Атаман всевеликого хора донского

Вдали от родины дирижёр Сергей Жаров создал легендарный хор донских казаков, прославивший русскую песню на весь мир. Его солистам рукоплескали полные залы в Софии, Вене, Шанхае, Сан-Франциско…  Только в России о легендарных голосистых казаках и их талантливом руководителе узнали много-много десятилетий спустя.

…Этот маленький человек почти не двигается. Приподнятые и согнутые в локтях руки замерли на уровне груди. Ему не нужно этих огромных взмахов. Его солисты, как клавиши в руках виртуоза, реагируют даже на лёгкое вздрагивание пальцев. И читают всё по его глазам. В глазах же этих горит настоящий огонь…  А в этом огне — и бескрайняя донская степь,  и перезвон колоколов, и топот конских копыт. И в памяти дирижёра в этот момент проносится вихрем всё пережитое…

Сергей Алексеевич Жаров родился 20 марта (2 апреля по новому стилю) 1896 года в Костромской губернии, в городе Макарьеве, в купеческой семье. Он с детства очень любил музыку, пел в церковном хоре. Во время литургии в стенах Крестовоздвиженской церкви раздавался его звонкий голосок.

В 10 лет Сергею посчастливилось поступить в Московское синодальное училище хорового пения.  С концертами юношеский хор училища побывал в Вене, Дрездене, Риме. В Италии солисты блестяще исполнили только что написанную Сергеем Рахманиновым «Божественную литургию». Сам композитор, присутствовавший на концерте, был необычайно растроган. И нечаянно подвернувшегося Серёжу ласково потрепал по бритой голове…

Уже в училище проявился характер будущего дирижёра. Однажды во время экзаменационного выступления юный Жаров дирижировал так, что с руки слетела не прикреплённая манжетка и, соскользнув с палочки, улетела в оркестр. Послышались смешки солистов. Но Жаров, поставив всё на карту, собрав волю в кулак, продолжил дирижировать по памяти и довёл исполнение до конца.

Когда началась Первая мировая война, восемнадцатилетнему Сергею поручили регентство хора военных инвалидов. Под его руководством хор выступал в лазаретах.

В годы войны Жаров поступает в Александровское военное училище. И вскоре уходит на фронт добровольцем. Хотя повоевать толком ему так и не удалось. После подписания Брестского мира он вернулся в родной Макарьев и работал учителем пения.

Но начавшаяся Гражданская война снова заставила Жарова взять в руки оружие. Он присоединился к Белому движению. Сначала попал под начальство генерала Константина Мамонтова. Затем служил в 3-й Донской дивизии генерала Фёдора Абрамова инструктором пулемётного полка. И исполнял обязанности регента во время полковых богослужений в походной церквушке.

Однажды полк попал в окружение. Жаров чудом наладил заевший пулемёт, отстрелялся и спас полковое знамя. В другой раз он сбил вражеский самолёт. Осенью 1920 года, когда большевики стремительно вытесняли белых из Таврии и Крыма, уцелевшие остатки пулемётного полка погрузились на корабль в Керчи. Так для Сергея Жарова началось его изгнание… Уплывали в серый туман над Чёрным морем — в полную неизвестность.

В Турции абрамовская 3-я дивизия была размещена в 50 км от Константинополя — в местечке Чилингир.  Жили в землянках, бараках, хлевах.  Мучились от голода, сырости и антисанитарии. Не было ни дров, ни угля, ни горячей воды. А в лагере бушевала холера. Надежда оставалась только на Бога. У казаков имелся свой маленький барачный храм, где не прекращались службы и молитвы.

Приближался Никола Зимний (19 декабря). И к празднику командующий дивизией отдал приказ собрать хор из лучших певчих всех полков. Под руководством регента Жарова в тесной землянке шла подготовка к торжественному молебну: на клочках плохой бумаги писали ноты и слова по памяти. «Когда зазвучало "Хвалите Имя Господне", все как-то разом опустились на колени. Какая это была возвышенная молитва! Как пение хора хватало за душу! Как Жаров уже тогда умел овладевать сердцами молящихся!» — вспоминал в своих дневниках полковой священник Михаил Васильев. Так, 19 декабря 1921 года стало днём рождения казачьего хора под руководством Сергея Жарова.

Из Чилингира казаки перебрались на остров Лемнос. А в 1922 году из Турции им удалось уехать в Болгарию, где условия для проживания были немного лучше. В Бургасе хор пел в маленькой церкви. Затем в Софии жаровцы обосновались в храме при русском посольстве. А в свободное от церковных служб время Жаров мыл бутылки, работал на картонажной фабрике, клеил коробки. Почти еженедельно приходилось менять профессии.

Однажды их пригласили выступить в Александро-Невском соборе болгарской столицы в рамках  концерта духовной музыки. Во время выступления жаровского хора в храме стояла гробовая тишина: собрались преимущественно русские, которые под эти песнопения вспоминали всё пережитое… Именно тогда Жаров осознал, как нужен этот хор для эмиграции. И решил, что отныне певческая работа станет для них главной.

По приглашению представителя Лиги Наций барона Ван дер Гровена в июле 1923 года хористы прибыли в Вену. Их ждали в легендарном концертном зале императорского дворца Хофбург! Жаров очень переживал. «Мы все еще были оборванцами, выходцами из нищего, угрюмого чилингирского лагеря», — вспоминал он. Кто в обмотках, кто в протёртой гимнастёрке, кто в стоптанных сапогах.  Дирижёр постарался, не нарушая расстановку голосов, так выстроить хористов, чтобы более-менее опрятные закрыли рваных…

Успех был невероятным! После концерта хор отправился в двухмесячное турне по городам Австрии. А далее его ждала вся остальная Европа.

В Германию Жаров ехал с тревогой в сердце:  не знал, как их примет родина Баха, Бетховена, Генделя и строгая немецкая публика. Но публика приняла казаков на «ура». Концерт в берлинском Спортпаласе — 7 тыс. зрителей. Десять раз хористов вызывали на бис. Головокружительный триумф!

Здесь же произошла судьбоносная вторая встреча с Рахманиновым. Жарову не терпелось узнать о его впечатлениях от выступления. «И на солнце есть пятна. Надо работать, еще много работать», — сказал композитор. Не нужно огромных взмахов руками. Чем короче движения, тем больше возможности влиять на хор. Этот урок, данный Рахманиновым, Жаров усвоил. И это стало его визитной карточкой.

И здесь же, в Германии, Жаров обвенчался со своей возлюбленной Неонилой.

Лондон, строгий и чопорный, встречал хористов серой, дождливой погодой. Предстояло выступление перед самим королём Георгом V! «Увидев его, мы были потрясены! Так было велико его сходство с покойным государем! Вспомнилось прежнее…» — писал в дневнике Жаров. А в Копенгагене произошла встреча с императрицей Марией Фёдоровной, матерью покойного Николая II… Прошлое не отпускало. Оно возникало в дорогих сердцу лицах.

В 1936 году хор впервые приехал в Америку. И покорил не только наших эмигрантов, но и самих американцев, искушённых джазом и мюзиклами. Гром казачьей песни сотрясал Метрополитен-оперу.

Но они по-прежнему оставались людьми без гражданства, и вопрос необходимо было решить. В 1939 году Жаров и его солисты приняли американское подданство. Хотя американцами они являлись лишь согласно документам. Сами себя считали русскими и оставались таковыми до мозга костей. Всегда подчёркивали свою верность России и православию. И каждый концерт начинали с духовных песнопений.

Австралия, Новая Зеландия, Африка  — где только не побывал легендарный хор… В 1956 году жаровцы провели гастроли в Японии. Выступали в самом императорском дворце! В него закрыта дорога иностранцам, однако для легендарных казаков сделали исключение.

Десятки тысяч концертов по всему миру. Более 250 пластинок! И всегда аншлаг…

Однажды во время выступления в Берлине Жаров упал на сцене. Зрители ужасно перепугались: неужели ему стало плохо и концерт сорван? Но он быстро поднялся и, как ни в чём не бывало, продолжил дирижировать. Зал ликовал!

Жаров сам создавал аранжировки, и они были подобны оркестровым. Оттачивал каждую партию и каждый голос. Он ввёл особый, свой принцип хоровой работы. Так, к примеру, Жаров заставлял одну половину хора петь с закрытым ртом, а другую — с открытым, и это позволяло достичь удивительного эффекта. А за манеру дирижировать, задействовав лишь пальцы и кисти, не размахивая руками, его прозвали «безруким дирижёром». В хоре действовала железная дисциплина: стоило одному хоть чуть-чуть расслабиться — строгий дирижёр мог сделать резкое замечание сразу, показав пальцем на виноватого.

Однако он умело чувствовал каждого исполнителя. Солисты понимали его с полужеста. Столь же чутко Сергей Алексеевич чувствовал зрителя: даже если тот ни слова не знал по-русски, Жаров ловко вовлекал его в музыкальное действие, создавая невероятное единение зала с хором.

Состав хора постепенно пополняли уже не эмигранты первой волны, те самые чилингирские казаки, а их дети, племянники…  Одним из ведущих певцов стал Николай Гедда, будущий всемирно известный шведский тенор.

Но всё это время у Жарова была очень дорогая сердцу мечта — чтобы однажды его хор вышел на русскую сцену, увидел полный зал соотечественников и, забыв все эти тяжёлые годы изгнания, спел «Верую». И эти мысли разделяли его солисты. В последние годы жизни Жаров получал приглашения из СССР — организовать такой же русский хор там. Однако здоровье уже не позволяло…  Хор успел побывать лишь в Латвии в 1928 году, но и эта поездка оказалась такой долгожданной: уже немножечко дома…  И русская речь!

Последние гастроли состоялись в 1979 году. Жарову было тяжело. Последний концерт дали в Париже в день рождения Сергея Алексеевича. Он уже не мог выйти на сцену. За кулисами он лежал, прикованный к постели. Хотя слышал эти громкие овации в зале и радовался за воспитанников. Правда, как вспоминали очевидцы, не чувствовалось в том выступлении того жаровского огня, той силы, которая вышибает слезу и заставляет ныть сердце! Нет жара без Жарова… Ощущалось, что и солисты были подавлены, осознавая скорую потерю. Такого дирижёра больше не будет с ними никогда.

Сам Жаров в последние годы жил с семьёй в американском городе Лейквуд в штате Нью-Джерси. Там он скончался в 1985 году.

Вместе с ним ушла целая эпоха в истории мировой музыки. В своём хоре Жаров воспитал певцов, за которых потом дрались величайшие оперы мира. И целую плеяду будущих знаменитых дирижёров.

После смерти Жарова  дирижёром хора стал один из его давних солистов — Михаил Минский. Именно он в 1989 году организовал грандиозное выступление хора в Нидерландах в честь празднования 1000-летия Крещения Руси.  С 2001 года хором руководят Иван Хлибка и Джордж Тимченко.

До сих пор ни один хор не смог превзойти жаровский по объёму исполненной и записанной русской народной и классической музыки. Жаров всегда стремился пропагандировать  исключительно русскую культуру, исполняя народные, духовные, военные песни, классические произведения и романсы. Его хор невероятно любили эмигранты всех поколений. Даже те, кого увезли из России детьми, и те, кто родился в эмигрантских семьях в Европе, Китае, Америке. Им казалось, что они слышат голос России, которая была утрачена их отцами и вовсе не знакома им самим. Но ещё более ценно то, как любили жаровцев французы, англичане, немцы, американцы, японцы, китайцы…  Казалось, вслушиваясь в эти величественные напевы, они наконец-то потихоньку начинали понимать, что же такое загадочная русская душа…

Татьяна КУТАРЕНКОВА