Академик семёнов. глазами дочери

120 лет назад в Саратове родился будущий дважды Герой Социалистического Труда, единственный советский лауреат Нобелевской премии по химии, участник советского атомного проекта, академик Николай Семёнов, основоположник химической физики, открывший в 1928 году разветвлённые цепные реакции, характеризующиеся экспоненциальным ускорением и последующим воспламенением. Николай Николаевич воспитал целую плеяду выдающихся учёных, создателей советской атомной и водородной бомб.

К этой знаменательной дате мы публикуем извлечения из дневников его дочери Людмилы Семёновой. Помимо самого Николая Николаевича на страницах дневников читатель встретится с дважды Героем Социалистического Труда, академиком Петром Капицей, трижды Героями Социалистического Труда, академиками Яковом Зельдовичем и Юлием Харитоном, президентом АН СССР, трижды Героем Социалистического Труда Анатолием Александровым, Героем Социалистического Труда, академиком Александром Фрумкиным, академиками Виктором Кондратьевым и Александром Шальниковым. Ну и, конечно, с мужем Людмилы Николаевны — академиком Виталием Гольданским, а также с другими выдающимися деятелями советской науки и культуры.

Пожалуй, впервые в нашей истории мы получаем возможность заглянуть в повседневные будни этих великих и одновременно абсолютно засекреченных людей, приобщиться к их радостям и печалям, почувствовать внутренний мир тех, кто создавал основу безопасности и процветания нашей Родины. Изложение дополняется уникальными фотографиями из семейного архива Гольданских, которые также публикуются впервые.

ИЗ ДНЕВНИКОВ ЛЮДМИЛЫ НИКОЛАЕВНЫ СЕМЁНОВОЙ

17/III-1975 г. Сегодня справляли мамин день рождения, который на самом деле 6-го марта. Была вся наша семья и Капицы-старшие.

Петр Леонидович как патриарх сидел в глубоком мягком кресле в углу маминой комнаты и как магнит притягивал к себе всех наших. Юрик и Витя сидели с боков кресла, а к нам подтянулась молодежь: Алешка, Митя. Вели беседы на разные темы, было очень оживленно. Петр Леонидович много рассказывал, был в хорошем настроении. Анна Алексеевна несколько раз вставала и хотела его увести, боялась, что он устал, но П.Л. не поднимался.

Когда уходили, я спросила Петра Леонидовича: «Замучили они Вас?» (имея в виду Юру и Витю). «Да замучили. Но я люблю, когда меня мучают».

Я предложила довезти Капиц до дома на машине, Петр Леонидович охотно согласился, хотя Анечка предлагала ему пройтись. Видимо, все же почувствовал усталость.

Рассказ про медаль:

22/IV-1975 г. Вчера, наконец, принимали у себя Фрумкиных. Давно обещали их пригласить, но у нас был ремонт. Хорошо, что еще были Зельдовичи. Мама тоже осталась, хотя сперва собиралась уйти. Фрумкин стал совсем дряхл, на вид по крайней мере. Он почему-то любит стоять (не в момент еды, конечно), голова свисает на грудь, спина сильно сгорбленная, но говорит внятно и хорошо. Александр Наумович — после болезни и после того, как его забаллотировали в директора, выглядит плохо. Он уже совершенно не может обходиться без своей жены Эмилии Георгиевны. Вплоть до того, что она идет показать ему, где туалет. Или — советуется с ней шепотом насчет тоста за маму. В общем, скучно и грустно.

Очень симпатичная Варвара Павловна Зельдович: теплый, простой, искренний, живой человек. Зельд жаждет активности, движения. Когда Витя включил проигрыватель (свою любимую в последнее время пластинку Цфасмана), Я.Б. сразу захотел танцевать. Я пошла с ним танцевать, сбросив туфли, чтобы быть пониже.

Довезла Фрумкиных до дома. Спросила его про папу. Он сказал, что впервые за последние годы приглашены в гости к папе в новый дом. Мне сразу стало неприятно. Вот Капицы бы не пошли, я это точно знаю. Рассталась с Фрумкиными довольно сухо. Дома сказала Вите, что не могла бы жить с Фрумкиным.

P.S. 1986 — перечитываю написанное, должна признаться, что к Фрумочке я всегда относилась, с самого детства, тепло, как и он ко мне. Запись была озлобленная.

18 мая 1975 г. Повезла маму на дачу к Капицам на Николину Гору, прокатиться и пособирать ландыши. Стоит небывалая, фантастическая весна. Лет сто такого не было. Июньская жара и в то же время цветы, трава, листья — свежие, сочные.

Петр Леонидович встретил нас с мамой очень приветливо. И маму и меня сперва поцеловал, а потом поцеловал руку. На лице была искренняя радость. С Людмилой Толстой поздоровался гораздо суше. Скажем прямо, без энтузиазма.

Угостил меня холодным вермутом Cinzano, в который посоветовал выжать лимонный сок. Было вкусно и приятно. Сидели на террасе. Спокойно и уютно. Как всегда, П.Л. интересовался новыми анекдотами. Обедали на террасе просто и вкусно. Я сперва отказывалась, а потом соблазнилась.

Спросила Петра Леонидовича насчет ухода Келдыша. Он этому рад. Последнее время все недовольны Келдышем. С ним очень трудно общаться.

Набрала чудесный букет ландышей (давно-давно не собирала ландыши) и поехала домой. Я замечаю, что в последнее время я отдыхаю, когда еду в машине одна: блаженное чувство независимости и свободы.

9 ноября 1976 г. (Мозжинка). Вчера поехали с Витей из пансионата на Николину Гору к Капицам. Вите надо было повидаться с Петром Леонидовичем и с Сережей. Я была очень рада, т.к. там сейчас мама. Приехали туда уже затемно, в шестом часу. Залаял пес на цепи, Анна Алексеевна вышла встречать на крыльцо. Петр Леонидович отдыхал наверху. Мы уселись в столовой-гостиной (living-room). Очень уютной, нестандартной комнате. Каждые полчаса швейцарские стенные часики забавляли нас: играла музыка, двигались фигурки...

Большой стол покрыт зеленой скатертью (полиэтиленовой). Мы с Витей начинаем есть вкусные яблоки. Вскоре спускается Петр Леонидович. Садится в кресло во главе стола. Анечка приносит вкусный пирог и чай. Петр Леонидович выглядит хорошо, охотно что-то рассказывает и, кстати, слушает тоже, если рассказываешь что-либо занятное, спрашивает, как всегда, про новые анекдоты. Мы спрашиваем про праздник в Кремле. Петр Л. со смехом рассказывает, как министр ср. маш. Славский целовался с Анечкой: «Да пусть она сама расскажет» (Анечка выходила). А.Ал. рассказывает, что уже на выходе из Кремля, когда подъезжала машина, Славский стал целоваться и обниматься с П.Л., и Анечка с легким раздражением сказала: «Ну вот, как только министр напьется, то лезет целоваться». Машина сделала еще один круг. Насколько я поняла, на прощание Славский поцеловался и с Анечкой. Свидетелем был Юлий Бор. Харитон (надо будет его спросить).

Петр Леонид. рассказал одну историю о приеме в Кремле, который был еще в 60-е годы при Хрущеве. Петр Леонидович пришел в Кремль в украинской рубахе, и Хрущев сделал ему замечание: мол, есть правила и т.д. А П.Л. возражал, что по междунар. правилам этикета каждый может являться на прием в национальном костюме, приоритет предоставляется нац. костюму, и предложил обратиться к Майскому за консультацией. Тут же подошли к Майскому, и тот подтвердил и, как пример, привел шотландцев. Хрущев был недоволен, т.к. речь зашла о мемуарах Хрущева, где тот описывал встречи с Капицей, то продолжали эту же тему. П.Л. подтвердил, что в основном все так и было, как описывал Хрущев. Но он очень много не написал. Например, как в Швеции шведский министр спросил Хрущева, что бы он сказал, если бы они присудили Капице Нобелевскую премию. Хрущев ответил, что Капица — фрондер и это было бы им неприятно.

Недавно П.Л. получил несколько тысяч (около 20) за изобретение, которое сэкономило государству 361 млн. Это изобретение не сразу получило признание. П.Л. хотел купить «Чайку», но ему сказали, что «Чайку» могут иметь только члены правительства.

Еще — не помню начала: «У нас есть получше ученые, напр. Александров (в сравнении с Капицей)».

В общем, чувствуется некоторая обида.

Анечка очень горячилась, когда я сказала, что жалею Левичей, что их не выпускают, жалею чисто по-человечески, т.к. знаю, как они обожают своего младшего сына, который уехал 1 1/2 назад. Жалею, хотя и совершенно не симпатизирую им. А.Ал. рассказала, как горько жаловался Фрумочка (Ал. Наум. Фрумкин), сколько неприятностей было у него, как его все время обманывал Левич (но конкретно ничего не рассказала).

П.Л. считает, что Левича не выпустят, т.к. он был связан с очень секретными работами. Ан. Ал. на меня сердилась и, когда я говорила, что уже прошло много времени, возбужденно говорила, что я ведь ничего не знаю и повторяю чужие слова. Она очень их не любит, м. быть, из-за Фрумкина.

Мама была грустная, хотя выглядела в своем новом коричневом с розовым шерстяном костюме мило. Она за что-то немного обиделась на Анечку. Мы уехали половина восьмого. Воздух, когда мы вышли, был хотя и сырой, но какой-то приятный — смесь талого снега и прелого листа, смесь весны и осени. Ведь весь октябрь был оч. холодным, снег выпал и не стаял, и вот только на ноябрьские праздники стал таять.

Вернулись в 9-м часу, опоздали на ужин. Второй раз не ужинаем, т.к. накануне праздновали получение государственной премии Юрой Каганом и Сашей Афанасьевым (+5 человек). Было, кстати, очень весело и хорошо, Витя (мой) блистал остроумием (говорили, что он был в ударе), особенно удачны были «вставки» к чужим тостам. А Юра  прекрасно говорил о разных людях лирико-философские проникновенные тосты-речи. Один из таких тостов о Якове Мих. Смоленском, которого мы вытащили с женой Ириной Ивановной с их дачи на Мозжинке.

13/XII. На этот раз едем к А.П. с арбузом, который Витя привез из Еревана, куда ездил по делам Альпина (???); об этом Витю просил А.П., а А.П. «втравил» в эту историю Петя. (Надо было выручать, поддержать Альпина.)

Я полубольна (насморк, болит горло, но все же уже лучше, чем накануне), едем без машины, холодно, ветер. (Вообще-то весь декабрь со скачущей температурой, сперва было тепло, потом навалило снегу за два дня, так что машину из гаража не вывести, то оттепели, то мороз.) Отогревалась у Александровых шубой, которую на меня надел А.П. Шуба старая с длинным мехом внутри. Водка тоже хорошо пошла.

Как всегда, разговор «клеился». Витя у них молодеет. А.П. моргает, дергает губами, охотно смеется, внимательно слушает, но любит и рассказать какой-нибудь случай. Показывали фотографию в Университете Лумумбы: в центре — страшноватенький смеющийся во весь рот негр с курчавыми волосами, а рядом белый лысый, с характерной яйцевидной головой и внимательным лицом — А.П.

Вторая фотография: на снимке среди военных, как под конвоем, А.П.

Поспорили на бутылку водки, будет ли 21-го дек. к 100-летию со дня рождения Сталина его портрет в Правде. Витя и А.П. говорили, что будет. Все остальные — что нет. Мы выиграли. Была статья, вполне приличная, но без портрета.

23/XII, воскресенье. Юлий Борисович заехал к нам утром (когда я вовсю терла мастикой пол) за книгами, которые я взяла им в Академкниге. Посидел у нас минут сорок. Хорошо выглядит, оживлен. Рассказывал, что ездил в Ленинград на один день на празднование физтеховцев (первые выпуски). Зачитывал список подписей, составленный Шальниковым, из 37 человек оставшихся физтеховцев, которые сейчас в Москве.

Говорил, что написал статью об Абраме Федоровиче Йоффе к его 100-летию, статья давалась с трудом, писал вместе с Зельдовичем.

26/XII. Папа пришел навестить маму. Я зашла к ним, мама мне говорит: «Посмотри на его ботинки», я опускаю глаза: один ботинок черный с довольно острым носком, другой светло-коричневый с тупым носком, причем оба — на левую ногу. Я целую папу и говорю, сдерживая смех: «Высокий блондин в черном ботинке» (был такой французский фильм), папа скромно говорит: «Ну, не блондин». Оказывается, он еще ничего не заметил, а было уже около 6-ти вечера. Потом зашли Митя и Ира, все очень смеялись, папа сидел, закинув правую ногу на левую, на правой ноге красовался левый желтый ботинок. Папа добродушно улыбался, но, по-моему, немного все же побаивался, что мы будем об этом рассказывать и это как-то заденет Л.Г.

1985 год, 16 апреля. Папин день рождения. Для меня всегда именно 16-го очень хотелось его поздравить. Он в Черноголовке. Я позвонила около 11 утра. Вера Филипповна (мать Л.Г.) вежливо попросила перезвонить через полчаса.

Я дозвонилась минут через 50. Сказали, что сейчас подойдет к другой трубке. Услышала родной с детства голос, ласковый, немного детский и явно довольный. «Милочка, здравствуй, вот хорошо». Меня совсем не слышал, говорил по подсказке. Л.Г. передавала ему мои слова, пару раз что-то пробормотал сам, но больше отвечал по подсказке.

Когда «она» передала, что я поздравляю, то он сказал в трубку: «Я тебя тоже поздравляю». Потом я сказала Л.Г., что мама просила меня передать ее поздравления папе. А уж будет она передавать или нет — ее дело. Она сказала — почему же — и передала папе: «Нат. Ник. тебя поздравляет». Папа, как мне показалось, все понял и забормотал что-то вроде: «Хорошо, а, вот спасибо».

Как всегда, я кончаю разговор, что надо увидеться, и он по подсказке говорит: «Обязательно повидаемся», иногда не по подсказке, а после того, как Л.Г. передает ему мою фразу. По телефону он не слышит ни одного слова.

Очень захотелось его увидеть, пока он еще меня узнает и получает хоть небольшую радость от этого.

В январе этого года я заезжала к ним на Фрунзенскую одна, без Витюши. У меня были холодные руки. И вот самое приятное из всей встречи было то, что когда он взял мои руки в свои (или наоборот), то вдруг совершенно своим прежним голосом и тоном сказал: «Ой, какие холодные». И стал греть их. А через некоторое время: «Вот теперь теплые».

Все грустно-грустно.

Как бы мне хотелось, чтобы мама с папой повидались вдвоем. Но это, кажется, невозможно. Маме этого очень хочется. Но Лидка крутит, а папа теперь себе не принадлежит.

Витенька в Америке, сейчас там 3 часа дня. Дай бог, чтоб все было хорошо. Скоро должен вернуться, 19-го. Всегда теперь беспокоюсь и думаю о нем.

1985 год, 21 июня. А завтра началась война 40 лет назад!

Сложное время... С директорством института.

Сегодня мне приснился папа, как будто он абсолютно хорошо и нормально говорит, все слышит. Как раньше.

Последний раз я говорила с ним 8-го мая. 7-го мая в ин-те был вечер (или митинг), посвященный 40-летию Победы. Л.Г. привезла папу, все говорят, что это было жалкое зрелище. Он сидел в президиуме, ничего не слышал, закрывал глаза, /откидывался на спинку стула и вытягивал ноги/ зачеркнуто. Выглядел, говорят, плохо. Мама видела его издали, и теперь у нее в душе — жалость.

После всех разговоров о том, что папа оч. плохо выглядел, я на следующий день позвонила ему (т.к. сама 7-го не была в ин-те). Лидка (я боялась, что она злится и не подзовет папу) стала говорить мне, что ее возмущают организаторы вечера, которые не смогли папе подготовить хороший слуховой аппарат и т.д. и т.п.

Потом взял трубку папа и ласковым, немного детским (повторяюсь) голосом сказал: «Аа, Милочка, здравствуй», разговор был как обычно, почти ничего не слышал. Но понимал, что это я.

1986 год, 6 июня. Сегодня ночью была сильная гроза с ливнем после нескольких очень жарких и душных дней. Из-за этого спала неважно, закрывала ночью балконную дверь, форточки, окна.

Утром проснулась от будильника, т.к. самолет из Новосибирска должен был прилететь во Внуково в 9.30. Витя был там несколько дней. Я уже беспокоилась, что из-за грозы их посадят в другом месте, но все обошлось, утро — солнечное и опять душное, а в Новосибирске было холодно. Самолет опоздал на 1 ½ часа. Они прилетели вместе с Сережей Капица.

Утром, когда я проснулась, то через некоторое время вдруг всплыл сон, который приснился: я где-то встречаю папу, прижимаюсь к нему, замираю, он меня крепко обнимает, и мы так стоим.

Я уже не видела его почти 1½ года, если не считать его приход на 90-летие (в гостинице «Орленок»). Несколько раз пыталась говорить по телефону. Л.Г. целый год возмутительно себя вела. Теперь разговаривает лучше, но результат тот же, я папу не вижу.

13/VI, пятница. Жара 29°С. Наконец-то я была у папы на Фрунзенской, после длительных переговоров удалось договориться (разговор был 14-го сперва с Верой Фил., а потом с Л.Г., т.к. В.Ф. ничего не решает сама, но человек сама по себе, видимо, неплохой. Л.Г. не захотела, чтобы я приехала 11-го в среду, и предложила (оч. сухим голосом) на пятницу в 1 дня. Я, конечно, согласилась, хотя собиралась пойти на конкурс Чайковского с 10 час. до 15 час. (8 человек прослушивают за один раз).

Я позвонила в антракте, и мы договорились на 14.30; я ушла с последних 2-х конкурсантов. Ехала и, конечно, волновалась. Встретила меня какая-то молодая довольно симпатичная женщина Люся (кажется, родственница). Папа сидел в кресле, вернее, полулежал, очень низко. Я встала перед ним на колени, чтобы быть ближе к нему и чтобы он мог меня разглядеть и лучше слышать. Лидка сидела справа от него. Папа меня узнал, я его целовала и обнимала, он тоже. Разговор был, как всегда, несколько сумбурный. Что-то он понимал, чего-то не понимал и не вспоминал. Но часто грустно и ласково смотрел на меня. Один раз сказал: «Доченька». Разговор все же был с помощью Л.Г. Она, конечно, ни на минуту не выходила из комнаты. Пытались меня угостить чаем, но мне это было ни к чему. Передать разговор д. трудно. Он, например, понял, что у Шуры Шальникова инфаркт, и лицо стало огорченным, потом я ему (с разрешения Л.Г.) сказала, что полгода назад у Шальникова умерла жена, Олечка, он тоже отреагировал. На бодрые фразы Л.Г., что все хорошо, что он прекрасно себя чувствует, папа неопределенно говорил: «Да не очень».

На мой вопрос, когда его можно еще повидать, он беспомощно (как всегда) обернулся к Л.Г. (меня он слышит хуже, чем ее). Она сказала: «Как скажешь, так и будет» (это, конечно, сплошная фальшь). И папа, подумав, сказал: «В сущности, в любое время».

Видимо, папа смотрел на меня с удовольствием, но лицо часто бывало беспомощное, грустное, иногда закрывал глаза, иногда в глазах — беспокойство.

Я попробовала (раньше тоже это делала) петь «Стеньку Разина». Он стал подхватывать фальшиво, но все же; «Самару-городок», «Когда б имел златые горы», «Всех девиц бросает в жар, новгородский наш корсар» — про Лукарского. Немного говорили про Анечку Капица, про дачу Фрумкина, которая сгорела в марте, про конкурс, про Женю Кисина, но, конечно, разговор весьма односторонний и не всегда ясно, что доходит и долго ли задерживается. По подсказке Л.Г. спросил, как Юрик, но не проявил интереса. Держались за руки, целовались, он иногда прикладывал ко мне голову. Но все же периодически протягивал руку и к Л.Г. Молодая родственница явно прониклась ко мне симпатией, сказала, что у меня сильный голос (!), удивилась, что у меня внучка. Сказала, что я очень похожа на папу, что Лидка отрицала («раньше мне тоже казалось так, а теперь я не вижу ничего общего»). Родственница же продолжала настаивать. Сказала мне какие-то комплименты. Пусть в их лагере знают, что дочь папы не так плоха, как, наверное, меня характеризовала Л.Г. (впрочем, этого я не знаю).

Когда я собралась уходить, у папы стало очень расстроенное лицо, он стал говорить: «Куда она уходит?». Я говорю: «Домой, папочка, к детям, к внукам, но я еще приду, а сейчас мне пора». Хочу прийти на следующей неделе, не знаю, что получится.

Витя сейчас в Швейцарии — на неделю, на Пагуошской конференции. Это вышло неожиданно. 18-го июня в день своего рождения — вернется.

Вот так, я, конечно, была взволнована встречей.

А пока — хожу на конкурс, несмотря на жару, много плохих, но есть и хорошие, но первоклассных пока нет.

25 сентября 1986 г., 23 часа 30 мин. 1 ½ часа назад позвонил Алешка. Умер папа в Кунцевской больнице. Вчера от Ирины Евг. я узнала, что он без сознания и на аппарате. Это был удар, и я поняла, что это все.

Охватила тоска. И.Е. по совету Анечки Капица просила, чтобы я сообщила маме. Мама приняла известие довольно спокойно, хотя все же это было неожиданностью. Он для нее уходил постепенно. Я плакала, и мама утешала меня: «Что же делать, это все естественно, скоро и меня не будет». Потом Вечером мы поехали к Юрику, которому сейчас ужасно плохо. А сегодня утром я звонила Вере Фил. (мать Л.Г. Щербаковой), и она мне сказала, что папе немного лучше, я, конечно, понимала, что это ненадолго, но все же немного успокоилась. И вот вечером позвонил Алешка. Я одна дома. Витя в Тбилиси. Сперва решила маме не говорить, а сказать утром. Но потом мне самой стало так не по себе, я не выдержала и пошла вниз. Мама держится разумно, мы посидели втроем: мама, Ира и я. Наш Митюша в Сибири в командировке.

Вчера заезжала к Наташе Платэ, хотелось с кем-то поговорить, а уже потом оттуда позвонила маме, и она мне сказала, что хотела бы побыть со мною, сказала, что у нее реакция всегда не сразу, потом становится хуже. Я приехала, и вот тут мы поехали к Юрику.

5-го января поехали в Черноголовку. Я там первый раз, когда папы уже нет.

Очень большие морозы. Больше часу на улице быть тяжело. Я вернулась в четверг 8-го, т.к. 9-го утром мне надо было быть в школе (политзанятия и дружеская встреча друг с другом: пироги, сладости и несколько шуточных номеров).

Витюша вернулся 9-го к вечеру. Видимо, нас будут там переселять в другую (однокомнатную) квартиру из-за кап. ремонта.

Позавчера забегал Зельдович. Он бывает иногда не слишком приветлив или тороплив. А тут был приветлив, улыбался. Они сидели сперва с Витей в кабинете, а потом пришли на кухню и грызли фундук (щипцами). Есть Я.Б. отказался. Разделили на 4 части большое-пребольшое яблоко, которое Мирочка мне перед этим дала. К нам присоединился Андрюшка.

Я.Б. не умеет слушать, ему все время хочется что-то самому рассказать сногсшибательное.

Он непоседлив, быстр, хочет показать свою силу, живость, здоровье (тьфу-тьфу не сглазить). Когда в хорошем настроении, даже слегка ухаживает (это я имею в виду себя), за другими ухаживает очень часто. В этот вечер я ему рассказывала об интервью Сахарова, которое он давал журналу «Spiegel». И тут Зельдович слушал, а потом даже сказал: «Спасибо, я сегодня узнал много интересного» (Витя ему перед этим рассказывал о разговоре с Яковлевым).

4-го января перед отъездом в Черноголовку были на дне рождения у Овсея Ильича Лейпунского. Шурочка принарядилась и была очень мила. Илюша у них очень хороший сын. Опять же там были Зельдовичи (с Инной).

20 ноября 1987 г. Визит к А.П.

«Честь по чести»

«Тяпнули по рюмочке, как следует быть» — его выражения.

Приехали поздно. Я из школы на машине подъехала к коттеджу в 9.30 вечера, в это же самое время Витя шел пешком из метро (его провожал Намиот). А.П. еще не было дома.

А.П. пришел в 9.45. Бодрый, приветливый (мы с ним поцеловались). Говорит, что оч. много работы, почти всегда поздно приходит. Таня приготовила вкусный домашний ужин. Вкусный судак с яйцом и пюре (сказала, что знает, что Вите трудно жевать из-за зубов: он делает протезы). Мы принесли бутылку водки (я разлила литр водки, который принесли иностранцы), и у них была бутылка.

Петя за границей вместе с Юрой Каганом, но за него прекрасно пил его старший сын Толя.

А.П. с удовольствием много рассказывал и слушал тоже. Говорил про ин-т, про Легасова… и про Велихова. Вспоминал хорошо про Устинова, с которым вместе были на Севере. Рассказывал про испытание корабля (?), когда при всей комиссии во главе с Устиновым плохо работал мотор, все сотрясалось, а они его испытывали при комиссии впервые (на воде): Устинов подошел и спросил, не может ли он чем-либо помочь (а перед этим все подходили и спрашивали, что случилось). А.П. волновался, они не успевали разобраться спокойно, тогда А.П. сказал Устинову: «Уберите всех на берег к чертовой матери». Тут же спросил: Таня, почему, вернее, надо повесить в кабинете портрет Устинова, который тот ему подарил когда-то.

Опять вспоминали, как в Тбилиси на шашлыке в 1965 году поднимал меня на руки и делал вид, что куда-то сейчас сбросит. (Это была шуточная сценка, заснятая на киноаппарате.)

Рассказывал, что хорошо знал раньше Ельцина и Лигачева, когда те еще были секретарями обкомов: один — Свердловского, другой — Томского.

1987 г. 3 дек. Сижу в холле больницы на Мичуринском. Жду Юлия Борисовича, чтобы сообщить ему о смерти Якова Борисовича. Ю.Б. пока знает, что у Я.Б. инфаркт. Все мы очень волнуемся за Люсеньку. Я уже не говорю о потрясении, которое мы пережили позавчера ночью (Я.Б. увезли на реанимационной машине в половине двенадцатого с тяжелейшим инфарктом, мы видели из окна Митиного, что кого-то выносят из подъезда, я позвонила Сане Овчинникову, и он мне сказал про Я.Б.) Скончался уже без сознания Яков Борисович в 4 часа дня 2-го декабря.

2-го декабря умер Яков Борисович Зельдович...

Вспоминаю (сегодня 6-е, завтра похороны), что около месяца назад мы были вместе в кино на «А завтра была война» и нам всем фильм очень понравился. Мы собирались пойти в кино, а Инна (жена Я.Б.) и Я.Б. зашли к Вите по делу и тут же согласились пойти с нами.

А еще немного раньше смотрели у нас видео: «Мост через реку Квай» — понравилось.

© Дневники и фотографии из семейного архива Гольданских: Людмила Николаевна Семёнова,  Дмитрий Витальевич Гольданский

© Предисловие: кандидат технических наук Андрей Юрьевич Ведяев