Романовы. Воспоминание о Крыме

В музее-заповеднике «Царицыно» работает выставка, посвящённая истории летних царских и великокняжеских резиденций, уместившейся между царствованиями Николая I и Николая II.

«Снится мне солнце, и море, и ты»
У каждого жителя нашей страны с Крымом связаны, пожалуй, самые солнечные и романтические воспоминания: ласковое море, пьянящий аромат кипарисов, дивные пейзажи. И маленькие открытия, которые дарит этот край любителям истории и ценителям прекрасного. Для них выставка, развёрнутая в Большом дворце Царицына, станет отличным путеводителем по летним дворцам и усадьбам императорской фамилии. Речь не только о всем известных Ливадии и Ореанде или воспетом в знаменитом романсе Чаире, но и об усадьбах менее известных, таких как Ай-Тодор и Дюльбер, Кичкинэ и Харакс.

Долгое время память об их венценосных владельцах была скрыта за вывесками ведомственных санаториев и домов отдыха. Восхитительные особняки и их бесценные коллекции были разорены ещё в нач. 1920-х годов. Статус музея в нач. 1990-х получили только Ливадийский и Массандровский дворцы, да и то по причинам, к их владельцам никакого отношения не имеющим. Так что собирать экспозицию было делом нелёгким. 

Свои экспонаты предоставили для выставки музеи Петергофа, Царского Села и Павловска, Ливадийский дворец-музей и Алупкинский музей-заповедник, Центральный музей железнодорожного транспорта и Военно-морской музей имени императора Петра Великого, Российский государственный исторический архив, частные коллекционеры. Проект, на подготовку которого ушло два года, объединил более двух десятков участников. Многие экспонаты, к примеру, дневники, письма, рисунки, личные фотографии прежде были доступны лишь специалистам.   

Жизнь всех членов императорской фамилии была жёстко регламентирована сотней писаных и неписаных правил, и только здесь, в Крыму, они могли позволить себе ослабить мёртвую хватку придворного этикета и хотя бы ненадолго погрузиться в частную жизнь. У посетителей выставки есть редкая возможность увидеть знаменитые крымские дворцы и особняки глазами их обитателей. А кроме того, и это, пожалуй, ещё важнее, узнать, как Романовы благоустраивали Крым, заботясь не просто о собственном удобстве, но и процветании всего полуострова. В строительство храмов, больниц и школ, в прокладку дорог, разбивку садов и виноградников, в восстановление памятников истории и культуры (достаточно назвать один ханский дворец в Бахчисарае) они вкладывали личные, а не бюджетные средства.

Так что, всматриваясь в лица императоров и императриц, великих князей и княгинь, вы увидите не «исторических персонажей», какими они пребывают на страницах научных монографий и школьных учебников, а счастливых супругов, пылких влюблённых, заботливых родителей или заядлых коллекционеров и садоводов, виноградарей, путешественников и спортсменов.

Первой путешествие в только что присоединённую к монархии Тавриду предприняла императрица Екатерина II. В карету государыни, в которой свободно могли разместиться 12 персон, было впряжено 40 лошадей. Вояж занял более полугода. Целый век добираться до Крыма из столицы приходилось медленно и с приключениями. Когда, наконец, была построена первая железная дорога, путешествие несколько сократилось, но от Первопрестольной до Таганрога или Николаева всё равно тащились на лошадях, а уже оттуда пароходом до Ялты. Для царственных путешественников этот вояж занимал около десяти дней. Остальным могло понадобиться и три недели, а то и месяц. И лишь с 1875 года, когда железнодорожную ветку дотянули от станции Лозовая под Харьковом до Севастополя, царский поезд стал доставлять венценосных «дачников» прямиком к месту назначения дня за три-четыре.

«Разве забуду твою я улыбку…»

Ореанду, по-гречески «скалистую», облюбовал ещё Александр I, но приобрести не успел. Уже после смерти императора имение купил его брат и наследник — Николай I. В 1837 году во время инспекционной поездки по западным и южным губерниям император побывал и в Крыму. Живописные пейзажи Ореанды восхитили Александру Фёдоровну, и Николай подарил имение любимой жене. Проект дворца разработал известный архитектор Андрей Штакеншнейдер. Строительство продолжалось десять лет — с 1842 по 1852 год. Итальянское палаццо в два этажа с уютным внутренним двориком и обширной террасой готово было принять хозяев, но монаршей чете не дано было насладиться его красотой. Александра Фёдоровна как-то сказала, что этот дворец станет её вдовьим домом.

Она, к несчастью, не ошиблась. Вскоре началась Крымская война. Осада Севастополя, неудачи под Евпаторией, потеря флота — для императора поражение явилось крахом всей жизни. 18 февраля 1855 года его не стало. Александра Фёдоровна больше в Ореанду не приезжала. Она завещала имение своему второму сыну Константину Николаевичу. Великий князь, посвятивший себя морской службе, приезжал сюда практически каждый отпуск, а выйдя в отставку, жил почти безвыездно. Он так любил это место, что, путешествуя по Европе инкогнито, представлялся как Константин Николаевич фон Ореандский. Вечером 7 августа 1877 года во дворце вспыхнул пожар — дети прислуги играли со спичками на чердаке, где сушились водоросли. На глазах хозяина дворец, пылавший всю ночь, «обратился в одну из самых прекрасных развалин».

Два последних года жизни Константин Николаевич тяжко болел — он перенёс один за другим три инсульта. У наследников имение выкупил Александр III для своего сына — цесаревича Николая, но тому всю жизнь нравилась Ливадия, и это тоже отдельная история.

«Я бы хотел никогда не уезжать отсюда»

Первыми владельцами Ливадии, то есть «полянки» или «лужайки», были графы Потоцкие. В 1861 году она становится летней резиденцией Александра II, главный дом усадьбы перестраивается по проекту известного архитектора Ипполита Монигетти и становится Большим дворцом, по соседству с которым возводятся Малый дворец (или Дворец наследника), Свитский корпус и другие постройки. После гибели императора Ливадия перешла к Александру III. Новый монарх остался жить в алом дворце, а Большой, где жили его родители, превратился в своего рода «гостевой дом». Александр Александрович и Мария Фёдоровна очень любили Ливадию. Императрица уезжала туда с детьми каждое лето, и супруги чуть ли не ежедневно обменивались нежнейшими посланиями. За всю жизнь они написали друг другу более 4000 писем. Здесь же, в Ливадии, в своём кабинете, Александр III встретил свою смерть. В тот же день, 20 октября 1894 года, в Крестовоздвиженской церкви был провозглашён манифест о вступлении на престол Николая II, а на следующий там же состоялось принятие православия его невестой — принцессой Алисой Гессенской, принявшей при крещении имя Александры Фёдоровны. Вскоре Николай и Александра покинули Ливадию и отправились в Петербург готовиться к бракосочетанию. Вернулись они сюда только через четыре года, привезя двух дочерей — Ольгу и Татьяну.

Для последнего русского императора Ливадия всегда была особенным местом, которое он, как и все его домочадцы, каждый раз покидал с большой грустью. Приезжать в Крым каждый год не всегда получалось, но, когда это удавалось, семья была счастлива, особенно дети. «В Ливадии — жизнь, в Царском Селе — служба», — писала об этом прекрасном месте великая княжна Ольга Николаевна. Не поспоришь: можно было сколько угодно бродить по окрестностям, устраивать пикники и морские купания, играть, рисовать, знакомиться с новыми людьми и беззаботно проводить время в гостях у многочисленных родственников. У Николая Александровича тут было больше свободного времени, которое он мог посвящать семье. Александра Фёдоровна, которая в неприветливом петербургском климате часто хворала, здесь чувствовала себя лучше и пребывала в бодром расположении духа. Вечера проходили за музицированием, чтением вслух и… просмотром кинофильмов.

Старый дворец постепенно приобщался к благам цивилизации: сначала в нём установили паровое отопление, затем возвели электрическую подстанцию, подававшую ток не только во дворец, но и в служебные здания. В конце концов появилась даже телефонная линия, связывавшая Ливадию с Петербургом и Москвой. И всё-таки эта самая «цивилизация» старалась как можно меньше бросаться в глаза. 

Николай был поклонником активного отдыха и мог себе позволить то, чего был лишён в столице, — долгие заплывы, конные и пешие прогулки. В октябре 1909 года император проделал 10-километровый марш от Ливадии до Ореанды и обратно в новой походной форме пехотинца, чтобы проверить, насколько она удобна. Когда в Ливадии устроили теннисный корт, он с удовольствием взял в руки ракетку. Его партнёрами обычно становились офицеры императорской яхты «Штандарт». Несколько позже при дворце организовали гараж, Николай Александрович увлёкся вождением автомобиля и вместе с близкими совершал дальние поездки по окрестностям, забираясь в самые дальние уголки полуострова.   

А ещё все поголовно — сам Николай Александрович, и Александра Фёдоровна, и старшие дочери, и ближайшее окружение семьи — были увлечены фотографированием. Отпечатанные снимки каждый любовно вклеивал в свой альбом. Благодаря этим снимкам мы имеем возможность увидеть Ливадию глазами её обитателей.  

«Снятся твои золотистые косы…»

Роман Александра II с княжной Екатериной Михайловной Долгоруковой начался в 1866 году, когда столь счастливый в начале брак стал для императорской четы тяжкой ношей, которую нельзя было отставить. Императрица Мария Александровна так и не оправилась после смерти любимого сына Николая, а её жизнелюбивому супругу требовался источник энергии, чтобы продолжать жить и руководить государством. Это было сильное чувство, с годами становившееся только крепче. И рождение детей, которое, как правило, достаточно быстро гасит самые пылкие страсти, лишь добавляло этому союзу новые краски. Постепенно жизнь на две семьи стала для императора нормой, и по его повелению для Екатерины Михайловны был приобретён уютный двухэтажный особнячок неподалёку от Ливадии. Скромное владение имело, однако, громкий «титул» — Биюк-Сарай, то есть «Большой дворец». Долгие годы он давал приют влюблённым, несмотря на то что тайну сохранить не удалось: о «любовном гнёздышке» знали и двор, и покинутая супруга.

Она не жаловалась, не устраивала сцен, но тихо угасала год от года. В 1880 году, не дождавшись окончания траура по смерти жены, Александр заключил с любимой женщиной морганатический брак, дал ей титул княгини Юрьевской, признал рождённых ею детей. Он словно хотел всё успеть, предчувствуя, что отпущенного ему времени остаётся всё меньше. Спустя год император погиб в результате теракта, учинённого народовольцами. Княгиня Юрьевская, которой не могли простить недостижимое для многих семейное счастье, уехала с детьми за границу. Биюк-Сарай был продан. Его последним владельцем стал сын известного крымского табачного фабриканта Григорий Месаксуди. Особнячок, конечно же, национализировали и превратили в «коммунальный рай». Он ещё цел, но от былого великолепия, увы, не осталось и следа.  

«Милый, с тобой мы увидимся скоро»

Внук Николая I великий князь Пётр Николаевич был человеком разносторонних интересов. Военный инженер, специалист по фортификационным сооружениям, он по состоянию здоровья рано оставил службу. Однако сидеть сложа руки великий князь не умел. Он увлёкся кинологией, коллекционировал старинные исторические фолианты, изучал историю архитектуры, в особенности храмового зодчества. Мы должны быть признательны Петру Николаевичу за то, что он немало сил и средств отдал восстановлению ханского дворца в Бахчисарае.

В 1889 году великий князь женился на второй дочери князя Черногории Николы I Негуша Милице. Супруги очень любили друг друга. Неудивительно, что им захотелось обустроить в Крыму свой райский уголок. В 1893 году, вернувшись из длительного путешествия (чета посетила Сирию, Египет, страны Магриба и Средиземноморья), Пётр Николаевич покупает в Мисхоре 13 десятин земли и собственноручно набрасывает эскизы будущего дворца и парка. Имение получит название Дюльбер, в переводе с тюркского «прелестный», и полностью его оправдает.

Строительством руководил ялтинский архитектор Николай Краснов. Через два года великокняжеское семейство справило новоселье и с тех пор проводило в Дюльбере тёплое время года. Сюда же они приехали, спасаясь от большевиков в 1917-м. Отсюда в 1919-м они отправились в изгнание, из которого им не суждено было вернуться. Осиротевший Дюльбер национализировали и, переименовав в «Красное знамя», устроили здравницу для партийных бонз.

Та же участь постигла и расположенное по соседству имение Чаир, принадлежавшее старшему брату Петра Николаевича — Николаю. Братья были очень дружны, даже женились на родных сёстрах. Анастасия, третья дочка Николы Негуша, приобрела небольшой участок рядом с Дюльбером, ещё когда была замужем за князем Георгием Лейхтенбергским. Этот брак не принёс ей счастья, но супруг долго не давал развод. Уверенный в том, что рано или поздно соединится с любимой женщиной, Николай Николаевич купил землю рядом с участком Анастасии. В 1902 году началось строительство Чаира (на крымско-татарском — «горный луг»), который великий князь хотел подарить возлюбленной. Особняк в неогреческом стиле возводил всё тот же архитектор Краснов.

Развода удалось добиться только в 1906 году. В ноябре Николай и Анастасия обвенчались и провели медовый месяц в Чаире. Новая хозяйка, обожавшая розы и знавшая толк в их разведении, разбила вокруг особняка прекрасный парк. Десять лет безоблачного счастья оборвала революция. Хозяева, укрывшиеся в Чаире, покинули его вместе с остальными Романовыми. Особняк, ставший ещё одним партсанаторием, разбомбили гитлеровцы осенью 1941 года. После войны его восстанавливать не стали, возвели на его месте стандартную государственную дачу. Об утраченной архитектурной жемчужине напоминает лишь парк. Тот самый парк Чаир, в котором распускаются розы и голубеют фиалки.