Битва на огненной дуге

75 лет назад, 5 июля 1943 года, началось одно из самых крупных сражений Второй мировой войны — Курская битва. Одержав в ней победу, Красная армия сорвала попытку гитлеровцев взять реванш за поражение под Сталинградом и прочно овладела стратегической инициативой.

Грандиозный успех не был улыбкой переменчивой фортуны и следствием стечения обстоятельств. Победа Красной армии в битве на Курской дуге стала результатом правильно выбранной стратегии и готовилась усилиями всего советского народа. Последние сомнения в том, что в войне произошёл коренной перелом, были развеяны: стало ясно, что полный разгром Германии и её сателлитов неотвратим.

Германский план летнего блицкрига

С планами на предстоящую летнюю военную кампанию противоборствующие стороны определились к середине весны 1943 года. 15 апреля Адольф Гитлер подписал оперативный приказ № 6, поставив перед вермахтом такую задачу: «Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление "Цитадель" — первое наступление в этом году. Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решительным успехом, дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года… Каждый командир и каждый солдат должен проникнуться сознанием решающего значения этого наступления».

Такая задача потребовала мобилизации всех сил и ресурсов Третьего рейха и его сателлитов. Главный гитлеровский пропагандист Йозеф Геббельс, что называется, сменил пластинку и больше не скрывал от сограждан того, что «война закончится не скоро». Он обратился к ним с призывом «разумом и душой» готовиться к «предстоящим горьким испытаниям». Подчинённые Геббельса надрывно кричали о «тотальной войне», зазывая народы Европы под знамёна «тысячелетнего рейха», чтобы противостоять большевистской угрозе. Мобилизации прошли в Германии, в её странах-сателлитах, а также на оккупированной немцами территории Прибалтики.

К моменту подписания приказа № 6 после сокрушительного разгрома вермахта в битве на Волге минуло два с половиной месяца. Не только Гитлер, но и его генералы пришли в себя и горели желанием побыстрее взять реванш. Не стоит думать, что их надежды вернуть себе стратегическую инициативу в войне были абсолютно беспочвенными. Первая попытка сделать это, предпринятая немцами 19 февраля 1943 года, вселила в них определённый оптимизм. Маршал Советского Союза Александр Василевский впоследствии писал об этих событиях: «…удар противника для советских войск Юго-Западного фронта, продвинувшихся в ходе зимнего наступления к Днепру и стоявших недалеко от Запорожья, был крайне неожиданным. К концу февраля в ходе ожесточенных сражений врагу удалось оттеснить наши войска за Северский Донец». В середине марта под натиском крупных сил вермахта войска Воронежского фронта вынуждены были оставить недавно освобождённые Харьков и Белгород. И, хотя за счёт переброски в район Белгорода значительных резервов дальнейшее продвижение гитлеровцев наши войска сумели остановить (чему помогла весенняя распутица), ни у кого не возникало сомнений в том, что решающая схватка не за горами.

Подготовка к ней шла полным ходом. Германское командование перебросило на Восточный фронт из Западной Европы 33 свежие дивизии, чему способствовала позиция союзников: Великобритания и США второй год саботировали открытие Второго фронта. К началу Курской битвы противник укрепился модернизированными бомбардировщиками «Хейнкель-111», новыми истребителями «Фокке-Вульф-190А», штурмовиками «Хеншель-129», тяжёлыми танками T-VI («Тигр»), более манёвренными тяжёлыми танками Т-V («Пантера») и противотанковыми самоходными установками «Фердинанд» (немцы называли их «слонами» — «Элефант») с мощной 88-миллиметровой пушкой с удлинённым стволом. Предстоящее сражение, по мнению военного историка Николая Шефова, немцы решили выиграть «за счет победы брони над снарядом». «В известном смысле, — подчёркивает историк, — Гитлер воспроизводил в новых исторических условиях старую немецкую тактику крестоносцев, когда закованные в доспехи всадники раскалывали таранным ударом строй противника и уничтожали его по частям».

Местом грядущего генерального сражения гитлеровское командование выбрало Курский выступ (или «Курский балкон», как ещё называли его немцы). Эта территория, освобождённая Красной армией, простиралась достаточно далеко на запад и оказалась заключённой между двумя крупнейшими группировками противника. Правое крыло немецкой группы армий «Центр» нависало над нашими войсками Центрального фронта под командованием генерала армии Константина Рокоссовского, а группа армий «Юг» охватывала дислокацию Воронежского фронта под командованием генерала армии Николая Ватутина. Большой изгиб фронтовой линии делал советскую оборону уязвимой и подсказывал стратегам Третьего рейха идею использования их любимого приёма — нанесения встречных ударов под основание Курского выступа в целях окружения и уничтожения войск сразу двух наших фронтов. Эта заманчивая идея и легла в основу плана немецкой операции «Цитадель».

Преднамеренная оборона

За два года тяжелейшей войны советские военачальники хорошо изучили стратегию и тактику противника. Да и утаить свой замысел гитлеровскому командованию на этот раз не удалось, что в немалой степени повлияло на ход и результаты Курской битвы. Историк Владимир Лота утверждает, что ещё в начале марта 1943 года «в Центр поступили донесения военных разведчиков о подготовке очередного летнего наступления немцев на советском фронте в районе Курска». Информация о сосредоточении там мощных сил противника шла и от партизан.

Советское командование энергично готовилось к предстоящему сражению и в итоге смогло обеспечить себе превосходство в живой силе и технике. Оставалось решить, как его использовать. 12 апреля 1943 года состоялось совещание в Ставке Верховного главнокомандования, на котором приняли нетривиальное решение встретить врага в преднамеренной обороне и только после уничтожения значительной части немецких сил в оборонительных боях перейти в контрнаступление. Фактически Курский выступ оказывался приманкой для противника. Принимая этот план, советское командование шло на риск, поскольку ещё не было случая, чтобы заранее подготовленное крупное наступление вермахта захлебнулось на этапе прорыва оборонительных рубежей Красной армии.

Защищать северную и северо-западную части выступа протяжённостью 306 км предстояло войскам Центрального фронта, а южную и юго-западную части протяжённостью 244 км — войскам Воронежского фронта. Предусматривалось, что Степной фронт под командованием генерал-полковника Ивана Конева станет стратегическим резервом Ставки Верховного главнокомандования на случай прорыва немцев на одном из направлений их наступления. Маршал Советского Союза Георгий Жуков вспоминал: «Степному фронту отводилась весьма важная роль. Он не должен был допустить глубокого прорыва наступавшего противника, а при переходе наших войск в контрнаступление его задача заключалась в том, чтобы нарастить мощь удара наших войск из глубины». Кроме того, было принято решение, что после перехода трёх фронтов в контрнаступление их должны поддержать Брянский и левое крыло Западного фронта.

Рокоссовский в воспоминаниях писал: «Планомерная подготовка обороны Курского выступа началась с апреля и продолжалась до самого вражеского наступления. Строительство укреплений главной полосы велось войсковыми частями. В сооружении второй и третьей полос обороны, а также тыловых армейских и фронтовой полос наряду с войсками активно участвовало местное население».

К началу немецкого наступления войска Центрального и Воронежского фронтов создали восемь мощных оборонительных полос, прорыли почти 10 тыс. км траншей и ходов сообщения, протянули около 700 км проволочных заграждений, построили более 9 тыс. командных и наблюдательных пунктов, установили свыше 500 тыс. противотанковых и около 450 тыс. противопехотных мин. Об объёме выполненных ими земляных работ можно судить по количеству изъятого грунта, которое оказалось сопоставимым с вынимаемым при строительстве судоходного канала длиной 2 тыс. км.

Дата перехода противника в наступление не была известна, что нервировало и вынуждало перестраховываться. Уже в начале мая 1943 года командующие Брянским, Центральным, Воронежским и Юго-Западным фронтами получили следующую директиву: «По некоторым данным, противник может перейти в наступление 10–12 мая на орловско-курском или на белгородско-обояньском направлении либо на обоих направлениях вместе. Ставка Верховного главнокомандования приказывает к утру 10 мая иметь все войска — как первой линии обороны, так и резервов — в полной боевой готовности встретить возможный удар врага. Особенное внимание уделить готовности нашей авиации, с тем чтобы в случае наступления противника не только отразить удары авиации противника, но и с первого же момента его активных действий завоевать господство в воздухе».

Сосредоточенные в районе Курска советские войска были готовы встретить врага, но тот в наступление 10–12 мая так и не перешёл. Аналогичная история повторилась в 20-х числах мая.

Битва гигантов и её итог

Днем 4 июля на одном из участков Воронежского фронта гитлеровцы произвели разведку боем с использованием танков и самолётов. Командующих фронтами заранее предупредили о том, что вражеское наступление может начаться в период с 3 по 6 июля. Внести уточнение удалось после того, как в ночь на 5 июля командующий 13-й армией генерал-лейтенант Николай Пухов сообщил в штаб Центрального фронта о том, что в районе села Верхнее Тагино разведгруппа 15-й Сивашской стрелковой дивизии захватила сапёра 6-й пехотной дивизии вермахта ефрейтора Бруно Формелла (поляка по национальности), занимавшегося разминированием наших минных полей. «Язык» показал, что развёртывание наступления ориентировочно было назначено на 3 ч. утра 5 июля.

За 40 мин. до указанного времени на гитлеровцев, планировавших, как потом выяснилось, через 10 мин. начать свою артподготовку, во фронтовом масштабе обрушился огонь советской артиллерии. Эффективность этого упреждающего огневого удара военные историки оценивают по-разному. Надёжно установленным является тот факт, что наступление немцев началось с опозданием. Несмотря на это, они нанесли по оборонительным порядкам Красной армии мощнейший удар. Это явилось началом битвы, полилась кровь. «Попадая на наши минные поля, вражеские танки подрывались один за другим. Следовавшие за ними машины оттаскивали подорвавшиеся и по их следам продолжали преодолевать заминированные участки. <…> Против танков наша пехота применяла и 45-миллиметровые пушки. Броню "Тигров" они пробить не могли. Стреляли с близкого расстояния по гусеницам. Саперы и пехотинцы под ураганным огнем подбирались к остановившимся вражеским машинам, подкладывали под них мины, забрасывали гранатами и бутылками с зажигательной смесью», — свидетельствовал Рокоссовский.

К концу недели сражения на северном фасе Курской дуги («Курского балкона») немцы продвинулись всего на 6–12 км, после чего их наступление выдохлось. Наибольшего успеха гитлеровцы добились на южном фасе Курской дуги, где им удалось вклиниться вглубь нашей обороны на 30–35 км. 12 июля под Прохоровкой, в 60 км севернее Белгорода, произошло крупное танковое сражение между 2-м танковым корпусом СС под командованием обергруппенфюрера Пауля Хауссера и 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенанта Павла Ротмистрова. По оценкам некоторых военных историков, с обеих сторон в этом сражении участвовало около 1200 боевых машин.

Многие советские танки уступали мощным германским «Тиграм» и «Пантерам». Броня вражеских машин была крепче, калибр орудий больше, и стреляли они на более дальнее расстояние. Поэтому наши танкисты стремились действовать на скорости, приближаться к противнику на минимальное расстояние и лишь тогда стрелять в бортовую броню.

В невероятно тяжёлых условиях свой долг исполняли санинструкторы и военфельдшеры. Они пытались отыскать раненых на поле боя в дыму, посреди взрывавшихся вокруг снарядов и доставить их в подвижной хирургический госпиталь. Действовать приходилось быстро, поскольку в условиях летней жары открытые и необработанные раны загнивали в течение нескольких часов. Среди многих отличившихся во время Курской битвы была Евгения Кострикова, дочь известного большевика Сергея Кирова. Военфельдшер 5-го гвардейского механизированного корпуса 2-й гвардейской армии, она сумела спасти жизнь 27 танкистам, пока сама не была ранена осколком снаряда, который попал девушке в правую щёку. После выздоровления Кострикова с отличием окончила ускоренные курсы Казанского танкового училища и вернулась в родной 5-й механизированный корпус уже командиром танка Т-34.

Ценой огромных усилий нескольких фронтов немецкое наступление на Курской дуге удалось остановить. Гитлеровцы сочли правильным отступить на исходные позиции. Именно в этот момент Западный фронт понёс неожиданную потерю. В ночь на 14 июля командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса 11-й гвардейской армии Герой Советского Союза генерал-майор Афанасий Лапшов и командующий артиллерией корпуса генерал-лейтенант Лавр Мазанов отправились осматривать подбитые вражеские танки и по собственной неосторожности наскочили на немцев. В перестрелке Лапшов, его водитель и адъютант были убиты, а Мазанов попал в плен, где находился до конца войны.

Первыми ещё 12 июля в наступление перешли войска Центрального фронта. Как утверждал позже Рокоссовский, контрудар не был вполне подготовленным, что отразилось на его темпах и глубине. Свою роль сыграло и то, что теперь уже красноармейцам пришлось преодолевать глубокоэшелонированную оборону противника. Тем не менее 5 августа 1943 года были освобождены Орёл и Белгород. Вечером этого радостного дня в Москве произвели первый в истории Великой Отечественной войны салют. 23 августа части Красной армии вошли в Харьков, поставив эффектную точку в Курской битве.

Оценивая её итоги для Германии, унтер-офицер 18-го пехотного полка 6-й пехотной дивизии Алоиз Бахлер с горечью признал: «Это поражение сильнее подействовало на немецких офицеров, чем Сталинград. <…> После сталинградской катастрофы немецкое командование вело большую подготовку солдат к реваншу за Сталинград. Мы возлагали большие надежды на лето 1943 года. Наступление началось и провалилось. Это значит, что провалились все надежды немцев на благоприятный исход войны с Россией». К такому выводу к осени 1943-го пришли многие участники битвы на Огненной дуге. Что и неудивительно. Ведь если в 1941 году в результате летнего наступления гитлеровские войска оказались на подступах к Москве и Ленинграду, а в 1942-м прорвались к Сталинграду и Кавказу, то в 1943-м немецкий летний блицкриг завершился провалом. И эту неудачу даже геббельсовская пропаганда уже не могла объяснить суровыми морозами, распутицей и бездорожьем.