем меньше закрытых тем. Вседозволенность – осознанное хамство, обратная сторона закона. Ещё на излёте ХХ века нам довелось увидеть, как хромые на совесть привратники чужих секретов, проявляют свою исключительную осведомленность по разным вопросам.  Их «экспертное» мнение стало настолько тучным, что уже затмевает собой и саму историю. Ставшая привычной нормой беззастенчивость обретает различные формы от откровенного хамства до ханжества и превращается в непременный атрибут современной жизни. Так привлекает нагота при слове «тайна», что люди не стесняясь принялись обнажать то, что должно быть скрыто от посторонних глаз. Однако различать добро и зло каждый волен сам. И это всегда выбор, который позволяет нам проявить волю, услышать разум и совесть. В случае вседозволенности выбора нет, есть только навязываемые мнения. Достижения предшествующих поколений бесцеремонно выставлены на торги и бойко расходятся с прилавка. Напыщенная чванством ярмарка тщеславия восторженно обесценивает наши чувства, превращая трагические судьбы дорогих нам людей в бульварные романы про любовь. Теперь нам ещё предстоит выдернуть с этого площадного аукциона всё, что для нас свято и связано с памятью, чтобы сохранить истинные понятия в прежней системе ценностей,  унаследованной нами от предков. Никогда не думала, что мне придётся встать на защиту их могил. Потому для своего рассказа я выбрала такое название. И хотя я и сама уже успела стать бабушкой, но сейчас мне выпала честь отвечать за всех перед всеми. Я, потомок советских разведчиков, должна донести до людей доброй воли какую-то очень важную информацию, она даже не в словах - как радист-шифровальщик доносит в Центр разведданные своей группы. В этом суть моего названия, хотя я его позаимствовала.  «Назначаешься внучкой» - так назывался старый советский фильм о войне, снятый по воспоминаниям советской радистки-разведчицы Евдокии Мухиной, по мотивам повести «Восемь сантиметров». О  реалиях подпольной жизни, о ежедневных, рутинных буднях работы разведчика в тылу противника. Здесь нет всей той романтической «бондианы», которую обычно рисует воображение современного обывателя при слове «разведчик», но есть реальность, и она напрямую связана со словом Долг. Жизнь преподнесла уроки жёсткой, подчас жестокой, правды. И моя родная бабушка, Зоя Ивановна Воскресенская, как оказалось, кадровый сотрудник советской внешней разведки, в которой проработала 25 лет. В самом начале Великой Отечественной войны в составе Особой группы Павла Судоплатова она занималась подбором, обучением и организацией переброски диверсантов и разведчиков в тыл врага. Думаю, будет уместно сейчас дополнить сказанное её словами: 

«Разведгруппа - это почти всегда семья: дед, бабка, внук или внучка. Для каждой группы своя легенда, своя программа действий. "Дед" - руководитель группы, "бабка" - его заместитель, "внук" или "внучка" - радист-шифровальщик. Деды и бабушки - старые большевики, лет под шестьдесят и старше, с огромным опытом подпольной работы и партизанской борьбы во время Гражданской войны. По возрасту и состоянию здоровья они освобождены от военной службы, должны ехать в эвакуацию с семьями, но наотрез отказались.  Только на фронт, на передовую или в партизанский отряд. 

…Полковник нашей службы Георгий Иванович Мордвинов** отбирал людей из "старой гвардии". Мордвинов - человек легендарного мужества и отваги, бывший командир крупного партизанского соединения в Приамурье. Я работала в паре с Георгием Ивановичем, мы подбирали для его "стариков" дочек, внуков, других помощников».

Любая история начинается однажды, и, словно пуповиной, она связана с реальностью, происходит из неё и имеет свойство отражать быт, понятия, систему ценностей, присущие своему времени. А если попытаться заглянуть в прошлое, то необходимо не то, чтобы соответствовать, но непременно уважать некоторые правила и чтить достоинство других людей. В моём рассказе речь пойдёт о Женщине, значит, будет история о Любви. Я буду говорить о женщине-матери, о своей бабушке, матери моего отца. Любая женщина – обязательно чья-то мать, так назначено природой.  У каждого человека на Земле есть что-то дорогое, бережно хранимое,  крепко сплетённое узами родства и любви. Чтобы выразить свои чувства, мысли, поделиться с другими, услышать отклик, возникает слово.  И самое первое слово человека на земле слово «мама». Это и родная мама, и огромное понятие, лежащее в основе жизни, в основе любви, это бережное отношение к своей земле, к людям, живущим на ней. Со временем это понимание становится всё шире и величественней, уже не вмещаясь в узкие рамки кровного родства, и тогда начинается Родина. Это чувство, которое трудно передать словами, оно огромно, а начинается с малого, с простых, очень трогательных моментов наших воспоминаний.

Мне повезло родиться в Советском Союзе и выросла я в семье, когда  имя моей прославленной бабушки уже было известно на всю страну. Лауреат Государственной премии СССР и премии Ленинского комсомола Зоя Ивановна Воскресенская была известным детским писателем, автором книг для детей и юношества. Имя Зои Воскресенской в те годы было надёжно и крепко было связано с именем В.И. Ленина. Вся наша жизнь в Советском Союзе так или иначе была связана с его именем. Именем Ленина назывался второй по значимости город, северная столица нашей страны, город-герой Ленинград и на груди каждого октябрёнка красовалась звёздочка с портретом маленького Володи Ульянова.   Это наша история, «это наша с тобой биография» - слышалась песня из старого репродуктора. К слову сказать, советским людям было, чем гордиться. СССР был крупнейшим государством в мире, занимая одну шестую часть суши Земли. Материковая часть простираясь с запада на восток от Калининграда до м. Дежнёва, с севера на юг от м. Челюскин до Кушки. Над Памиром на высоте 7495 м на пике Коммунизма развевался алый государственный флаг, а при бурении Кольской сверхглубокой скважины удалось достичь глубины 12 262 м. Площадь Советского Союза 22.402.200 квадратных км, а общий тираж книг моей бабушки 21.642.000 экземпляров почти полностью этому соответствовал. Конечно, это была большая ответственность не только для бабушки, но и для всех членов нашей семьи. От нас требовалось быть скромными и отвечать за себя, и не пытаться строить свою судьбу на именах заслуженных предков. Каждый из нас самостоятельно выстраивал свою жизнь. Среди нас есть люди разных профессий: врачи и радиоинженеры, учёные-физики, авиаконструкторы, пилоты, художники, писатели и музыканты. Наши предки заплатили дорогую цену, кто-то отдал свою жизнь… Каждый из нас, рождённых в следующих поколениях, сам понабивал себе шишек, но, надеюсь, у нас в роду никогда не будет больше поломанных судеб. Мы не всё знаем, но нам известно, что люди внесли свой вклад в нашу с вами жизнь на Земле и заплатили за это непростой своей судьбой. Мы всегда помним об этом, и других призываем не только помнить, а ещё и уважать память! 

В семидесятые годы прошлого века моя жизнь только начиналась. С окончания войны прошло немногим более двадцати пяти лет. Давным-давно была война, хотя, без сомнения, большинство людей, живших тогда на земле, ещё хорошо помнили те события. Моих папу и маму война застала детьми. Папа был постарше – он, как и многие мальчишки непризывного возраста, «атаковал» военкоматы и, в итоге, пойдя на хитрость, приписал себе три года, и был призван  - сперва в школу подготовки, а затем распределён в один из отрядов ОМСБОН радистом.

Со школьных лет мои ровесники слышали это буквосочетание ОМСБОН. Знали имена героев, не всех - сейчас, по мере снятия секретности, мы имеем возможность узнавать больше. Мы выросли под этим звонким сочетанием звуков. Но, признаться, мало что понимали, и я с удивлением узнаю сейчас, хотя мои родственники и даже дом, построенный по программе строительства кооперативного жилья  в одном из окраинных районов Москвы, имели самое непосредственное отношение к нему. «Кстати, один из сыновей Молодцова живёт в нашем доме…» - врезалась в память строчка из письма отца. Почему не принято было говорить? Смогу ли я рассказать о том, о чём мне не рассказывали? Почему сейчас, читая статьи и истории о действиях Особой группы и людях, которые имели к ней отношение, возникает острое чувство встречи с тем, что давно знакомо? Человеческая память избирательна, отдельные фрагменты высвечиваются ярко, но для стройного рассказа недостаёт каких-то важнейших деталей, и уже давно нет рядом участников тех далёких событий. Но память - это то, что связывает нас, и она оживает - только тронь... 

Зоя Воскресенская

И глаза молодых солдат с фотографий увядших глядят…

Когда я была маленькой, моя бабушка рассказывала мне разные удивительные истории. Начинался рассказ, как правило, издалека, с расспросов о школе, о жизни пионеров. Всё это происходило за чашечкой кофе – по традиции, все женщины в нашей семье были заядлыми «кофейницами». Любовь к этому волшебному напитку идёт ещё от бабушкиной мамы, моей прабабушки, Александры Дмитриевны. Его горький смолистый аромат тянется из моего далекого детства, тонкий, едва уловимый - это запах наших встреч, они пропитаны сдержанностью, уважительным отношением к собеседнику, приносят ясность ума и очищение души. В одном фильме, о нём я расскажу позже, говорят, что «пьют чай». Мы никогда не пили чай, мы всегда пили кофе! Наше общение происходило примерно так: бабушка произносила небольшую речь, в которой очень тепло отзывалась о современной молодежи, а потом как-то незаметно переходила к воспоминаниям о днях своей бурной молодости: «Пиратский корабль. Пираты высадились на берег и бросились на меня. А была я тогда молодой, высокой, стройной. Я выхватила шпагу и вдруг…» 

Всё это воспринималось абсолютно естественно, как данность, потому ни «пираты», ни «шпаги» не вызывали никаких сомнений. При том, что Зоя Ивановна была человеком строгих принципов, которых придерживалась сама и требовала от других –  её стать, высокий стиль несли в себе достоинство – в нём не было наигранности, всё шло изнутри. Несмотря на видимую строгость и острую проницательность, бабушка была очень добродушна и легка в общении, с ней всегда было интересно, она обладала тонким чувством юмора, и мы часто и от души смеялись, когда вели наши беседы. Надо понимать, что за всеми этими характеристиками стояла жизнь, о которой мы, её  внуки, ещё не знали, но догадывались. Бабушка никогда не говорила о разведке, но о том, что она была человеком военным, мы знали, она этого и не скрывала – в такое время тогда жили. Часто бывая у неё дома, ещё из прихожей, сквозь приоткрытую дверь кабинета, мне всегда была видна одна военная фотография…

Потом мне рассказывала Муза Наумовна, дочь генерала Эйтингона, что для сотрудников Органов безопасности были времена, когда нельзя было хранить у себя дома военные фото. Но эта фотография… –  каким-то неведомым образом её сохранили и сберегли, и я догадываюсь, для кого. Теперь выясняется, что и в доме Эйтингонов это фото тоже хранилось, по нему мы с Музой и нашли друг друга полвека спустя, совершенно в ином пространстве и времени.

А в моём детстве, когда я приходила к бабушке в гости, я неизменно встречалась глазами с теми, кто был запечатлён на этом фото. На фотографии двое мужчин. Стоящий слева, в полушубке с отложным воротником из белой овчины, со звездами на погонах, человек среднего возраста, офицер, полковник. Небольшие складки морщинок на лбу и вокруг задумчивых тёмных глаз, что-то говорят о глубоком размышлении над непростыми задачами, поставленными перед ним. Стоящий рядом –  молодой солдат в серой шинели без знаков различия. И взгляд его больших синих глаз прямой, открытый, такой знакомый, родной. Фотография сделана в 1944 году, она, конечно же, чёрно-белая с потёртыми краями, но и из сотен миллионов глаз я узнала бы синие глаза этого солдата. На этом фото мои дед и отец. Из-под шапки ушанки, из-под тёмных бровей смотрят сквозь время два спокойных, уверенных мужских взгляда: «Всё будет хорошо, именно для того мы здесь стоим плечом к плечу и будем так стоять всегда». Они вернулись с той войны, а через два года, в 1947 г., дед погиб при исполнении особо важного задания, и живым я его не застала...  Когда не стало моего отца, мы с бабушкой осиротели обе. Возможно, нас очень сблизила эта утрата, ведь мой отец – это её сын, и я видела, как стойко держалась она – так я училась жить.

  Старые письма

Заслуги моей бабушки перед страной были отмечены высокими наградами при жизни и благодарной памятью посмертно. В октябре 2017 г. одной из улиц Москвы присвоено имя Зои Воскресенской. Эта улица расположена недалеко от стадиона «Динамо», где в первые дни войны началось формирование войск Особой группы НКВД СССР, которую возглавил Павел Анатольевич Судоплатов, его первым заместителем был Наум Эйтингон. Зоя Рыбкина в составе Особой группы готовила кадры для партизанских отрядов и подполья. Специальная подготовка позволяла быть эффективными небольшим группам партизан и даже одиночкам. Особая группа имела свои войска, которые позднее были сведены в ОМСБОН, а 18 января 1942 года на базе Особой группы было создано 4-е Управление НКВД СССР  под руководством Павла Анатольевича Судоплатова. В 1943 году начальником отдела 4-го Управления НКГБ СССР, курирующего заброску нелегальной агентуры и разведывательно-диверсионных групп в оккупированные гитлеровцами страны Восточной Европы стал муж Зои Ивановны – полковник Борис Аркадьевич Рыбкин, погибший при загадочных обстоятельствах в 1947 году. В годы хрущёвских репрессий, Павлу Анатольевичу поставят в вину, именно действия Особой группы. Он и генерал Эйтингон долгие годы проведут в камере Владимирского централа. П.А.Судоплатов отсидит в тюрьме весь срок 15 лет. Он будет реабилитирован, но это случится нескоро, только в 1992 г.

Недавно я обнаружила письмо. Это коллективное письмо в адрес ХХIII съезда Коммунистической партии Советского Союза. Это необычное письмо, оно обладает всеми признаками и грозным смыслом  слова «вещий», оно звучит отголоском той войны и нашей общей Победы, голосом совести и попыткой донести истину, но, так и оставшись неотвеченным, оно станет предвестником будущих потрясений.

 Каждая фамилия, упомянутая в том письме – это целая легенда из сотен стихов, все эти люди, каждый из них – величайшая гордость нашей страны и нашей истории! Они выступили единым сплочённым ядром, как и прежде, повинуясь голосу своей совести, защищая своих командиров, они встали на защиту чести и достоинства своей страны, обращаясь к правосудию, к справедливости и даже к милосердию, и не были услышаны подавляющим большинством. В феврале 1966 года группа ветеранов Великой Отечественной войны и внешней разведки направило в Президиум XXIII съезда КПСС очередное ходатайство о реабилитации Павла Анатольевича Судоплатова и Наума Исааковича Эйтингона. 

В книге Музы Малиновской и Леонида Эйтингона «На предельной высоте», посвященной своим родителям  об этом письме сказано следующее:

"Устные просьбы и письма были дополнены и весьма серьёзным документом, направленным в феврале 1966 г. в адрес ХХШ съезда КПСС. Это было ходатайство о реабилитации Судоплатова и Эйтингона, подписанное двадцатью восемью генералами и офицерами, разведчиками и фронтовиками, партизанами и нелегалами*. В их числе были Рудольф Абель, Георгий Мордвинов, Зоя Воскресенская (Рыбкина), Лев Василевский, Михаил Орлов, Виктор Дроздов, Александр Тимашков и другие. Они обращались к съезду с просьбой об организации специальной партийной проверки судебных дел и реабилитации их товарищей — а на это даже в брежневские времена тоже было не так просто решиться. Дети Судоплатова и Эйтингона считают, что все люди, подписавшие письмо и указавшие свои адреса и место работы, не только проявили честность и высокую порядочность, но совершили гражданский подвиг. Они подтвердили, что считают друзьями и боевыми товарищами разведчиков, которых государственные чиновники обвинили в предательстве"/

Вот некоторые выдержки из того письма:

«В приговоре говорится, что эта Особая группа будто бы была создана “из особо доверенных Берии лиц”. Но кто эти лица — не указано ни одного имени. Нам не известен ни один сотрудник Особой группы, который был бы привлечен к судебной ответственности за так называемую преступную деятельность Особой группы, которая инкриминирована Судоплатову и Эйтингону.

Зато нам известны сотрудники Особой группы, которые вошли в историю своей героической борьбой с врагами нашей Родины: Герои Советского Союза товарищи — Лягин, Молодцов, Кудря, Кузнецов, Медведев, Галушкин, Озмитель, Орловский, Абель и многие другие, как погибшие в борьбе с врагами, так и ныне живущие.

Нам хорошо известно, что Особая группа при Наркоме НКВД СССР (переименована во 2-й Отдел в конце 1941 г., а с 1942 г. — в 4-е Управление) с первых же дней войны и до ее расформирования после войны под руководством начальника Особой группы т. Судоплатова и его заместителя т. Эйтингона с честью выполняла поставленные перед ней Партией задачи, как на временно оккупированной врагом территории, так и за рубежом. 

 …обвинение Судоплатова и Эйтингона, сформулированное в приговоре, мы рассматриваем как извращение исторической правды, как безответственную клевету на многочисленный коллектив коммунистов, комсомольцев, чекистов Особой группы, как живых, так и погибших. Эти люди не на словах, а на деле доказали свою преданность делу коммунизма (а не лицам, хотя и занимавшим высокие посты), и делу защиты государственной безопасности нашей Родины, ради чего они не жалели своей крови и жизни.

В июле 1941 г. Особой группой было создано военно-чекистское соединение Бригада Особого Назначения, которая была укомплектована исключительно из добровольцев и не только из граждан СССР, а и из числа иностранных граждан, членов братских коммунистических партий. Эти люди наряду с кадровыми чекистами и являлись кадрами Особой группы.

Необъективность, допущенную в проведении предварительного следствия по делам Судоплатова и Эйтингона, подтверждают полковник Лев Петрович Василевский и полковник Рыбкина-Воскресенская Зоя Ивановна, бывшие ответственные работники Особой группы, которые допрашивались в качестве свидетелей.

Нам известно, что П. А. Судоплатов находится в тюрьме 13 лет. Он — очень больной человек. В настоящее время у него тяжелые сердечные приступы, и дальнейшее его пребывание в тюрьме может привести к его гибели. Зная Судоплатова как честного коммуниста и учитывая его большие заслуги перед партией и государством, мы обращаемся с просьбой о его досрочном освобождении. Мы уверены, что, в конце концов, он будет реабилитирован не посмертно, а при жизни.»

Письмо подписали 28 человек, их фамилии сегодня стали легендами и на века останутся в памяти нашего народа. Это уникальный список выдающихся зафронтовых разведчиков, руководителей партизанских отрядов и рядовых членов групп, героев и создателей легендарного ОМСБОНа. Многие мне знакомы. С одними мы дружили семьями, других я узнавала по книгам и фотографиям с памятных встреч ветеранов ОМСБОН, их фамилии встречались в письмах и сохранились в воспоминаниях разных людей. Напротив каждой - воинское звание, домашний адрес и номер телефона, который начинается, по-старому, с буквенного префикса - такая запись существовала до 1968 года в Советском Союзе. В старых записных книжках моих родителей до сих пор хранятся записи таких телефонных номеров, которые начинаются с буквы...

Но все слышней с годами, все слышней
Невидимых разрывов полоса,
Но все трудней с годами, все трудней
Вычеркивать из книжки адреса,

Вычеркивать из книжки имена,
Вычеркивать, навечно забывать,
Вычеркивать из книжки времена,
Которым уже больше не бывать…

                                                                               Юрий Левитанский

Без права на славу, во славу Державы

Ещё совсем недавно, в одном из фильмов, посвящённых советской разведке,  мне встречался этот текст: «Ни для кого не секрет, что известность получают лишь те разведчики, деятельность которых оказывается раскрытой противником. Те же, кто избежал провала, так навсегда и остаются безвестными бойцами невидимого фронта. Их имена никогда не станут достоянием гласности. Разведчикам не ставили и не ставят памятников. Люди этой профессии работали и погибали на всех континентах земли, в разные времена, под разными, но всегда чужими именами. Память о них недоступна простым смертным, её хранят лишь сверхсекретные архивы...» - так должно быть, но мир перевернулся, и в хлынувшем на нас потоке информации много намешано лжи.

Это случилось в декабре 1989 года. В стране и в мире происходят процессы переформатирования такого уровня, что, спустя тридцать лет, мы так и не представляем всей глубины и масштаба этого колоссального бедствия. Всё станет понятно, когда подсчитаем количество потерь и того, что нам удалось сохранить. Газета «Собеседник» №52 за 1989 год. Опубликовано одно очень странное интервью. Буквально, в «Собеседнике» сказано:

«Две новости: впервые международный клуб женщин-журналисток «33 + 1» выбрал собеседником председателя КГБ СССР Владимира Александровича Крючкова. Впрочем, в интервью с В. А. Крючковым еще будет встречаться слово «впервые». По традиции, «Собеседник» публикует самые интересные ответы на вопросы представительниц 20 стран мира…»  

Это была первая новость, «хорошая». Отчего-то в памяти навязчиво крутится пластинка, проигрывая детскую песенку тех лет из фильма «Мэри Поппинс, до свидания!». Наверняка, многим из нас въелась глубоко в подкорку надоедливая песенка «33 коровы, стих родился новый, как стакан парного молока». Будто ничто не случайно в нашей жизни. Как и пресловутая история со «стаканом», авторство которой навязчиво приписывают именно тем людям, против которых ещё долго будет нацелено жало всех мировых СМИ. Как, например, авторство «теории стакана воды» необоснованно приписывают А.М. Коллонтай. Этой, так называемой, «теорией» ещё долго будут спекулировать все известные миру ярые феминистки и их последовательницы, чтобы отвлечь внимание общественности от деятельности А.М.Коллонтай как миротворца и политика. Зоя Воскресенская – одна из немногих современников Александры Михайловны, кто всегда защищал её от несправедливых нападок. Многие главы воспоминаний Зои Ивановны посвящены жизни и деятельности Александры Коллонтай, которую моя бабушка хорошо знала лично, ведь их объединяли долгие годы совместной работы. Следует отметить, что в Швеции Зоя Ивановна работала под прикрытием должности пресс-секретаря полномочного представителя, затем посла Советского Союза в Швеции Александры Михайловны Коллонтай, и обе эти незаурядные женщины внесли немалый вклад в то, что 4 сентября 1944 года Финляндия разорвала договор с нацистской Германией и подписала перемирие с Советским Союзом, выйдя, таким образом, из войны.

Вторая новость была ещё более странной. А, вот, для моей бабушки она прогремела, как гром среди зимы. Приведу дословно цитату в продолжение той статьи из «Собеседника», где представительницы «33+1» берут интервью у Председателя КГБ СССР:

—  Не можете ли вы сообщить факт, еще не известный журналистам?

—  По-моему, журналисты обладают большей информацией,  чем мы. А если серьезно,    могу   впервые   назвать    несколько  имен    наших    разведчиц,    работавших    за рубежом.    Зою    Ивановну    Рыбкину    вы знаете  как детского  писателя  Воскресенскую.      Она — лауреат      Государственной премии и премии Ленинского комсомола, подполковник в отставке. (полковник в отставке –  прим. Е.Р.)

Что послужило мотивом раскрытия её имени, до сих пор неизвестно. Изменились условия, произошли события, страна приняла на себя какие-то международные обязательства… – об этом мы узнаем потом из нашего будущего. А о том, что решение о передаче сведений иностранным журналистам уже принято, мы узнали из номера «Собеседника».

По поводу интервью, публикации в «Собеседнике», моя бабушка отшучивалась, впрочем, теперь это стало вполне очевидным, ей было не до шуток. Эта новость сильно подкосила её здоровье, и бабушка слегла. Это был удар, после которого она уже не оправится, но голова сохраняла ясность, и Зоя Ивановна продолжала напряжённо работать – жить ей оставалось два года. Что можно было сделать в такой ситуации?  Совсем немного оставалось сил и времени, чтобы сказать своё последнее слово. Ведь именно с этого момента для Зои Ивановны Рыбкиной был запущен обратный отсчёт, чтобы успеть записать то, о чём можно было бы рассказать, тщательно взвесив, исключив всякие домыслы и излишние сведения. Это последнее слово и целая жизнь оказались сосредоточены в тоненькой книжке небольшого формата «Теперь я могу сказать правду. Из воспоминаний разведчицы». Двадцать пять лет жизни, напряжённой и самоотверженной оперативной работы в разных странах мира в предвоенные и военные годы. Книга была закончена за несколько недель до смерти, а издана через несколько месяцев после ухода из жизни Зои Ивановны Воскресенской. И это всё, о чём можно теперь говорить. А также о том, что зашифровано и зашито в тех 21 642 000 экземплярах, не все из которых были уничтожены за годы перестройки, гласности и лихолетья девяностых.

Обещает быть весна долгой…

Очень ярко, до мелочей, запомнилась одна из последних наших встреч с бабушкой. У меня родилась дочь, и мы поехали знакомиться. Это было в самом начале девяностых, когда бабушка была уже очень слаба и прикована к постели. Она протянула руки нам навстречу, а я протянула ей ребёнка, свою новорождённую дочь, её правнучку. Мой взгляд в тот момент был прикован к её рукам. И глядя на эти тоненькие почти воздушные руки, держащие младенца, мне показалось, что я увидела тайну мироздания, словно ожили образа, прямо на моих глазах вершилось какое-то необъяснимое таинство человеческих взаимоотношений. 

Сколько всего прошло через эти руки, нежные – баюкающие нас, надёжные – всегда готовые прийти на помощь. И, вспоминая натруженные руки наших матерей, ставших бабушками, уходящих от нас, мы помним каждую синюю прожилку, проступающую сквозь истончённую кожу, замечая всё новые морщинки, которые оставляла жизнь.  Где-то там, в глубине этих складок, в замысловатом переплетении линий материнских рук, наверное, и зарождается в человеке чувство беззаветной любви к своей многострадальной  Родине – Родине-матери, и эти понятия становятся на века для нас слиты воедино в любви.