Незабываемый Владимир Басов

100 лет назад родился виртуозный актёр, мудрый режиссёр, одарённый сценарист. И - фронтовик Великой Отечественной.

Мы для победы ничего не пожалели

Отцу Володи, финну по национальности, фамилию заменил партийный псевдоним – из Басултайнена стал Басовым. Он был кадровым военным, воевал в Средней Азии с басмачами. Там и погиб в 1931-м. После долгих скитаний по большой стране, его вдова Александра Ивановна с сыном оказались в Москве. Артистизм в Володе проявился очень рано – разыгрывал перед товарищами в лицах сюжеты любимых книг, читал стихи. В десятом классе юношу приняли в театральную студию, где он успел сыграть, ни много ни мало, Хлестакова в «Ревизоре». Студийцев время от времени впускали на спектакли МХАТа, и Володя из осветительской ложи смотрел и легендарные «Дни Турбиных», и «Синюю птицу», и «Три сестры».

Перед началом выпускных экзаменов Володя пришёл во ВГИК – узнать, что нужно для поступления на режиссерский факультет. 20 июня получил аттестат зрелости. 21-го был выпускной с неизменными вальсами и мечтами о взрослой жизни, до которой, казалось, рукой подать. А 22-го он, семнадцатилетний, приписал себе год и отправился в военкомат. Определили Басова в артиллерию. Воевал храбро. Был тяжело контужен, очнулся в госпитале. Четверть века спустя в финале фильма «Щит и меч» точно так же медленно будет приходить в сознание Александр Белов. В 43-м получил медаль «За боевые заслуги», а орден Красной звезды нашел его только в 45-м. Басов ещё год после победы оставался в строю. Но мечта о кино его не оставляла. Случайная встреча с маршалом артиллерии Михаилом Николаевичем Чистяковым решила его судьбу – молодому капитану разрешили демобилизоваться.

В 1947 году Басов пришёл во ВГИК, его мастерами стали Сергей Юткевич и Михаил Ромм. Первой серьёзной работой ещё не получившего диплом режиссёра стал снятый для телевидения спектакль Театра-студии киноактёра «Нахлебник» по пьесе Тургенева. А в 1954 году Владимир Басов снимет свой первый фильм – «Школа мужества», в котором сыграет и первую роль в кино – безымянного адъютанта. Актёрских амбиций у него тогда не было, снимался иногда в эпизодах просто из любви к лицедейству. А в 40 лет в одночасье проснулся знаменитым. Актёр, который должен был сыграть полотёра в фильме «Я шагаю по Москве», на съёмку не явился. Георгий Данелия, кипя от злости, отправился на перекур и столкнулся с Владимиром Павловичем. Решение возникло мгновенно: «Володя, выручай, ты сможешь!» Кажется, все реплики этого басовского героя стали крылатыми: «Прилёг на скамеечке вздремнуть, просыпаюсь – часов нет, пальто свистнули. Драповое. О, сюжет!»   

Актёром он был гениальным, а потому сложным. Свои роли, даже самые крохотные, выстраивал только сам, и режиссёры с этим мирились. Его комедийное дарование было из разряда уникальных: суровый милиционер в «Операции «Ы», пугливый маклер в «По семейным обстоятельствам», Дуремар в «Приключениях Буратино», Худой Волк в истории «Про Красную Шапочку». Он играл, в основном, роли второго-третьего плана, но даже если присутствовал в кадре всего несколько минут, забыть его было невозможно. В режиссуре его диапазон был гораздо шире. Военная эпопея и сатирическая комедия, экранизация классики и психологический детектив – в любом жанре он был и увлекателен, и убедителен.

Se amor non è, che dunque?..

«Метель», вышедшая на экраны в 1964 году, лучше всего описывается итальянским афоризмом, к которому прибегнул Пушкин – «Если это не любовь, так что же?». Владимир Павлович сам написал сценарий по едва ли не самой романтичной повести г-на Белкина и снял в главной роли свою молодую жену, в которую был влюблён без памяти – Валентину Титову. Впрочем, дело было не только в любви. В истории, изложенной всего на шести страницах, режиссёр увидел настоящий русский характер. И рискнул.

Сценарий на 15 страниц, почти без действия и диалогов, привёл редакционный отдел «Мосфильма» в ужас: что там снимать? А если снимать, то исключительно как пародию на французский романтизм, высмеиваемый Пушкиным, и самого поэта вывести в амплуа резонёра. И что с того, что у Александра Сергеевича нет ни строчки про обличение этого несчастного романтизма! Но Басов умел стоять на своём. И снял кино, совершенно не типичное для того времени. Главной героиней фильма стала воспетая Пушкиным метель – необоримая стихия, по воле Провидения меняющая судьбы людей. Пейзажи, снятые замечательным оператором Сергеем Вронским, наделили картину внутренним драматизмом, ни в каких диалогах не нуждавшемся.

По неписаному закону сначала композитор пишет музыку, и только после этого режиссёр приступает к съёмкам. Но у Вениамина Баснера к началу съёмок не было ни ноты. И всю картину Басов снимал под музыку, которая звучала в него в душе: бушует метель, идут полки, блестит подо льдом река, звенят полевые травы. Смонтированный материал режиссёр принёс Баснеру, однако Вениамин Ефимович был явно не в духе и предложил обратиться к Свиридову: «Пушкин – его стихия». Георгий Александрович, поначалу решительно отвергший саму мысль о том, чтобы сочинять музыку на уже снятую каротину, но посмотрев материал увлёкся настолько, что в итоге получилась не музыкальная иллюстрация, а подлинный симфонический шедевр ХХ столетия – сюита «Метель».

Фильм публика приняла с восторгом. Это была не просто очередная красивая романтическая история, а картина о русских людях, для которых честь и верность – не пустой звук. Пушкиноведы полагают, что в сюжет «Метели» поэт вложил случай с его знакомцем по Кишинёву, тогда уже генералом Иваном Васильевичем Сабанеевым и его супругой Пульхерией  Яковлевной. И выходит, что никакой насмешки над французским романтизмом в повести нет. И написана она Пушкиным как доказательство – то, что во Франции возможно только в романе, в России может произойти на самом деле.  

Нужен Йоган Вайс

Такой герой советскому кинематографу действительно был нужен. В 1968 году картина «Щит и меч» вошла в десятку лидеров отечественного кинопроката, а Станислава Любшина за роль Белова/Вайса читатели «Советского экрана» назвали лучшим актером года. Между тем, история советского разведчика в тылу врага могла быть совсем иной.

В начале 60-х, на пике противостояния СССР и США, писатель Вадим Кожевников задумал роман о наших разведчиках в Америке. Своим героем он видел Рудольфа Абеля, однако компетентные органы, не желая лишний раз привлекать внимание к разведывательной деятельности, которую Советский Союз вёл на территории Соединённых Штатов, настояли на том, чтобы герой действовал в нацистской Германии. Кожевникова идея не особо увлекала – ему хотелось создать что-то остро актуальное, ведь за ядерным противостоянием двух сверхдержав напряжённо следил весь мир. Потому, вероятно, роман получился не слишком удачным. Но в преддверии 50-летия советской разведки его решено было экранизировать.

Басову роман тоже не пришёлся по душе, но с, одной стороны, он любил масштабные задачи – картина предполагалась трёхсерийной (четвёртую добавили уже в процессе съёмок), а с другой, недостатки первоисточника только подстегнули его желание снять хороший фильм. Работа шла трудно и из-за множества точек – снимали в Риге, Калининграде и Берлине, бюрократических проволочек, приводивших к срыву сроков. Режиссёра то и дело вызывали на ковёр, засыпали ценными указаниями и в итоге картина не только вышла к ноябрю 1967 года, но и две заключительные серии получились не такими удачными,  как хотелось бы Владимиру Павловичу.

Когда фильм целиком вышел на экраны, критика не пожалела ни стрел, ни копий. Его ругали за «негероическую» внешность главного героя. За «нереалистичность» его операций, и это несмотря на то, что у Басова на картине были консультанты, а перед началом съёмок встречался и с настоящими разведчиками (ему устроили с ними «творческую встречу»). Так что всё, что происходит в картине подчинено профессиональной логике. За «слишком умных» немцев, ведь Басов фактически первым показал фашистов как серьёзных противников, пригласив на эти роли выдающихся артистов – Юозаса Будрайтиса, Альгимантаса Масюлиса и Вацлава Дворжецкого, для которого этот фильм стал поздним и блестящим дебютом в кино.

На съёмках фильма "Щит и меч"

«Щит и меч» вроде бы не оправдал возложенных на него надежд. Ни масштабных батальных сцен, ни героических солдат, идущих на вражеские танки со связкой гранат, ни мудрых маршалов, склонённых над картами боевых действий. Даже песня в нём была «неправильной»: разве может Родина начинаться со стука вагонных колёс или с картинки в букваре? Владимир Павлович потом признавался, что когда сам воевал, именно о такой батальной картине и мечтал, но когда война закончилась, понял – о «боях-пожарищах» снимать не будет. Он слишком хорошо знал подлинное лицо войны. И зрители поняли режиссера: "Щит и меч" побил все прокатные рекорды.

Не будите спящую собаку

Джона Бойнтона Пристли в СССР любили не только потому, что он не любил капитализм и хорошо относился к Советскому Союзу. Он был по-настоящему талантлив – остёр, психологически точен, нетерпим к фальши. А главное, его произведения каким-то необъяснимым образом встраивались в наши представления о них. Его пьесы шли во многих театрах, прозу охотно переводили и издавали большими, но всё равно недостаточными тиражами – приобрести заветный том можно было либо по подписке, либо за макулатуру. Четыре самых известных его произведения были экранизированы, причём два из них – «Опасный поворот» и «Время и семья Конвей» снял именно Владимир Басов. По свидетельству родных, это был один из любимейших авторов Владимира Павловича: его бы воля – экранизировал бы всё им написанное. Как режиссёр он не мог не оценить напряжённую, при внешнем спокойствии, отточенные диалоги, глубокое проникновение в тайники человеческой души.

Басову повезло – с начала 70-х негласное табу с аристократической темы было снято и его давняя мечта снять что-то из Пристли сбылась гораздо скорее. Чем он мог предполагать. Гостелерадио приобрело в Германии систему для многокамерной телесъёмки. Работать с ней никто не умел, что и подстегнуло Басова. Ему поставили только одно условие – взять сюжет, который можно от первого до последнего кадра снять в павильоне. Вот тут он и вспомнил об «Опасном повороте» - первой пьесе автора, написанной в 1932 году. Приспособить для телеэкрана произведение, созданное для радио, было весьма непросто – максимум диалогов и минимум действия. Зато какая атмосфера!

Передать её надо было максимально точно. Более того – нужны были актёры, способные адекватно передать аристократизм своих персонажей и при этом выдать подлинную страсть. Басов отказывается от традиции приглашать на такие роли прибалтийских актёров, отдавая их звёздам первой величины – Руфине Нифонтовой, Антонине Шурановой, Юрию Яковлеву, и сам перевоплощается в ключевого персонажа – парвеню Стентона, затесавшегося в этот узкий кружок обладателей голубых кровей. А кроме того, приглашает консультанта – чистопородного англичанина сэра Томаса Биттинга. Высокородный сэр не любил капитализм, как и абсолютно невысокородный драматург, в молодости сражался в Испании на стороне республиканцев, во время Второй мировой работал на советскую разведку, а после войны обосновался в СССР и работал в Редакции иновещания Гостелерадио. Вот он-то и помог режиссёру создать безукоризненную британскую атмосферу, занимаясь всем – от постановки голоса и жестов актёрам, до расстановки мебели и развески картин.

Достигается упражнением

Мечта когда-нибудь поставить «Дни Турбиных» зародилась у Басова еще в школе, когда он смотрел и пересматривал легендарный спектакль, примостившись под пылающим софитом. Уже в институте, осваивая азы режиссуры, он мечтал сделать фильм для телевидения, на несколько серий, неспешный и подробный, чтобы зрители смогли почувствовать себя гостями в уютном доме с кремовыми шторами. Была и ещё одна причина – роль Мышлаевского, офицера-артиллериста, с которым у Басова даже звёздочек на погонах было одинаковое количество. Да, Виктору Викторовичу по пьесе 38, а ему было уже 53. Впрочем, в «Днях Турбиных» все актёры были старше своих персонажей. Но разве паспортный возраст в таком случае что-то решает?

С «Турбиными» ему, можно сказать, повезло – вскочил, что называется, в последний вагон. Булгаковский «Бег» Александр Алов и Владимир Наумов экранизировали в 1970 году, Леонид Гайдай снял «Иван Васильевич меняет профессию» в 1973. А на дворе уже стоял 1975. Прошло всего пара лет, но даже эхо оттепели уже было едва различимо, и Булгаков хоть уже и не был опальным автором, до конца в правах восстановлен не был. Авторский текст пришлось резать по живому. Сначала в сценарии, потом уже во время монтажа. Но всё равно, на взгляд теленачальства и большевики получались какими-то неубедительными, и бронепоезд «Пролетарий» мчался куда-то не туда. И вообще зачем про беляков-золотопогонников снимать аж три серии?

Владимиру Павловичу снова пришлось проявить характер. Доказывать, что многосерийная картина – самый выигрышный для телевидения формат, удерживающий зрителя у экранов несколько вечеров подряд. Он уже тогда понимал, что за этим жанром будущее – продумывал особенности актёрской игры, постановки кадра, подачи материала для именно для телезрителя. На «Турбиных» он снова оседлал многокамерную телевизионную систему – устраивать прятки для актеров и операторов ему нравилось. Он одержал свою победу, приведя в каждый советский дом героев Булгакова, доказав наше с ними родство.

Роль Мышлаевского показала зрителю совсем другого Басова и любовь к артисту, и без того не знавшая границ, приняла какие-то почти вселенские масштабы. Он снимался в пяти-шести фильмах в год, но снимать кино ему несколько лет не давали – слишком сильным оказался «эффект Турбиных». Поводом для переживаний стало не только режиссёрское «бескартинье», но и распад брака с Валентиной Титовой. Обширный инфаркт стал закономерным следствием душевных терзаний Владимира Павловича. За камеру он станет только в 1980, сняв фильм «Факты минувшего дня», который был удостоен Государственной премии и принёс режиссеру давно заслуженное звание народного артиста СССР.

В фильме "Совсем пропащий"

Беда пришла откуда не ждали – тяжёлый инсульт, после которого он так и не смог полностью восстановиться. Владимир Павлович ещё успеет экранизировать вторую пьесу любимого Пристли «Время и семья Конвей» и пьесу «Семь криков в океане» другого знаменитого драматурга – Алехандо Касоны. И ещё написать сценарий по достославной «Мышеловке» Агаты Кристи. Фильм в память о друге снимет Самсон Самсонов. А нам, благодарным зрителям, останутся два десятка басовских картин и почти сотня искромётных больших маленьких ролей…